На острове Мудьюг началось восстановление мемориала жертвам интервенции

Наш автор Анна Резвая наряду с волонтерами из некоммерческой организации «Победа» и активистами мемориально-исследовательской команды «Штык решает» приняла участие в этих работах и поделилась впечатлениями с читателями «Правды Севера».

Юнармейцы Приморского района приводя в порядок мемориал, посвященный жертвам интервеции/Фото: Анна Резвая

Ура, я снова еду на Мудьюг! Да, на тот самый остров, где удалось побывать в снежном феврале. Тогда не успела познакомиться с его историей — времени было крайне мало. А сейчас целых три июльских дня: палаточный лагерь на берегу Белого моря, обеды на костре, душевные разговоры, совершенно незнакомые и интересные люди рядом, общее дело, рабочие задачи, виды, радующие глаз любого фотографа, и много-много всего интересного

На этот раз добирались на раритетной барже под названием «Куя». Есть такая деревушка в Приморском районе. Баржа вмещает в себя порядка 25 человек плюс капитан и его помощник. Есть отдельное местечко для багажа, которого у нас было немало: палатки, спальники, питьевая вода, продукты и прочая атрибутика туристов. Шли часа три. Здорово, что с погодой повезло. Расположились на открытой палубе, наслаждались прибрежными видами, тёплым ветерком. А жизнь‑то на воде кипит: сплавляют и грузят лес, туда-сюда снуют небольшие лодки и даже яхты, берега в районе Бревенника облюбовали мальчишки с удочками.

– Как часто вот так на Мудьюг ходите? — интересуюсь у капитана.

– Летом более десяти рейсов за месяц делаем. Добраться в Патракеевку и Лапоминку сейчас можно лишь по воде. Осенью число рейсов значительно сокращается. Местного населения в деревеньках почти не осталось, — рассказывает капитан.

Привет, таинственный остров!

За разговорами и прекрасными видами время в пути пролетело незаметно. И вот вдалеке показался первый встречающий — чёрный маяк. Привет, неизведанный, почти необитаемый, полный тайн Мудьюг!

Алексей Сухановский рассказывает историю о патрульном ангеле/Фото: Анна Резвая

Кроме красавца-маяка, на берегу нас, волонтёров-добровольцев, встретил боевой археолог, писатель, журналист, истинный знаток истории интервенции на Русском Севере Алексей Сухановский. На нём рабочая одежда, знаменитая фуражка, в руках фотоаппарат. Кстати, он уже успел договориться с местными военнослужащими, которые весь наш немаленький багаж закидали в военный КАМАЗ и по песчаной дороге помчались на место нашего обитания. Мы же отправились пешком. Путь до палаточного лагеря — полтора километра.

– Алексей Феликсович, как ваша неделя на Мудьюге? Вы ведь тут уже много что успели сделать. Расскажите, пожалуйста, — спрашиваю я, стараясь догнать своего рассказчика.

– Настроение у меня, душа Аннушка, боевое, рабочее. Ты права: многое уже успели сделать. Вот доберёмся, сама всё увидишь. Но и вам работы хватит. Надо облагородить братские могилы, покрасить кое-что, вытащить сухие ветки, бараки подмести. Давай, не отставай и под ноги смотри — гадюки облюбовали эти тропинки. Скоро придём.

Своеобразным путеводителем стал мемориал, установленный на острове в память о жертвах интервенции. Сейчас, летом, он смотрится иначе, нежели тогда, в феврале. Видно, как он возвышается над всем островом. О том, что мы вот-вот доберёмся, свидетельствовала колючая проволока. На тропинках её появлялось всё больше и больше.

Временный палаточный лагерь установили в сосновом бору на территории заповедника. Воздух там волшебный, не надышаться, и даже назойливые комары совершенно не в счёт. Палатку помогли поставить ребята. На три дня она стала моим домом, который в грозу и дождь даже не улетел и не промок.

