«Мы стремимся не только продлить жизнь, но и обеспечить её высокое качество»

Означает ли это, что жителям Поморья стали чаще ставить этот диагноз? Рак сегодня — это не приговор, а болезнь, с которой можно жить? На эти и другие вопросы ответил «Правде Севера» Михаил Верещагин, челюстно-лицевой хирург, заведующий отделением опухоли головы и шеи Архангельского областного онкологического диспансера.

— Михаил, как бы вы в целом охарактеризовали онкологическую службу Архангельской области сегодня? Какие главные изменения произошли за последние пять—семь лет?

— Если мы говорим о медицинской статистике, то многим известно, что Архангельская область, к сожалению, входит в число лидеров по онкологической заболеваемости. Безусловно, рак — это очень серьезное заболевание, однако наибольшую опасность оно представляет на поздних стадиях. Более высокие, чем в среднем по России, показатели заболеваемости в нашем регионе объясняются двумя основными факторами. Во-первых, у нас налажена эффективная система диагностики, что обеспечивает высокую выявляемость. Во-вторых, особенностью региона является стареющее население, а возраст, как известно, — один из ключевых факторов риска развития онкологических заболеваний. Согласно статистике, за последние 10 лет заболеваемость злокачественными опухолями в Архангельской области выросла в полтора раза.

За последние годы была проведена значительная модернизация онкологической службы. Была создана централизованная цитологическая лаборатория и реорганизовано патологоанатомическое отделение. Если раньше диагностикой занималось множество разрозненных лабораторий, то сейчас эти функции сосредоточены только в нашем диспансере. Также за последние пять-семь лет было установлено новое оборудование для лучевой терапии, в нашем отделении появился нейромонитор, который помогает нам при операциях на щитовидной железе и околоушной слюнной железе, и современная эндоскопическая аппаратура, позволяющая проводить видео-ассистированные операции.

— Архангельская область участвует в федеральной программе по борьбе с онкологическими заболеваниями. Как это участие повлияло на оснащение вашего центра и доступность помощи для жителей региона?

Что касается доступности онкологической помощи, то все пациенты нашей области получают специализированную онкологическую медицинскую помощь абсолютно бесплатно. Очередь на приём к специалистам и на плановую госпитализацию не превышает установленные среднероссийские нормативы. Поскольку наше учреждение оказывает специализированную медицинскую помощь, то для первичного обращения к нам пациенту необходимо направление врача первичного звена.

— Насколько регион сегодня обеспечен кадрами: онкологами, химиотерапевтами, радиологами?

— Онкологический диспансер укомплектован врачебными кадрами практически на 100%. Наше лечебное учреждение очень плотно сотрудничает с Северным государственным медицинским университетом, кафедра лучевой диагностики, лучевой терапии и онкологии располагается у нас. Поэтому будущие наши коллеги проходят обучения на своих потенциальных рабочих местах. Что касается районов области, то в большинстве из них работают центры амбулаторной онкологической помощи или первичные онкологические кабинеты. Однако, к сожалению, врач-онколог есть не в каждом удаленном уголке нашей области. 

—  Какие современные методы лучевой терапии уже применяются в Архангельском онкодиспансере? Как это повышает точность и снижает побочные эффекты для пациентов?

— В Архангельской области применяются современные виды конформной лучевой терапии: 3D-CRT, IMRT, VMAT. С 2022 года единично внедряется стереотаксическая лучевая терапия (SBRT) для лечения первой стадии рака легкого и одиночных метастазов в кости.

Конформная лучевая терапия — это методика, при которой сформированный на этапе планирования пучок фотонов точно повторяет форму опухоли, охватывая её с минимальными отступами. Эти отступы учитывают возможные погрешности, такие как дыхание, глотание, микро-сокращения мускулатуры пациента, а также деформацию фиксирующей маски.

Стереотаксическая лучевая терапия (SBRT) требует исключительной неподвижности пациента, для чего иногда применяется даже седация или используется мониторинг всех возможных движений. Благодаря использованию многолепесткового коллиматора, который формирует сложные «фигурные» поля облучения, отступы вокруг мишени сводятся практически к нулю.

Точность лучевой терапии постоянно и закономерно повышается. Этот прогресс связан с регулярной калибровкой аппаратуры и углубленным освоением новых методик.

Что касается побочных эффектов, то с развитием доступных сегодня технологий их проявления постепенно уменьшаются. Например, при облучении области головы и шеи поражения эпителия и кожные реакции стали значительно менее выраженными. Однако острые реакции в облучаемых и прилежащих тканях, особенно в зонах с выраженными изменениями, всё ещё сохраняются.

— Есть ли в регионе возможность проведения сложных, комбинированных операций, требующих участия нескольких бригад хирургов?

— Да, безусловно. Более того, мы активно и регулярно пользуемся этим преимуществом совместной работы.

