«Литература – это про нас с вами»

– Вам проектор нужен? — часто спрашивают школьные учителя, позвавшие меня в класс, — говорит Илья Логинов. — Нет, проектор мне не нужен, мне не нужно демонстрировать слайды. Вообще ничего из «подручных средств», только иногда — гитара, которую я приношу с собой.

Илью Логинова в Архангельске знают как артиста театра кукол, но сейчас он свободный художник. Многие бывали на его концертах, которые проходят на разных сценических площадках, в том числе театра-студии «Понарошку». В спектаклях «Понарошку» артист по‑прежнему занят. Ныне актёр реализует собственный проект «Встреча с артистом. Уроки литературы».

Разговор о преподавании, современных детях и открытиях, сделанных на уроках, состоялся накануне очередного похода артиста в одну из городских школ на урок по роману «Преступление и наказание» Достоевского.

– Илья, чем ваши литературные уроки отличаются от уроков школьного учителя?

– Я прихожу на урок как артист. Можно сказать так: артист в роли учителя литературы. Ни в коем случае не подменяю собой учителя и не читаю лекции по литературоведению. Скорее, учу детей интерпретации художественного текста. Что вменяется артисту? Не быть равнодушным к своей роли, «болеть» ролью. В идеале хочется, чтобы каждое читаемое детьми произведение вызывало у них вот такую пристрастную реакцию, а не проходило мимо них. Исполняю стихи, зачитываю отрывки из произведений. Выстраиваю урок как композицию, задачей вижу — взбудоражить, заинтересовать, разговорить.

– Дети нынче избалованы всем, что может предоставить интернет. Они откликаются на подобные артистические уроки?

– Да. Нынче принято говорить, мол, современным детям ничего кроме гаджетов не нужно. Это не так. Они охотно откликаются на живое общение. По глазам вижу, что дети способны думать, реагировать, включаться, переживать, сопереживать. Конечно, есть такие, что будто живут внутри себя и во внешний мир не выходят, контакта нет — и всё. Но в целом в классах таких детей не так уж много.

– Вы могли бы проводить такие уроки, допустим, в коррекционных классах?

– Не знаю, такого опыта пока не было. Моему проекту «Встреча с артистом. Уроки литературы» всего‑то два с половиной месяца, потому, думаю, ещё будет такой шанс. Но уже был опыт проведения концертной программы по творчеству Высоцкого в школе колонии для несовершеннолетних. Отклик — стопроцентный, поскольку, вероятно, там у подростков более сильный эмоциональный голод.

– Дети в школах всё‑таки разновозрастные. У вас есть программы, рассчитанные на разный возраст?

– Примерно так: начальная школа, потом четвёртые — седьмые классы и все остальные.

– Вам учителя ставят какую‑то конкретную задачу?

– Часто — да. Допустим — приходите поговорить про роман Гончарова «Обломов». А дальше я уже сам готовлюсь к уроку. Стараюсь подвести детей к мысли: литература — это не нечто изолированное, оторванное от живой жизни, это про нас с вами. Уже неоднократно у меня были уроки по Маяковскому и Есенину, про обоих сразу. Чтобы из портретов в учебниках поэты превратились в живых людей, спрашиваю детей: сколько лет каждый прожил, какого они были роста, как вы представляете себе их голоса.

– А если у них перед глазами будет образ Есенина-Безрукова из сериала?

– У каждого в голове должен сложиться свой образ Есенина и Маяковского. Ну если Есенин представляется таким, каким он показан в сериале — пусть так. А вдруг кому‑то захочется больше узнать о поэте помимо того поверхностного пласта, что в сериале? На этих уроках мы с детьми учимся интересоваться человеком.

– Как быть, по вашему мнению, с устаревшими словами в классической литературе XIX века?

– Читать со словарём, тут интернет в помощь. Конечно, современному школьнику трудно понять: помещик, размежевание, манишка, гривна. Но значение этих слов непременно нужно понять, без них иногда теряется подтекст, а то и смысл произведения. Почему Обломов — это барин, а Штольца так автор никогда не называет?

– В некоторых театрах пытаются осовременить классические произведения, а на уроках вы так делать не пытаетесь?

– Ещё как пытаемся! Кто, например, в современном мире Онегин? Блогер, мажор, тусовщик, медийное лицо без определённых занятий? Да, в театрах часто пытаются поместить героев произведений XIX века в современные предлагаемые обстоятельства. Иногда выходит остроумно, иногда — не очень. Но у детей такое предложение будит воображение, и что они только не предполагают…

Есть ещё вариант игры воображения на нашем школьном уроке: представьте, что всё происходит — где?.. Тут начинается: в Петербурге, Москве, на планете Земля… В результате кто‑нибудь говорит — в голове автора. Действительно, почему бы не предположить, что Обломов и Штольц — это две половинки души автора, спорящие между собой? Опять же вижу по глазам детей — они бывают впечатлены такими вариантами прочтения литературного произведения.

– У вас уже были открытия на этом педагогическом пути?

– Да, разбирали с детьми произведение. Составили «дерево вариантов» развития сюжета, ну что‑то вроде «налево пойдёшь — коня потеряешь, направо — женатому быть, прямо — головы не сносить». В классе началась полемика. И тут мальчик-пятиклассник сделал открытие: так, значит, персонажи произведения сюжетозависимые? Замечательно. С сыном разбирали «Дубровского», говорю ему: обратил внимание на финал? По законам романтизма финал должен быть таким: «и жили они долго и счастливо». А тут заканчивается ни хорошо ни плохо, потому что у реальности другие законы.

– Вам хватает 45 минут урока?

– Иногда да. Но чаще меня приглашают на два урока кряду. Бывает, и их не хватает. Очень по‑разному, но меня это устраивает, поскольку это живой разговор. А если беседа себя исчерпала, тогда беру в руки гитару…

– Как вы пришли к этому своему проекту «Встреча с артистом. Уроки литературы»?

– Для меня это дело новое, но наверняка уже кто‑то где‑то подобное делал. Да, я уже составил курс — нет, не литературы, а взаимодействия с литературой в её школьном формате. Базу мне дала мама, Светлана Логинова, которая и по сей день работает завлитом в Архангельском театре кукол. Она мне с детства читала вслух, а потом мы вдоль и поперёк обсуждали прочитанное.

Потом в Ярославском театральном институте у нас был такой предмет «интерпретация художественного текста» с замечательным преподавателем Вячеславом Лётиным, который нас учил «вскрывать» произведение. Например, что случилось с Болконским под небом Аустерлица, помимо того что его тяжело ранило?

И ещё — общение с Мариной Владимировной Мельницкой, педагогом театра кукол. Она готовила зрителей к встрече со спектаклем, что правильно. То есть произведение звучит уже не в вакууме, а на подготовленной почве. Наверное, я сейчас делаю что‑то похожее с этими уроками. Конечно, у меня всё по‑другому, но принцип тот же: артист приносит произведение на публику и вместе с ним весь свой театральный опыт, чтобы произведение «раскрыть».

– Могут спросить: а для чего это надо?

– Чтобы научиться понимать друг друга. Человеку нужен человек.