«Снимаем кино, потому что не можем не снимать…»

Отражаясь в Верколе

Инга и Алексей Шаршовы — известные имена в мире документального кино. Инга — режиссёр и сценарист, Алексей — оператор и монтажёр. Их фильмы становились лауреатами фестивалей, в том числе и международного «Arctic Open», который проходит в Архангельске. На этом фестивале Инга и Алексей получили награду за фильм «Были-небыли» (12+), в котором идёт своеобразная перекличка абрамовских героев и современных жителей Верколы. Свой самый первый фильм Инга и Алексей тоже сняли в Верколе. Он так и называется — «В зеркале Верколы» (12+).

Если знать, что Инга окончила 51‑ю архангельскую школу имени Фёдора Абрамова, то это объясняет её интерес к малой родине писателя — в этой школе особое отношение к его творчеству. Также Инга вместе с директором школы Татьяной Александровной Лариной несколько раз ездила в школьные экспедиции в Верколу. И закономерно, что Инга и Алексей первые шаги в документальном кино сделали именно в Верколе.

Сегодня мы говорим с Ингой о том, как это происходило и почему они решили снимать документальное кино.

– Инга, я так понимаю, что любовь к русской словесности, в том числе к творчеству Фёдора Абрамова, вам привили в школе, коль она носит имя писателя?

– Честно говоря, в школе мне с какими‑то учителями везло, а с какими‑то — нет. По русскому языку и литературе у меня были отличные оценки, а из‑за математики меня чуть не отчислили из школы. Поэтому школу вспоминаю по‑разному, как и учителей.

– Но экспедиции в Верколу, которые организовывала Татьяна Александровна Ларина, помогли определиться и с будущей профессией, и с увлечением документальным кино?

– Эти поездки для всех нас были очень важные. Для меня особенно — я мечтала стать филологом. Очень любила читать. А любовь к русской литературе мне привили мама и бабушка. Например, «Войну и мир» Льва Толстого я прочитала задолго до того, как мы этот роман стали изучать на уроках. Читала с большим интересом — у меня все четыре тома были в закладках, да и сейчас так и лежат на полке…

– Мама и бабушка имели профессиональное отношение к русскому языку и литературе?

– Нет. Если говорить об истории моей семьи, то мои мама и бабушка — армянки. Они жили в Баку, а потом в восьмидесятых годах прошлого века, когда началась война в Нагорном Карабахе, уехали в Архангельск. Получилось это случайно: азербайджанец, который жил в Архангельске, возвращался тогда в Баку. Мы обменялись квартирами. По сути мы беженцы. Наши родственники тогда тоже уехали в разные места.

– Чувствовать себя беженцем тяжело?

– Признаться, было очень сложно в тот период. Бабушка — нефтяник, прежде занимала высокий пост в республиканском министерстве. А здесь её на работу не брали. Маме тоже говорили: «Иди торговать на рынке». Мама — инженер, её профессия связана с космической отраслью. В Архангельске она работала совсем недолго по специальности, вскоре производст­во прикрыли, как и многое в те годы, были 1990‑е. Потом — на таможенном терминале, затем экскурсоводом в морском музее, продавцом, уборщицей — чего только не было. Поскольку мама была всё время занята, меня воспитывала бабушка, но ей было очень тяжело выносить всё, что случилось с нами, и вскоре она ушла из жизни. Мне в этот период было особенно сложно, тем более что в школе у меня близких друзей не появилось. Всё изменилось, когда я поступила в Поморский государст­венный университет, теперь САФУ. Там у меня появилось много друзей, с которыми мы дружим до сих пор.

– Логично предположить, что вы поступали на филологический факультет?

