80 лет Великой победе: Суд в годы войны: дела и люди
Благодаря помощи судьи Любови Владимировны Щеголихиной, ныне пребывающей в почётной отставке, их передал музею суда сын легендарного юриста.
«Находясь всё время на передовой…»
Михаил Асахин родился в 1907 году в деревне Горе Коношского уезда Архангельской губернии. С 1938 года возглавлял областное управление Народного комиссариата юстиции, избран членом Архангельского областного суда.
Призван в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии в августе 1941 года. Участник боевых действий, председатель военных трибуналов. Награждён орденами и медалями.
В наградном листе к ордену Отечественной войны I степени говорится: «Товарищ Асахин, работая председателем военного трибунала корпуса, проявил себя способным и бесстрашным офицером Красной армии.
Во время боевых действий на Калининском фронте по ликвидации орловской группировки противника и по овладению городами Севск, Нежин, форсированию рек Десна и Днепр, находясь всё время на передовой в частях, ведущих боевые действия, проявил личную храбрость и умение вести борьбу с чрезвычайными происшествиями в частях.
Приговоры трибунала вышестоящими инстанциями не отменялись.
Помимо рассмотрения дел товарищ Асахин в период боёв провёл 35 бесед и докладов среди личного состава корпуса, кроме того, организовал освобождение от наказания и снятие судимостей с лиц, проявивших себя в боях. Своей повседневной конкретной работой товарищ Асахин в период боевых действий оказал большую помощь командованию в деле укрепления дисциплины в частях, чем и способствовал выполнению боевых задач корпусом».
В 1950 году Михаил Степанович окончил Военно-юридическую академию.
До 1960 года возглавлял военный трибунал, вышел в отставку в звании полковника юстиции. С 1964 по 1969 год — первый заместитель председателя Архангельского областного суда.
На выставке, открытой в преддверии 80‑летия Победы в Великой Отечественной войне, в фойе четвёртого этажа здания Архангельского областного суда раздел, посвящённый работе военных трибуналов, включает фотографии и документы, отражающие этапы жизненного пути Михаила Степановича Асахина.
«Что почта без охраны — все знали…»
В архиве суда мы отыскали дело, которое рассмотрел в Вельске в октябре 1941 года председатель военного трибунала войск НКВД Михаил Асахин (коллегия включала военных юристов — товарищей Беновицкого и Екишева).
Они исследовали доказательства в отношении обвиняемых в разбойном нападении на сотрудника почты, совершённом через три недели после начала войны.
Дело открывает протокол, составленный «мелкой вязью» на обёрточной бумаге оперуполномоченным Вельского райотдела Управления НКВД сержантом милиции Пономарёвым, он сопровождается кропотливо нарисованной автором картой.
Страж порядка прибыл на место происшествия в 6 утра 18 июля 1941 года: на 72‑летнего «почтовозчика» из деревни Якушево Вельского района накануне вечером напали неизвестные, избив и ограбив. Едва живого, с обширными ранами головы, его спасли ветеринарный фельдшер и зоотехник, ехавшие в колхоз. Сначала заметили кепку на дороге, вспомнили её владельца, затем увидели дроги и выпряженную лошадь. Терявший сознание возчик ничего пояснить не мог, повторяя: «Не помню…»
Добычей бандитов стали 2629 рублей. Место нападения — тракт от сельсовета, идущий по лесу, дорога извилистая, с угорами. С места преступления изъят камень — булыжник весом 610 граммов, покрытый кровью.
Заведующая почтовым агентством при сельсовете показала, что на почте трудится четвёртый год, десять дней назад председатель колхоза забрал на сенокос ранее перевозившего почту крепкого молодого жителя деревни, вместо него направив «старика примерно 72 лет». Девушка призналась, что ценности обязана направлять под надзором двух человек, но все в округе знают: «с почты грузы уходят с одним возчиком». Предположила, что напали «заключённые, бежавшие из лагеря, или работники стройтреста, набранные с разных сторон, большинство осуждённые».
Начальник Вельской конторы связи обратился в районное управление милиции: «…Ямщику неизвестными лицами нанесён удар камнем, от которого ямщик был беспамятен, и в это время украден мешок с ценностями и корреспонденцией… Заведующую агентством связи прошу привлечь к ответственности с предъявлением иска…»
Та в объяснениях настаивала: «Почту отправила без сопровождающего, потому что проживает он в Усть-Подюге, вызвать его не могла — линия Вологда — Верховажье занята, а хотя бы и сама поехала — это бесполезно, нет оружия, и рабочий день окончен. Нужен вооружённый проводник. Не прав председатель колхоза — забрал работника, отдал нетрудоспособного старика».
Свидетели показали, что пожилой работник почты «ввиду дряхлости», очевидно, не мог оказать ни малейшего сопротивления.
Пострадавшего смогли допросить лишь через две недели, его травмы оценили как тяжкий вред, но ничего существенного он сказать не мог.
Начальник участка стройтреста поделился проблемой и опасениями. Так, лодырь, которого за прогулы должны направить в суд, остался в общежитии, работал редко, а то и вовсе пропадал. Вместе с ним отстранены от работы ещё двое, «часто пьяные», в день нападения отсутствовали. И держатся, по его наблюдениям, «как‑то обособленно от остальных».
Вскоре участок стройтреста расформировали.
Сотрудники милиции подробно допросили местных жителей, установив, что приметы, описание передвигавшихся по деревне в день нападения указывали на ту самую обособленную пару ранее судимых работников стройтреста.
Те уверяли: в день нападения усердно трудились, но на объектах, куда направляли от стройконторы, не появлялись. Выяснилось, что они ушли к врачу, но освобождения от работы не получили, признаны здоровыми, затем приятели гуляли по деревне и наблюдали, как на почте укладывали деньги, предназначенные для отправки с возчиком.
В последующие дни прогульщиков видели пьянствующими в соседней деревне. Свидетели отметили, что денег им взять было негде, на протяжении последних недель они работали считанное число дней.
Представшие перед судом сверстники, 47 и 45 лет, с начала 1930‑х преимущественно кочевали по лагерям, на свободу вышли в мае 1941 года.
Имея серьёзный криминальный опыт, вину отрицали, от последнего слова отказались. Суд счёл роль старшего в нападении решавшей, назначив ему наказание в виде расстрела, соучастнику разбойного нападения — десять лет лишения свободы с последующим поражением в правах на пять лет.
Осуждённый к расстрелу, судя по составленным им документам, едва умел писать, однако ему помогли подготовить просьбу о помиловании, направленную в Президиум Верховного Совета СССР. Автор прошения просил пересмотреть дело и «дать ему возможность жить честным трудом», чем, по его уверениям, и занимался, оказавшись на свободе.
Оснований для помилования не установлено…
Все приговоры председательствующий составлял собственноручно, лишь после оглашения готовили машинописные копии