В школах Архангельской области работают 174 службы примирения

Разбираемся вместе с Татьяной Хованской, заведующей отделением медиации регионального центра «Надежда».

Миша стукнул Машу

— Представим ситуацию. Начальная школа, третий класс, — говорит Татьяна Хованская. — Миша стукнул Машу. Или Маша ударила первой. Что происходит при традиционном подходе к разрешению конфликта? Вмешиваются классный руководитель, завуч. В крайнем случае учеников ведут к директору. И происходит диалог: «Маша, ты же девочка! Разве можно драться? Миша, ты же мальчик! Разве мальчики бьют девочек? Ну‑ка, пожмите друг другу руки». И на этом взрослые считают, что конфликтная ситуация исчерпана — руки дети пожали. Но вышли Маша с Мишей на крыльцо и разодрались вновь.

Потому что изначально никто не поинтересовался, что предшествовало конфликту. Что было «до»? Может, Маша оскорбляла Мишу? Или Миша говорил про Машиных родителей плохие слова?

Суть восстановительного подхода при медиации — работа с анализом причин конфликтной ситуации, поддержка условно потерпевшей стороны. «Условно», потому что больше половины подобных правонарушителей — сами жертвы. Ребёнка обижали, он терпел, а потом «взорвался».

— И как решить этот конфликт с помощью медиации?

— Создать условия, в которых Маша и Миша получат возможность восстановить способность слышать и понимать друг друга. И договорятся о приемлемых для них вариантах решения конфликта. Для этого применяется «примирительная программа». Она нацелена как на ответственность обидчика и заглаживание вреда, так и на ответственность всех участников конфликта по его урегулированию — на прекращение взаимной вражды.

— То есть Маша и Миша садятся за стол переговоров.

— Да. Обычно это происходит так — правонарушитель, его законный представитель и потерпевшая сторона встречаются в присутствии медиатора. Такие встречи могут организовываться по любым конфликтам, не только по административным преступлениям, но и по уголовным — лёгкой и средней тяжести. Например, когда ребёнок что‑то украл.

Пять вопросов

— А если стороны не хотят мириться и встречаться?

— Так тоже бывает. Предварительно мы общаемся с одной стороной — условно со стороной обидчика. И если выясняется, что обидчик «не склонен оценить» свои действия и принести извинения, то, чтобы потерпевшего не травмировать, проводим работу с одним обидчиком и его семьёй. Но если обидчик готов извиниться, взять на себя ответственность, то приглашаем потерпевшую сторону. Проводим предварительную встречу и только потом усаживаем всех за стол переговоров.

— Но извинения ведь могут быть и формальными. Как определить, что обидчик «всё осознал», а не просто «пожал руку»?

— При медиации используются специальные восстановительные технологии. Задаются конкретные, но при этом нейтральные, безоценочные вопросы. Основных вопросов пять. «Что произошло? О чём ты думал?» То есть не «где была твоя голова?!» А «какие мысли у тебя были в тот момент, когда всё происходило?» «Что ты чувствовал?»

Эти же вопросы задаются и законному представителю ребёнка. И когда проясняется позиция, очередной вопрос: «Кому плохо?» Кто пострадал от того, что произошло? В результате такого погружения ребёнок обнаруживает, что пострадал‑то не только потерпевший, но и его собственные родители, школа, ещё кто‑то. И самое важное — он сам пострадал. «Что можно сделать, чтобы исправить ситуацию и больше в неё не попасть?» И опять же, это не про «кто виноват и что делать?» — про осознание ответственности и формирование положительного будущего.

— Мир, который удаётся сохранить таким образом, насколько он крепкий?

— Я много лет проработала в школе, где служба примирения появилась одной из первых в Архангельской области. После восстановительных программ, которые мы проводили, 98 процентов детей начинали общаться между собой. А больше половины после участия в таких программах начинали дружить.

К сожалению, часто дети, не имея возможности научиться решать конфликты в семье, не могут приобрести этот навык и в школе. Но если показать правильный и здоровый путь выхода из конфликтной ситуации, дети сами начинают действовать в восстановительном русле.

«Круг сообщества»

— Получается, что показывает «правильный путь» именно медиатор?

— Медиатор не то что показывает, он обеспечивает коммуникацию между сторонами конфликта. Работа ведущего восстановительной программы — сохранять нейтральность, помочь поговорить и договориться. У школьной службы примирения всегда есть куратор. Есть подготовленные ведущие восстановительных программ. Ими могут быть и взрослые, и волонтёры из обучающихся. В идеале, когда программы с подростками вообще проводят сами подростки по принципу «равный — равному».