Обустроились, убрали подальше телефоны, ибо связи на острове совсем нет и зарядить их тоже негде, принялись за работу. Меня определили к трём невероятным девчонкам. Таня, Таня и Катя трудятся в издательстве «Поморская столица», а на три дня превратились в отличных походных поваров. На территории заповедника разводить костры запрещено, поэтому импровизированную кухню обустроили на берегу Белого моря. Красота, да и только! Соорудили там столы, скамейки, костёр. В мои обязанности входила доставка воды и продуктов из лагеря к месту приготовления пищи. Завтраки, обеды, ужины были что надо. Пальчики оближешь! В перерывах успевала фотографировать и узнавать интересные истории людей, которые приехали на остров. Сейчас расскажу.

Может, даже карту побега рисовал

С активистом команды «Штык решает» Мариной Титовой познакомились ещё в феврале. На этот раз застала её за покраской колючей проволоки, которую собрали в один большой забор, ведущий к семиметровой вышке.

– Зачем приехала? Конечно, помогать. История этого острова — это частичка истории и моей семьи. Здесь в братской могиле похоронен мой двоюродный прадед Фёдор Семёнович Опарин. Его расстреляли за попытку побега, как и остальных 12 человек, погребённых в этой братской могиле. Навещаю его частенько. Работаю в сфере туризма и рассказываю людям, что здесь происходило. Однажды поймала себя на мысли, что раньше в качестве экскурсоводов сюда приглашали бывших узников. Вот и я решила водить здесь экскурсии, рассказывая о своём двоюродном прадеде.

Мой двоюродный прадед родился в Холмогорском районе. В одной из его деревенек до сих пор сохранился дом, который он строил вместе со своими братьями. Участвовал в Первой мировой войне, был ранен. Вернулся в свою родную деревню, женился. Вся наша семья занималась различными отходническими промыслами. Когда Фёдор Семёнович вернулся с войны, односельчане в один голос говорили ему: «Ты парень грамотный, образованный. Давай возглавь местный сельсовет. У тебя точно получится, а мы будем помогать». Он согласился. Возможно, это и сыграло некую роковую роль в его судьбе. Не возглавь он сельсовет, возможно, судьба его сложилась бы иначе. Но случилось то, чего не миновать.

Когда пришли белые интервенты, его сразу арестовали и посадили в Архангельскую губернскую тюрьму. Формулировка — «сочувствовал преступной организации под названием „советская власть“». Судя по архивным данным, в 1919 году переведён на Мудьюг. Здесь он пробыл месяц с небольшим. Когда 13 человек, включая моего двоюродного прадеда, попытались сбежать, военный полевой суд всех приговорил к расстрелу. Возможно, он реально принимал участие в организации побега, может, даже карту рисовал, за что и был расстрелян.

Да, совсем забыла рассказать. Когда он сидел в тюрьме, у него родилась дочь Анна.

Обменяли на пленных англичан

Имена и фамилии узников Мудьюга хранит небольшой музей. С февраля деревянное здание значительно покосилось, пол так прогнулся вверх, что напоминает горки. Но всё на том же месте, у разбитого, обвешанного колючей проволокой окна, стоит небольшой чайник. Подхожу к стендам. Здесь свою историю мне рассказал новодвинец Игорь Палкин.

– С малых лет слышал, как родственники говорили, что мой прадед был на Мудьюге и даже выбрался отсюда живым. Невероятно интересно. Когда я первый раз приехал на остров, здесь, в музее, нашёл своего однофамильца. Стал искать, изучать, работать в архивах, спрашивать родственников, и вот что удалось узнать. Мой прадед Николай Семёнович Палкин и его родной брат Павел были узниками Мудьюга. Сюда их сослали за вооружённое восстание против существующей власти. Они жили тогда в Мезенском районе, шла война. Их мобилизовали в белогвардейские войска. Но они не стали воевать против своих и подняли восстание. Арестовали тогда человек тридцать. Моим родственникам повезло. Они выжили чудесным образом, попав в заложники к англичанам. Увезли в прусский замок, а потом в апреле 1920 года их обменяли на англичан и вернули на Родину. Разумеется, здоровье сильно подорвали. Оба не дожили до 50‑ти лет. Я не первый раз на Мудьюге в качестве волонтёра и обязательно буду возвращаться сюда снова и снова.

