Новый начальник УФСИН по Архангельской области: «Мы могли бы заменить «Икею»

Прежний начальник службы Алан Купеев после семи лет работы в Архангельске был переведён в Новосибирскую область. Это произошло в апреле, как раз накануне он дал обширное и, как оказалось, последнее в своей должности интервью нашей газете. Михаил Девятов пришёл на его место в июне.

– Перед тем как прибыть на службу в Архангельск, вы длительное время — восемь лет — возглавляли УФСИН по Новгородской, фактически родной для вас, области. Сложно ли адаптироваться на новом месте, Михаил Анатольевич?

– Новгородская область когда‑то тоже не была мне родной. Я родился в Алтайском крае, с первого по пятый класс учился в Ашхабаде, куда отца-прокурора направили бороться с коррупцией и где он дослужился до заместителя прокурора республики. Из Туркмении нам пришлось уехать из‑за того, что начались нападки на семью: отец был честный человек и не мог идти на уступки. В Новгородскую переехали, так как она была рядом с Ленинградской — вот где родовое гнездо моих родителей. Но и Новгородская область тоже стала мне родной. Надеюсь, что и Архангельск так же станет родным: я приехал сюда надолго.

– Какие проблемы обратили на себя внимание в нашей региональной службе?

– Сказать о том, что исправительные учреждения здесь какие‑то другие, нельзя, хотя, конечно, есть своя специфика: они преимущественно «лесные» и занимаются лесозаготовкой, большие по своей площади, и их число почти в три раза больше, чем в Новгородской области. Наверное, самая главная проблема здесь — решение вопросов, требующих оперативного реагирования, так как расстояния большие и дорога до учреждений занимает время.

– В каких исправительных учреждениях вы уже побывали?

– Объехал почти все. Постарался сделать это в короткие сроки, так как до многих добираться приходится по грунтовым дорогам, на которые влияет погода в межсезонье. Сейчас я их посмотрел и поставил руководителям задачи. Безусловно, составили план мероприятий по устранению недостатков. А ближе к концу года снова планирую посетить все учреждения и посмотрю, что сделано.

– О каких недостатках речь?

– Ничего сверхъестественного. Прежде всего они касаются обучения личного состава: спрашиваешь — в некоторых вопросах «плавают». Где‑то нужно что‑то подкрасить, подновить. А где‑то пора провести ревизию систем видеонаблюдения. Это недостатки, которые не влияют на боевую готовность сейчас, но при их накоплении может произойти какая‑нибудь неприятность.

– В последние годы и в Архангельской области, и во многих других регионах страны службы исполнения наказаний испытывают дефицит сотрудников. По крайней мере, создаётся такое впечатление. В чём причина, на ваш взгляд?

– Кадровая ситуация по всей стране примерно такая же. И я бы не сказал, что в Архангельской области ситуация критическая: вполне рабочий некомплект. В Новгородской области почти такой же. И текучка кадров здесь небольшая. Но молодых сотрудников мало.

Я посмотрел данные — за текущий год в службу обратилось порядка 150 кандидатов на предложенные вакантные места, 117 из них приняты на службу. И это на уровне прошлых лет. Так что не сказать, что люди не идут к нам работать. Другое дело, не все сто процентов проходят по критериям отбора. Ко многим сегодня возникают вопросы по здоровью. При этом нужно учитывать, что в настоящее время у нас много вакантных мест, требующих специальных знаний, ведь сегодня УФСИН чем только не занимается. Например, нужны узкие специалисты в капитальном строительстве, в медицине.

– А как вы оцениваете уровень зарплат сотрудников?

– Уровень в Архангельской области мне оценить пока сложно, но без северной надбавки на первом году службы младший инспектор в учреждении получает 25 тысяч рублей, если прошёл срочную службу в армии — около 31 тысячи рублей. Инспектор, то есть офицер, в учреждении на первом году службы получает порядка 40 тысяч рублей и больше в зависимости от должности. Дослужившийся до майора — 80 тысяч рублей. Ежегодно мы получаем увеличение заработной платы порядка четырёх процентов. При этом есть ежеквартальные и ежегодные премии, надбавки за выслугу лет — всё это тоже вливается в денежное довольствие.

– Как планируете искать кадры для подразделений в районах области, особенно для ИК, расположенных вблизи совсем малочисленных населённых пунктов?

– У нас есть несколько служебных квартир. А также есть возможность организовывать работу вахтовым методом. Если человек готов работать у нас в учреждении, но живёт далеко, мы готовы выстраивать график его работы с учётом таких обстоятельств. Вахтовый метод отработан у нас, например, в Ерцево: туда ездят работать жители Вологды. Рядом с учреждением организована автостоянка, где они оставляют свои автомобили, есть общежитие со всеми удобствами. Для ИК вблизи посёлков, где население всего 4–5 тысяч и молодёжь практически вся уезжает, это выход.

– Кадровые перестановки в ближайшее время будут?