– Да, мне очень хотелось быть филологом, и мне надо было получить высокие баллы по ЕГЭ — денег платно учиться у нас в семье не было. Русский язык и литературу я сдала на высокие баллы. К тому же у меня уже было много грамот, дипломов, которые я получила за литературную исследовательскую работу. Творчеством Фёдора Абрамова я стала заниматься ещё, когда съездила в первую экспедицию в Верколу. С этой темой я принимала участие в конкурсах, также ходила на подготовительные курсы в университет. И всё же мне не хватило двух баллов, чтобы поступить на бюджетное отделение филфака. Но я также отдала документы и на гуманитарный факультет, где было филологическое направление, и поступила туда. Значит, я всё равно могла заниматься тем, что любила. Тем более что у нас преподаватели были почти те же, что и на филфаке. Мне потом предложили туда перевестись, но я не захотела, в основном из‑за друзей, которыми я очень дорожила. А в Верколу я продолжала ездить, и когда училась в университете, участвовала в конференциях, да и просто мне хотелось там бывать.

– Инга, почему? Корней ведь у вас там нет…

– Не могу объяснить, чем меня зацепило это место. Наверное, людьми, которые там живут. Они бывают открытые, а бывают закрытые, но они интересные. Меня всё больше притягивали эти места. И мне захотелось зафиксировать то, что там происходит сейчас. То есть захотелось снять фильм, но я не знала, как это делается. А потом с будущим мужем мы поехали в Верколу просто в отпуск. После окончания педуниверситета я работала на телевидении, Алексей там же — оператором. И тогда мы решили снять фильм. Посмотрели: камера есть, оператор есть. А у меня уже было представление о том, каким будет этот фильм. Но была проблема…

– В чём же она заключалась?

– Самая большая проблема, которую мы сейчас видим и понимаем, в том, что в нас тогда никто не верил.

– Но, надо полагать, в вас верили в Верколе?

– Веркола была нашим стимулом. Если бы не она, не знаю, как бы у нас всё сложилось в дальнейшем. И мы сняли свой первый фильм «В зеркале Верколы». Сначала у нас была «кучка» кадров, с которыми мы не знали, что делать. Угнетало это чувство — у нас ничего не получится…

– Но получилось же…

– Как позже выяснилось, у нас тогда получился вообще отличный фильм! К нему сложно придраться в плане документалистики. Но это мы знаем сейчас, а в то время мы ещё не понимали, какой мы фильм сняли — и главное — что с ним делать? Поэтому просто выложили его в интернет. Сразу пошли комментарии: кто‑то писал, что проблемы, о которых мы рассказали, людей очень волнуют. Но были другие — нас стали ругать. Честно говоря, такие комментарии мы воспринимали болезненно. Зато вдруг появилось ощущение — мы всё правильно сделали! И мы подали этот фильм на фестиваль, который в Архангельске тогда проводил культурный фонд «Берегиня». Наш фильм был признан лучшим, и это стало для нас аргументом снимать документальное кино.

– Ваш фильм «Были-небыли», тоже снятый в Верколе, получил главный приз на фестивале Arctic Open по версии жюри, в которое входили журналисты. Для вас это тоже было важно?

– Этот фильм мы сняли по просьбе жителей Верколы. Тем более, такая оценка на фестивале была очень важна для нас. Но мы решили, что надо выходить за рамки Верколы, которая нам дала многое, но пришла пора искать другие темы.

«Скит» и «Вознесение»

– Хотела бы спросить про фильм «Скит» (12+). Прежде всего меня удивило, что вы его вообще смогли снять! В принципе, скит — это место, куда посторонний взгляд не допускается. А тут это взгляд не просто посторонний, а ещё и с камерой. Вдобавок — это женский скит, один из немногих в стране.

– Действительно, договориться о съёмках было непросто. Мы позвонили в епархию, там нашей идее не обрадовались, но посоветовали обратиться к отцу Даниилу, который скит основал. Скит находится в Приморском округе, в 40 километрах от Архангельска, но добраться до него сложно. Большими трудами удалось выйти на отца Даниила. С ним у нас тоже не сразу сложилось общение.

Затем выяснилось, что у отца Даниила такая позиция — если уж мы на него вышли, значит, это промысел Божий.

– И он позволил вам снимать фильм о жизни молодой монахини, матушки Елисаветы, которая в ту пору почти год проживала в одиночестве в скиту «Заречный». Это доверие!