Возьмёшь в руки — взорвёшься

Времени — почти половина второго. Мне пора помогать готовить обед. Захватила из лагеря две бутылки воды, по лесной тропинке спешу на берег. Вижу, как в сторону надувной лодки бодро направляется пожилая женщина в спасательном жилете. Там её ждут мужчина и девочка лет двенадцати. Догоняю. Здороваюсь. Спрашиваю:

– Какими судьбами на острове?

– Меня зовут Римма Александровна Слотина. Вот-вот девяносто лет стукнет, а на Мудьюге не была ни разу. Сын с внучкой на лодке меня привезли. Про остров много читала и вот решила своими глазами всё посмотреть. Побывала тут и своё военное детство вспомнила. Архангельск тогда сильно бомбили. Мы жили на улице Урицкого, недалеко от пединститута. За ним был сахарный завод, который быстро разбомбили. Жизнь была холодная, голодная, питались очистками да мхом. Мамин брат ушёл на фронт — не вернулся. Отец трудился капитаном на Северной Двине. Его не забрали на фронт. В годы войны сплавлял лес по реке. Рассказывал, как немцы за ним гонялись да чуть ли не на мачту садились. Видела, как канатную фабрику разбомбили, АЛТИ. Самолёты летали так низко, что пилотов рассмотреть труда не составило. Они кидали нам конфеты в красивых обёртках, а милиционеры ругались, не разрешали поднимать. Возьмёшь в руки — взорвёшься. Старший брат с ребятами сидели на крышах домов. Они фугаски собирали, а мы в песок их закапывали. В 44-м году отец вывез нас в Пинегу. Там и жили. Вот такие детские воспоминания.

– А как Победу встретили? Помните? — спрашиваю я.

– Мы на болоте были. Клюкву собирали. Долго нам было до настоящей Победы. Голод стоял страшный. Аж до 1947 года гуманитарная помощь шла. Зато помню, как солдат с войны встречали: с песнями да цветами. Пора нам, а тебе кухарить помогать. До встречи!

– Всего доброго!

Добрые дела и девушка с корабликом

Часто вечером, сидя на берегу и глядя, как укладывается спать солнце, я размышляла о тех, кто приехал на остров. Что ими двигало? Жажда приключений, желание проверить себя, искреннее стремление принести пользу? Наверное, всё сразу. Но, согласитесь, в нашей современной жизни не так много тех, кто готов отправиться за тридевять земель и бесплатно работать, жить в палатках, есть приготовленную на костре пищу, как бы хороша она ни была. Это значит, что наша экологическая вахта собрала особых людей, среди которых и подрастающее поколение. Вместе со своими наставниками на Мудьюге трудились и юнармейцы Приморского района.

– Теперь я буду гордиться тем, что братская могила на Мудьюге мною крашена. Вот так выпасть на три дня из современной жизни — это ли не счастье как для взрослых, так и для детей? Ещё и доброе дело сделали, — поделилась впечатлениями заместитель директора по воспитательной работе Уемской средней школы, руководитель юнармейского клуба Алеся Шишелова. — Давно хотела побывать на острове. Меня здесь привлекает не только история лагеря, но и заброшенные дома и здания. Что-то есть в них особенное, таинственное, волшебное. Ну что, махнём на обратном пути на чёрный маяк?

– Конечно, махнём! — крикнула я и отправилась к морю.

Там приметила девушку. Она держала в руках кораблик, сделанный из подручных материалов, с алыми парусами.

