Сократить поставки наркотиков – задача правоохранительных органов. А снижение спроса на зелье – наше общее дело.
В июне этого года новым начальником регионального управления ФСКН по Архангельской области был назначен полковник полиции Валерий Сафьянов. До этого он руководил аналогичным управлением Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков в Республике Хакасия.
– Никогда не предполагал, что доведется поработать в Архангельской области, – признается Валерий Афанасьевич. – Родился, учился и всю сознательную жизнь провел в Хакасии. Только армейскую службу проходил в Северном Казахстане.
– Наша область сильно отличается от Республики Хакасия?
– Прежде всего масштабами. Хакасия – достаточно компактный регион в Южной Сибири. Архангельская область раза в три больше. А климат практически идентичный.
– По первому образованию вы преподаватель истории. А что вас привело в правоохранительные органы?
– С детства мечтал стать либо археологом, либо сотрудником правоохранительных органов. Но в советские времена юрфаков в стране было мало. Ближайший находился в 400 километрах от Абакана – в Красноярске. Поступил на исторический. Но еще во время учебы на пятом курсе подал документы в управление налоговых расследований при государственной налоговой инспекции по Республике Хакасия. И в 1993 году был зачислен туда на службу в качестве специалиста отдела физической защиты. Получил юридическое образование. За десять лет работы в налоговой полиции прошел путь до заместителя начальника оперативного отдела. А в марте 2003 года органы налоговой полиции были упразднены, и на их базе создали комитет по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ. Я решил поработать на этом новом для себя направлении. Честно говоря, все мы тогда думали, что годика три ударно потрудимся и покончим с этой проблемой – наркоторговлей. Но на деле все оказалось гораздо сложнее.
Это просто бизнес
– Считается, что наркоситуация во многом зависит от географии. Северные регионы слывут относительно спокойными в этом плане: конопля не растет, Афганистан далеко...
– От Хакасии до него тоже не близко. И там также можно было услышать: да у нас, по сравнению с другими регионами, почти все нормально. Я с таким подходом категорически не согласен. Это все равно что сказать: а вот в семье Ивановых наркоманов меньше, чем у Петровых. Даже один наркоман – беда для любой семьи. Так и на уровне региона: когда есть проблема, давайте оставим сравнения аналитикам из центра и будем наводить порядок. Нас не должно волновать, сколько там наркоманов в соседней области. Бытует еще такое мнение: с распространением наркотиков должны бороться только правоохранительные органы. Это понятно. Но наша задача – сократить предложение, минимизировать поставки наркотиков в регион. А вот снижение спроса – это уже наше общее дело, тут мы должны координировать работу органов исполнительной власти.
Наркорынок подчиняется общим рыночным законам: пока есть спрос, будет предложение. И в последнее время в России усилилась работа именно по снижению спроса. Руководство нашей службы постоянно подчеркивает, что чисто полицейскими методами с этой проблемой покончить нельзя. Нужна помощь со стороны всего общества.
– По поводу спроса и предложения: известно, что зачастую человек впервые задумывается об употреблении наркотика именно тогда, когда ему это предлагают. А до тех пор у него и спроса-то никакого не было. Возможно, этим специфическим рынком командует все-таки предложение?
– А давайте порассуждаем на примере той же Хакасии. Изначально там были в ходу два основных вида наркотиков. Это гашиш для любителей покурить – производное от конопли, которая хорошо растет в тех краях. И опий-сырец для внутривенного употребления. Наркоконтроль и другие правоохранительные органы провели большую работу. Основные сбытчики опия-сырца отправились в места не столь отдаленные. Разобрались мы и с лицами, которые занимались транзитом гашиша из Тывы. И что же? Наркозависимые перешли на засоренные семена пищевого мака. Даже легальные предприниматели проявили интерес к их реализации, поскольку в законодательстве не было жесткого запрета. Мы пресекли деятельность основной группы поставщиков, и реализация мака прекратилась. Но появился героин...
– Все это напоминает многоглавое мифическое чудище, которому одну голову отрубишь – тут же новая вырастает...
– Именно! Но это просто бизнес. Несмотря на всю активность правоохранительных органов, лица, которые употребляют наркотики, изыскивают все новые виды веществ.
– Давайте уточним: сами потребители изыскивают или все-таки торговцы?
– Это обоюдный процесс. Повторюсь, чем больше спрос, тем больше предложение. Только если перестанут покупать, продавец решит что-то в своей жизни поменять.
– А почему в людях уже веками сидит эта потребность, как вы думаете? Что они хотят компенсировать?
– Каждый случай – индивидуален. Кто больше всех употребляет наркотики? Люмпен-пролетариат, золотая молодежь, средний класс? Да все примерно одинаково, вопрос только в цене наркотика. А причины разные. Кто-то из-за нехватки денег, кто-то от их избытка – с жиру бесится, как говорится, – кто-то пытается заглушить личные проблемы. Расскажу случай из моей практики: успешная женщина 44 лет, риэлтор, развелась со своим супругом. Познакомилась с наркозависимым цыганом, который однажды предложил: хочешь попробовать? И года не прошло, как ее не стало. Наркотики убили... Конечно, у некоторых людей есть чисто физиологическая предрасположенность к употреблению наркотических средств.
– Можно провести аналогию с алкоголем?
– Вполне. А на молодежь, к сожалению, еще влияет такой фактор, как мода. «Ты знаешь, Маша, а ведь я наркоман...», – после такого признания вокруг личности молодого человека появляется некий ореол в глазах девушки.
Смертельные марки из Крыма
– Курительные смеси – тоже вопрос моды? Поэтому они получили такое распространение в молодежной среде?
