Павел Кононов и его чёрно-белый формат

Павел Кононов — газетчик, он работал в газетах «Волна», «Часовой Севера», «Северный комсомолец», а вместе мы работали в «Правде Севера». Павел идеально чувствовал фактуру будущей газетной публикации и был полноправным её соавтором.

В его архиве — уникальные снимки, отражающие ближайшую историю, а это сложные, переломные времена в жизни страны. Сколько раз говорили ему — сделай выставку этих фото! Павел молчал. Но вдруг стало известно, что он всё же готовит выставку своих работ. Правда, оказалось, что не репортёрских, а художественных. Более того, сделанных в чёрно-белой технике и снятых на плёнку. Такая машина времени. И мы встретились с коллегой, чтобы поговорить и о будущей выставке, и том, почему он решил заняться чёрно-белой художественной фотографией.

— Когда я оцифровывал старые чёрно-белые снимки, которые были опубликованы в разных газетах, я видел, что эти съёмки гораздо концентрированнее современных цифровых, — начал разговор Павел. — Возможно, такое чувство возникло ещё и потому, что, действительно, там запечатлено много необычных для нынешнего времени моментов, хотя это всего лишь девяностые… А начинал я снимать на чёрно-белую плёнку, ещё когда учился в 21-й школе. Свою первую осмысленную фотографию я сделал в семь лет — снял ребят, сидящих на крыльце нашего дома. Уже тогда мне это было интересно.

— Паша, почему чёрно-белый формат? Цветная фотография ведь тоже ещё в «плёночное» время появилась…

— Действительно, она появилась очень давно, в XIX веке, а в начале XX века появился метод «автохром», доступный уже не единицам, а, пожалуй, сотням фотографов. Но когда технологии были освоены, выяснилось: для того чтобы передать характер человека, у чёрно-белой фотографии есть все необходимые изобразительные средства. И кроме отдельных случаев, цвет мало что добавляет портрету.

— Но люди обычно предпочитают цветную картинку…

— Конечно, цветная картинка ярче. Но и сложнее. Вот самый банальный пример — коллективная фотография из детского сада. Если её снимали трид­цать, пятьдесят, сто и больше лет назад, на чёрно-белую фотопластинку, там вообще всё прекрасно — хорошее разрешение, нет никакого зерна, очень хорошо прорисованы лица. На 35‑миллиметровой плёнке качество может быть всякое, может быть видно зерно, но всё равно фото лаконичные получаются. А потом — бац, году в 1993‑м на нас упали все эти «Кодак-экспрессы» и прочие лаборатории цветной фотопечати. Ты берёшь цветную плёнку, приходишь в садик, всех посадил, сфотографировал, получил фотографии в минилабе и видишь — винегрет. Все цветные, все в разной одёжке, и всё это рассыпается в пыль…

— Но есть примеры прекрасных цветных фото…

— Уметь надо. Мне когда‑то подарили книгу, которая так и называется — «Искусство цветной фотографии» британского автора Джона Хэджкоу. Суть — в названии. Цветная фотография — особое, сложное искусство.

— Но ты пошёл чёрно-белым путём?

— Весь этот, прямо можно сказать, старый, чёрно-белый фотохимический процесс укорачивает путь к простым, внятным фотографиям. Придумав, увидев кадр, ты нажимаешь на спуск. А когда плёнка проявлена, выбираешь из 36 кадров тот один, который будет напечатан. И если дальше всё делаешь правильно, через пару часов получаешь готовый отпечаток, который можно вставить в рамку, в альбом, повесить на стену, продать, наконец. И между тобой и этой фотографией нет посредников.

— У меня тоже есть свои воспоминания работы с чёрно-белой плёнкой и фототехникой того времени. Тогда было мало выбрать удачный кадр, надо ещё точно навести резкость, учесть контрастность. А потом проявить плёнку, а напечатанные фотографии точно по времени проявить и закрепить. И любая ошибка могла всё испортить. Получается, что ты не просто фотохудожник, но и мас­тер печати…

— Но это ведь тоже интересно. Когда я собрал в ванной всю необходимую технику для печати фотографий, включил красный фонарь, у меня было ощущение, что вернулся во времени…

— А сложно сейчас купить эту технику из прош­лого?