– А я Валерия Лебедева. Родом из Вологодской области, но вот уже три года как живу в Архангельске. Работала в Северном морском музее и мечтала побывать на Мудьюге. Я собираю истории маяков. В музее я видела макет белой башни, которая, как оказалось, жёлтая. Тогда решила для себя, что обязательно увижу её вживую. И увидела. Моё романтическое впечатление от маяков развеялось полностью. Не так я раньше представляла работу маячников. Я восхищаюсь их работой. Очень жаль, что маяки Мудьюга уходят просто в никуда. Они разрушаются, и никто не спешит их сохранять. А я снимаю про них небольшие видео и выкладываю в социальных сетях. Надеюсь, что хоть чуточку внимания они к себе привлекут. Ведь маяки — это всегда верное направление…

Вот что важно

История Мудьюга хранит в себе много тайн и интересных фактов. А ещё остров объединяет вокруг себя самых разных людей. На территории бывшей тюрьмы для каторжан больше месяца кипела работа. Добровольцы привели в порядок ограды братских могил, проложили деревянные настилы, воссоздали восьмиметровую сторожевую вышку, установили информационные стенды, привели в порядок мемориал.

Добровольцы красят воссозданную смотровую вышку/Фото: Анна Резвая

– Восстановление музея — в полном смысле этого слова дело добровольное. В общей сложности на наш призыв помочь откликнулась примерно сотня человек. Кто‑то выделил пиломатериалы, кто‑то помог с транспортом, кто‑то неделями сидел на жаре и строгал, пилил, красил, — рассказывает директор АНО «Победа» Игорь Слободянюк. — Выигранный на эти цели президентский грант «Экология памяти» — лишь стартовый рубеж. Основные работы мы провели сами. И сейчас у любого туриста, который посетит остров, будет впечатление, что мемориал жив, у него есть хозяин, а значит, и память о тех далёких и трагических временах жива среди нас. Вот что важно!

Заместитель командира по военно-политической работе отряда «Ратник» Северо-Западного округа Росгвардии, кавалер крапового берета, подполковник Сергей Услугин уже не первый раз на острове в качестве добровольца.

– Уверен, что среди здесь присутствующих нет ни одного человека, которого направили бы сюда насильно. Каждый пришёл сюда сам внести свою частичку, поддержать общее дело, сохранить историю. Хранить её визуально, на мой взгляд, важно как никогда. Сто лет назад здесь, на Мудьюге, морили голодом наших земляков, которые, казалось бы, были союзниками. Важно сохранять такие места и восстанавливать, нести через всю историю нашего государства.

Активисты мемориально-исследовательской команды «Штык решает» провели большую работу по составлению мартиролога. Это список потерь, тех, кто погиб. Теперь фамилии этих людей — на общем стенде возле большой братской могилы. Работа в этом направлении будет продолжаться.

– Алексей Феликсович, позволю себе снова вернуться к тому вопросу, что задала несколько дней назад: как ваша неделя на Мудьюге?

– Как человек верующий всегда прислушиваюсь к людям, природе, небу. А будет ли какой‑нибудь знак. Безусловно, не стоит принимать это за какие‑то прям точные там указания, но всё же. Ты должен быть готов, что любой встречный человек — это ангел, который скажет тебе самые заветные слова и ответы на вопросы: как тебе жить дальше, что будет дальше, как быть…

Не стоит, конечно, каждого встречного принимать за ангела, но своего ангела ты всё равно услышишь. Он тебя направит. Такой ангел появился тут и у меня, когда мы работали здесь. Погода стояла тихая-тихая. Было красивое закатное солнце, море притаилось, сосны не двигались, птички ушли спать, и в воздухе на протяжении полсекунды повис страшный, сильный, звучный свист: шум, похожий на свист огромных крыльев. Это всё равно, что взять и отрубить вершину молодой сосны и крепко махнуть ей в воздухе. Вот этот звук повторялся изо дня в день. Над моей головой, бараком, братской могилой слышался сильный шорох. Не было ничего: ни ветра, ни птиц. Только ясное небо. Мы решили, что это патрульный ангел. И это добрый знак. Значит, мы всё делаем правильно!