– Это сложный вопрос. По-моему, ни с одним с человеком невозможно ознакомиться за месяц-два, поэтому резких перестановок точно не будет. В то же время, когда с нашими сотрудниками работают психологи и спрашивают в числе прочего, что не устраивает в работе, порядка 30 процентов говорят, что недовольны тем, что нет перспективы карьерного роста. Поэтому совсем без ротации кадров нельзя: это оздоравливает обстановку в коллективе. Но людей мы ни в коем случае не выгоняем — шашкой махать легко, а вот восстанавливать потом структуру, чтобы она работала, очень сложно.

– Насколько эффективна, на ваш взгляд, существующая система реабилитации осуждённых в исправительных учреждениях?

– Высокий уровень рецидива преступлений — это, конечно, беда. Но, если говорить о реабилитации в местах лишения свободы, то, я считаю, для осуждённых сделано всё. Сегодня у них есть даже возможность получить во время заключения высшее образование, причём даже высшее юридическое — и за мою бытность в Новгородской области двое осуждённых его получили.

– Тем не менее создаётся впечатление, что систему исполнения наказаний ждёт, пусть и не в самые ближайшие годы, коренная перестройка — и почти не останется осуждённых, которые будут сидеть в общепринятом смысле в колониях. Как вы оцениваете идею института принудительных работ?

– Работать таким образом — это отличная адаптация. И сегодня в Архангельской области в местах лишения свободы более 2,5 тысячи человек, которые по закону имеют право подать на такое смягчение наказания. Но, конечно, выходить на такое смягчение должны не все. По России были случаи вывода на принудительные работы осуждённых за убийство, когда человек осуждён на 20 лет лишения свободы, 10 лет отбыл и вывели на 10 лет принудительных работ, — это горький опыт. Поэтому сейчас в Госдуме рассматривается законопроект, согласно которому лица, совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления, будут получать право подавать ходатайство на замену наказания на принудительные работы только после того, как отбудут часть срока в колонии-поселении. И это правильно.

– Какими темпами будет расширяться сеть исправительных центров для принудительных работ у нас в области?

– Президент дал поручение создать в регионах по 400 мест для принудительных работ, и мы должны организовать их до конца текущего года. Так получилось, что до спецоперации в Украине вопрос с организацией этих мест в Архангельской области был решён: один из лесозаготовителей хотел построить новый лесозавод и готов был взять сразу 400 наших работников. Но после начала спецоперации он отказался от идеи строительства лесозавода, пояснив, что нарушены те каналы реализации продукции, на которые он рассчитывал. Так что сейчас мы начали проводить работу по организации этих 400 мест заново, по крупицам. Вчера как раз встречались по этому поводу с местным бизнес-сообществом. Некоторые предприниматели заинтересовались, но относятся к идее с осторожностью, ведь строительство исправительного центра требует денег. У них, конечно, вопрос: «А что мы получим?»

– И что они, действительно, получат?

– Во-первых, гарантированную рабочую силу. Один предприниматель, ещё в Новгороде, открыл исправцентр на 50 человек. «Раньше беру работников — и на следующий же день после первой зарплаты половина не выходит на работу», — рассказывал он. А у нас есть все рычаги, чтобы осуждённый работал. И самое главное — у самих осуждённых, вышедших на такое смягчение наказания, по крайней мере, у абсолютного большинства, есть желание работать и зарекомендовать себя с лучшей стороны.

Во-вторых, осуждённому предприниматель может платить поменьше: например, по своей должности человек бы получал 55 тысяч рублей, а ему платят 40 тысяч. В Новгороде предприниматель, создавший исправительный центр, рассказал, что уже за первый год отбил то, что затратил на его строительство. При этом я его спросил, многие ли работники-осуждённые нарушают режим работы. Он ответил: единицы.

Однако предстоит ещё решить другую проблему: открывать исправительный центр меньше чем на 50 мест мы не можем, но не каждому предпринимателю требуется сразу 50 работников; кому‑то нужно 30, кому‑то — 20. Поэтому сейчас изучаем вопрос, как такие предприниматели могли бы объединяться.

– Служба исполнения наказания и сама производит множество видов продукции. Повлияла ли нынешняя ситуация, когда многие иностранные товары перестали поступать к нам в страну или значительно подорожали, на политику службы исправления наказаний в сфере производства? Можно ли ожидать, что служба будет стремиться занять освободившиеся ниши, например, нишу «Икеи»?

– Некоторые импортные товары, ушедшие с рынка, мы, действительно, можем заменить — нужен только заказчик. И нишу «Икеи» могли бы занять, ведь мы уже давно производим мебельную продукцию. Вообще, к открытию новых производств мы готовы, нужно только учитывать, что по закону можем выпускать не все виды продукции. Об этом я говорил и с губернатором на нашей первой встрече.

– Уже есть какие‑то договорённости о взаимодействии в этом плане?

– Есть. Мы обсудили возможности расширения использования труда осуждённых и продукции наших учреждений, в первую очередь для благоустройства Архангельска: сегодня мы можем изготовить и урны, и скамейки, и самые разные малые архитектурные формы — буквально всё, что нужно, чтобы привести Архангельск в красивый вид. Тем более что для муниципалитетов при осваивании средств почти всегда проблема выдержать сроки, а для продукции УФСИН не нужно ни запрашивать котировки, ни проводить аукционные процедуры — преференции у нас как у единственного поставщика. Всем нужны гарантии — и мы как раз можем их дать.