– Это опять же законы рынка плюс возможности глобализации. Почему дизайнерские наркотики так называют? Потому что они на любой вкус. Сегодня наркотик внесли в список запрещенных – завтра как по мановению волшебной палочки появляется новый, с измененной формулой, который официально не считается наркотиком.
– В Северодвинске в начале осени пострадали сразу несколько подростков. Это часть той волны отравлений курительными смесями, которая прокатилась по всей стране?
– Все было не совсем так, как представили федеральные каналы. Прозвучало, что пятеро несовершеннолетних отравились курительными смесями. Стали разбираться – оказалось, что трое отравились алкоголем. А двое употребили как раз так называемые спайсы. Но выжили.
А две другие истории закончились трагически. В Северодвинске 16-летний мальчишка, отличник, активист, заказывал себе наркотики. Родители об этом знали. Роковая партия пришла из Крыма – почтовые марки, пропитанные наркотиком. Он употребил и умер от передозировки. В Цигломени его ровесница тоже скончалась от наркотиков... Вот после этого уже надо бить тревогу: что происходит в наших школах? Но руководство муниципалитетов продолжает делать вид, будто ничего не происходит.
– А что здесь можно предпринять на муниципальном уровне?
– Надо проводить работу с администрациями школ, с родителями, с детьми. Хоть что-то нужно делать! А вместо этого на выездном заседании областной антинаркотической комиссии в Северодвинске один из руководителей муниципалитетов говорит: правоохранительные органы перекладывают на нас свою работу. Мы свою работу знаем. А вот вы свою – не совсем...
– Распространение спайсов давно можно было остановить на федеральном законодательном уровне. Наркоконтроль не раз просил: дайте нам право оперативно запрещать новые смеси, еще не внесенные в официальный список. Но такой закон собираются принять только сейчас. Почему так долго тянули?
– Наверное, тоже считали, что это проблема только правоохранителей. До тех пор, пока она не достигла критической массы. Ведь что происходит? Мы выявляем новый вид наркотика и отправляем его на экспертизу в единственную на всю страну Пермскую фармацевтическую академию. Что можно предъявить сбытчикам, пока наркотик не признан таковым? Ничего... Тем временем где-то в Юго-Восточной Азии работает мощная нарколаборатория с аналитическим подразделением, которое мониторит законодательство России. Узнав, что тот наркотик признан таковым, лаборатория срочно синтезирует его аналог, слегка изменив химическую формулу. По отлаженным каналам через Интернет на наш рынок поступает новое вещество, которое пока еще не признано наркотиком. И все начинается сначала...
Три кита профилактики
– Какие наркоугрозы в Архангельской области вам представляются главными на сегодня?
– Со всеми угрозами можно бороться только с помощью комплексных, системных мероприятий – не только правоохранительных, но и профилактических. У нас пока нет такой системы. Каждый проводит эту работу так, как сам ее понимает. К примеру, профилактика обычно сводится к акциям по пропаганде здорового образа жизни. Это тоже необходимо. Но профилактика должна включать в себя три направления. Первичная профилактика – это работа с детьми, условно говоря, с младенчества до четвертого класса. Вторичная охватывает школьников с пятого по одиннадцатый класс. Они находятся в пограничном состоянии: в какую сторону качни – туда и пойдут. Здесь должно помочь тестирование на предмет употребления наркотиков.
– В обществе к нему сложилось неоднозначное отношение...
– Тестирование необходимо, чтобы мы получили четкое представление о ситуации в школах. Но дело это добровольное. И здесь уже педагоги, директора школ должны поработать с учащимися. Бояться-то, по большому счету, нечего. Если ребенок не употребляет наркотики – какие проблемы? А если употребляет, то родители смогут вовремя ему помочь. Но как раз те, кто уже пробовал наркотики, часто отказываются от тестирования. Поэтому мы не имеем объективной картины. И органы образования пока очень медленно идут нам навстречу... Наконец, третичная профилактика – это уже правоохранительные меры и работа с наркозависимыми. К этому же разделу относится реабилитация и ресоциализация лиц, употреблявших наркотики. Только занимаясь всеми тремя видами профилактики, можно достичь положительного результата. А у нас третий вид сводится лишь к правоохранительной деятельности. В Архангельском психоневрологическом диспансере есть небольшое отделение реабилитации – десять коек – это мизер. Реабилитационного центра нет. А вот с ресоциализацией, то есть возвращением наркозависимого в нормальную жизнь, совсем плохо. Эта работа сегодня финансируется только в виде грантов общественным организациям. Но в Архангельской области, по большому счету, нет таких организаций. Получается, что помочь в этом сегодня может только Православная Церковь. Мы уже встречались с митрополитом Даниилом, он благословил нас на эту деятельность. Сейчас решается вопрос об отправке группы наркозависимых на ресоциализацию в Артемиево-Веркольский монастырь.
– Вы еще заключили соглашение о сотрудничестве с космодромом Плесецк. Его ведь тоже не обошла стороной эта проблема?
– В области существуют техногенно-опасные объекты – это северодвинские предприятия и космодром. Думаю, не нужно объяснять, что употребление наркотиков их сотрудниками может привести к большой беде. А проблема есть. На космодроме не так давно задержали двоих контрактников, у которых при себе были наркотики. Мы с начальником космодрома сошлись во мнении, что необходима программа, которая бы предусматривала системную работу по предотвращению подобных фактов. Ведь запуск ракеты – это коллективный труд. Любой сбой может привести к непоправимым последствиям.
– Если подытожить, в чем заключается ваша задача задач на новом месте службы?
– Сделать так, чтобы антинаркотическая система в регионе действительно работала. Не для галочки, не для палочки. Чтобы все понимали, насколько это важно для нас и наших детей.