– Более того, оказалось, что сам отец Даниил — очень талантливый оператор. Выяснилось, что он фиксировал каждый этап становления скита. Притом у него очень хорошая камера, также есть коптер, с которого он снимал общие планы. И он поделился с нами всеми этими кадрами, которые точно легли в фильм. Поэтому в титрах указаны два оператора — Алексей Шаршов и отец Даниил. Этот фильм мы отправили на кинофестиваль в Адыгею, где была отмечена именно операторская работа.

– Матушка Елисавета неожиданно оказалась весьма жизнелюбивым человеком. Как говорит в фильме отец Даниил, у неё два крыла — молитва и труд. Значит, они могут дать такую жизненную силу…

– Для нас это очень важный фильм — и не только в плане творчества, а ещё и в постижении жизненных принципов. Но это не первый наш фильм, связанный с темой религии. До этого мы сняли «Вознесение: поиски утраченного» (12+). К нему мы долго готовились, а после съёмок как‑то укрепились в своих силах. Этот фильм занял первое место на XVIII Международном фестивале православного кино «Покров-2020».

Он также был представлен на кинофестивале «Святой Владимир» в Крыму. И это был мой первый выездной кинофестиваль. Председателем жюри фестиваля тогда был Юрий Кара, который, к сожалению, ушёл из жизни. Но нам удалось с ним пообщаться. Другого, тоже важного общения было много. Например, удалось поближе узнать актёра Юрия Назарова. И это невероятные ощущения. Опять же это дало стимул к дальнейшей работе. И мы сняли «Скит».

С поддержкой

– «28 петель» (12+). Этот ваш фильм буквально вселяет веру в человечество. Речь в нём идёт о женщинах, которые организовали своеобразный клуб, где вяжут крохотные носочки, шапочки и другие вещи для недоношенных детей.

– Этот фильм мы сняли, как говорится, буквально на коленке. Нам очень хотелось показать этих людей. И нам очень повезло с героями.

– В вашем фильме мамы этих деток очень искренние, как и те, кто для них вяжет вещи. Таким образом они «привязывают» детей к жизни, ведь пока они находятся как бы между двумя мирами.

– И это тоже был очень важный опыт для нас — и творческий, и жизненный. Главное — нам захотелось снимать дальше.

– Чтобы снимать фильмы, нужны средства. Кто вас поддерживает?

– Все свои фильмы мы снимали на свои же деньги. С фильмом «28 петель» попали на кинофестиваль «Родные тропы» в Москве. Там проходил круглый стол с участием представителей Фонда поддержки регионального кинематографа Союза кинематографистов России. Нам посоветовали подать заявку на участие в гранте этого фонда. Мы это сделали и выиграли.

– Какой фильм снимаете при этой грантовой поддержке?

– Это фильм о самой длинной переправе в области (а может, и в мире), которая ведёт из Архангельска на Кегостров. Главные его герои — супруги Николай и Анна Матвеевы, которые десять лет выигрывают тендер, строят и обслуживают переправу. Съёмки проходили зимой, а также нынешним летом. Надеемся, что фильм получится, ведь у нас появились новые возможности благодаря этому гранту. Завершить работу над картиной необходимо в этом году.

– Инга, у вас нет профессионального образования. Это вам не мешает снимать кино?

– Я поняла, что профессиональное образование, для того чтобы снимать качест­венное кино, необходимо. Да и на фестивалях такие работы изначально воспринимают по‑иному. Поэтому в нынешнем году я подала документы во ВГИК, в сценарную мастерскую — там можно учиться дистанционно.

– Можете сказать — почему вы снимаете кино?

— Кино делает жизнь иной. Кино — это праздник, возможность познакомиться с новыми людьми и во время съёмок, и на фестивалях. Мне нравится сам процесс съёмок. Фильм монтирует Алексей, мне тоже интересно ему помогать. А если по большому счёту, мы снимаем кино потому, что не можем не снимать…