— Смотря что. Например, красный фонарик нашёлся у родителей. Почти всё остальное купил через «Авито». Неплохой увеличитель продала внучка одного новодвинского фотографа. Фотоаппарат Nikon FM, выпущенный в семидесятых годах прошлого столетия, в отличном рабочем состоянии, купил в питерском «Фотолюбителе». Я не гнался за раритетами, но сейчас никто не производит зеркальные плёночные фотоаппараты.

— Nikon! Это же просто недосягаемая мечта для большинства фотолюбителей страны того времени. Хоть в руках подержать… Сколько такой аппарат мог стоить тогда?

— Nikon FM в советские времена мог стоить как половина «Жигулей», да и то если найдёшь, где купить. В магазинах они не продавались. Да и в 1990‑е годы он был мне совершенно недоступен. Репортёрский набор из Nikon F3 со сменной оптикой и вспышкой, каким работал фотокор «Правды Севера» Валентин Гайкин, тянул, пожалуй, на «Волгу». Это ЦК КПСС успел перед концом Советского Союза купить достойную фототехнику для газет областных комитетов партии.

— А плёнку чёрно-белую сейчас легко купить?

— В России сейчас фотоплёнок общего назначения никто не делает. В Советском Союзе было два собственных производителя — завод «Свема» в Шостке и «Тасма» в Казани. «Тасма» работает и сейчас, выпускает аэрофотоплёнку, которой я и пользуюсь.

— На неё можно снимать обычные, «житейские» фото?

— Да, но учитывая некоторые её особенности — у неё очень высокая номинальная чувствительность, при которой она даёт очень высокий контраст, потому что предназначена для аэрофотографии. Надо приспосабливаться, подбирать проявитель и время проявления, чтобы получать нормальный контраст при невысокой чувствительности. Есть в продаже и импортные плёнки — Ilford, Foma, Lucky.

— Да, 36 кадров — это не цифра, когда можно «нащёлкать» сколько угодно, а потом выбрать. Здесь сначала надо выбрать, а потом «щёлкать»…

— И в этом тоже отличие съёмки на плёнку. Поневоле больше думаешь, перед тем как нажать на спуск.

— Ты говорил, что у тебя есть книга по искусст­ву цветного фото. А по особенностям чёрно-белого, видимо, найти сложнее?

— Книг много. Одна из них — фоторецептурный справочник Микулина, изданный в 1958 году. Им пользовался фотокорреспондент «Северного комсомольца» Рудольф Сысоев.

— Мне повезло работать с Рудольфом Александровичем, который теперь уже легенда архангельской журналистики…

— Интересно, что в этот справочник вложены листы, видимо, самим Сысоевым, а на них рецепты проявителей. Например, есть проявитель ТАСС. Видимо, коллеги поделились. Есть авторский рецепт самого Рудольфа Александровича.

— Тоже «привет» от коллег из прошлого…

— Главное, что всё это работает…

— Паша, расскажи хотя бы в общих чертах, какой будет выставка — это портреты, пейзажи, события?

— Восстановив технологию, убедившись, что могу фотографировать на плёнку и печатать фотографии в домашней лаборатории, я стал думать, что с этим делать. И придумал портретный проект. Мне кажется, портрет — это интересно. Это люди. Из людей состоит наше общество, и для людей оно существует. Люди работают для других людей, берут на себя ответственность, умеют лечить, одевать, развлекать, учить своих близких и совсем незнакомых людей.

Вроде бы интересно показать на портрете человека с неожиданной для всех стороны, но дело, скорее всего, не в этом. Чудо может произойти, если в совершенно простом антураже человек раскроется таким, каким он сам себя не знает.

— Ты уже сделал первые фото, сложно было договариваться о съёмке?

— Пока никто из героев, к которым я обращался, мне не отказал. Съёмка порт­рета — это работа в соавторстве с моделью. Получившийся снимок не только должен мне понравиться, герой порт­рета должен его принять и разрешить публикацию.

— Будем надеяться, что эти портреты современников останутся для истории…

— Пока так получается, что я фотографирую давно знакомых мне людей. Между собой кто‑то из них знаком, но большинство встретятся друг с другом, если пожелают, на открытии выставки, ну или хотя бы их портреты будут рядом в одной галерее.