Приведу примеры. В нашем отделении опухолей головы и шеи иногда встречаются сложные случаи, когда новообразование, например, полости носа или носоглотки, прорастает в полость черепа. Для таких ситуаций у нас налажено продуктивное взаимодействие с нейрохирургами первой городской больницы. Мы приглашаем их для участия в операциях, которые проводятся в нашей операционной.

Бывают и обратные ситуации. Одним из направлений работы нашего отделения является реконструктивная хирургия, которая требуется для устранения дефектов, возникших после онкологических операций. Дефекты могут быть не только послеоперационными, но и являться следствием травм и ожогов. Однажды я участвовал в операции в первой городской больнице, где у пациента был ожог свода черепа, и мы совместно с коллегой-нейрохирургом выполнили пластическое закрытие этого дефекта.

Что касается других наших отделений, то практика взаимодействия также хорошо установлена. Наши врачи — онкогинекологи, например, приглашают коллег врачей — онкопроктологов для совместных операций и наоборот. Есть отделение сочетанной хирургии, которое носит название «отделение абдоминальной и торакальной онкологии». Для нас такие операции не являются редкостью.

— Один из главных прорывов в онкологии — таргетная и иммунная терапия. Насколько эти современные, высокоэффективные препараты сегодня доступны пациентам в Архангельской области?

— Начнем с основ лечения злокачественных новообразований. Существует три основных метода. Первый — это оперативное лечение, второй — лучевая терапия, и третий — химиотерапия.

Стоит отметить, что термин «химиотерапия» считается не совсем верным в настоящее время. Сегодня корректнее использовать понятие «лекарственная противоопухолевая терапия». Почему это так? Исторически первой действительно появилась химиотерапия. Химиотерапевтические препараты (или «цитостатики») — это препараты, воздействующие на клетки, которые очень быстро делятся, с высокой митотической активностью. К таким клеткам относятся клетки костного мозга, эпителия и, собственно, опухолевые клетки. И вот химиотерапевтические препараты как раз и оказывают воздействие на эти быстро делящиеся клетки.

Затем наступила эра таргетной терапии. Английское слово «target» переводится как «цель» или «мишень». Опухоль имеет специфические молекулы-мишени (рецепторы), и таргетный препарат целенаправленно находит их, воздействует только на опухоль. Если проводить аналогию, то химиотерапия — это стрельба из пушки по воробьям, в то время как таргетная терапия — это точный выстрел из снайперской винтовки.

Что касается иммунотерапии, то она действует иначе: она не воздействует на саму опухоль напрямую, а стимулирует собственный противоопухолевый иммунитет пациента, помогая организму самостоятельно бороться с болезнью. Естественно, все эти виды лечения — химиотерапия, таргетная, иммунная и гормональная — применяются в комплексе для борьбы с этим заболеванием и в нашем регионе.

— В онкохирургии на первый план выходят малоинвазивные и органосохраняющие операции. Какие виды таких операций стали рутиной для хирургов вашего центра?

— Когда я начинал работать в онкологии, то главным приоритетом было сохранение жизни пациента, а вопрос качества жизни отходил на второй план. Сейчас акценты сместились: мы стремимся не только продлить жизнь, но и обеспечить её высокое качество.

Что касается малоинвазивных операций, то в нашем отделении была внедрена методика, позволяющая вдвое уменьшить разрез на шее при операциях на щитовидной железе. Это имеет важное значение как с эстетической точки зрения, так и с точки зрения минимизации хирургической травмы. Все эти методики и технологии доступны для жителей региона.

— Какие два-три самых значимых, на ваш взгляд, прорывных проекта или нововведения в ближайшие один-два года ожидают онкологическую службу области?

— Что касается нашего отделения, то нами подана заявка на приобретение СО2-лазера. Это современное оборудование для лечения рака гортани и ротоглотки, и мы надеемся, что в скором времени оно появится в распоряжении врачей нашего отделения.

Если говорить о диспансере и области в целом, то, насколько мне известно, планируется приобретение позиционно-эмиссионного томографа. Данный метод исследования называется ПЭТ-КТ. Это один из самых современных и высокоинформативных методов выявления онкологических заболеваний.

— Насколько сегодня диагноз «рак» перестал быть приговором и стал заболеванием, с которым можно бороться и жить?

— Как я уже говорил ранее, злокачественное образование — это хроническое заболевание. Если выявить его на начальной стадии, то лечение будет особенно эффективным. В таком случае мы можем не просто продлить жизнь пациента, но и добиться его полного излечения.

Этому способствует активная работа первичного звена здравоохранения, внедрение новых методов диагностики и повышение медицинской грамотности населения. Все эти меры в совокупности помогают жителям Поморья жить дольше, сохранять качество своей жизни.