— В Архангельске службы примирения созданы в 52 школах — практически во всех. В области — в каждой второй. Но «помирить всех» всё равно не удаётся. Можно ли предотвратить буллинг, травлю в школах?

— Наш центр проводит обучение медиаторов. Когда я встречаюсь с директорами школ, а ездим мы по всем округам, районам области, то подчёркиваю, что готова работать по любому, даже самому маленькому конфликту, если это волнует детей.

— Образно говоря, если Петя отобрал у Васи ручку?

— Да. Потому что даже из крошечного и «смешного» конфликта может вырасти огромная проблема. Это как снежный ком. Отобрал Петя ручку? Статус Васи из‑за этого в классе понизился. Дети увидели, что Васю можно обижать… Но спохватились в школе все только тогда, когда Вася перестал ходить на занятия. У меня в практике был случай, когда подросток, которого обижали в классе, не ходил в школу полгода! Предоставлял поддельные справки. Родители были уверены, что он учится. А учителя — что он болеет.

— А болел на самом деле весь класс…

— Да, потому что в здоровом коллективе не бывает отверженных. Самая доступная восстановительная технология, которая используется при медиации, — «круг сообщества». Позволяет увидеть и услышать сильные стороны каждого. Каждый становится ценен. Технология может стать прекрасным инструментом воспитательной работы. С её помощью можно не только решать конфликтные ситуации с детьми, но и проводить родительские собрания, педсоветы. Но, к сожалению, не во всех школах Архангельской области эту технологию принимают.

— Почему?

— Это требует слома стереотипов и норм. «Учитель всегда прав!» А учитель тоже может ошибаться. Самые тяжёлые программы по примирению, когда с одной стороны от медиатора сидит педагог, а с другой — ребёнок с мамой. И педагог уверен, что поддержать обязаны именно его. Хотя именно он оскорбил ребёнка. Или присылает заявку школа: «Конфликтная ситуация — приезжайте!» И на месте выясняется, что половина класса знает фамилии одноклассников, половина — имена. Класс поделён на две части — «принятые» и «отверженные». И в первую очередь необходима смена парадигмы, чтобы учитель начал уважать своих воспитанников. У нас даже правило есть — в классе должны быть одинаковые стулья.

— Нельзя педагогу сидеть на «золочёном троне»…

— Нельзя. Речь о равноправии сторон. «Круг сообщества» — каждый несёт ответственность. «Что именно я могу сделать, чтобы изменить ситуацию?» К сожалению, часто буллинг провоцирует сам педагог: «Будете сидеть в классе всю перемену, потому что Миша не давал вести урок!» Всё. Механизм запущен. И если говорить об эффективности школьных служб примирения… Сидеть и ждать в кабинете заявок можно бесконечно долго. Видишь проблему — бери и работай.

«Мне ничего не будет»

— Самый маленький правонарушитель, который был в программе примирения центра «Надежда».

— Шестилетний малыш. В детском саду произошла конфликтная ситуация — один ребёнок укусил другого. И мы проводили программу примирения. Но это, пожалуй, единственный такой случай. Обычно младший возраст — десятилетние дети.

— Из-за чего в основном происходят конфликты?

— Причины разные. Но практически все дети, с которыми я работала, говорили одну и ту же фразу: «Я не думал, что это произойдёт со мной». Правонарушители твёрдо верят, что им «всё можно», что «мне ничего не будет».

И здесь есть очень важный аспект восстановительного подхода — компенсация материального вреда. Если при традиционном способе решения конфликта родители заплатили, и всё, то тут подход иной. Необходимо, чтобы ребёнок почувствовал — он сам несёт ответственность за своё деяние. «Как ты маме эти денежки сможешь отработать?» И это не про «буду хорошо себя вести» — конкретно прописывается план. Например, по понедельникам ты убираешь комнату, по воскресеньям гуляешь с младшим братиком и так далее. Оговариваются временные рамки отработки — месяц, три.

И поверьте, когда в следующий раз рука потянется что‑то у кого‑то утащить, ребёнок вспомнит про отработку. И про то, как переживала мама: «Я тебя люблю, сынок. Но расстраиваюсь, что ты это совершил». И он сам остановится. Профилактика работает только на уровне осознания. Избежать повторных случаев — в этом суть восстановительного подхода.

И если говорить о статистике, то в прошлом году среди тех, кто прошёл через восстановительную медиацию, была нулевая повторность. И мы оказались единственными в России с такими показателями — ни одного повторного преступления! До этого, в прошлые годы, был максимум, когда из ста несовершеннолетних повторное преступление совершали девять. В среднем же показатель — 5–6.

Принцип добровольности

— А сколько тогда несовершеннолетних правонарушителей проходит в Архангельской области через восстановительную медиацию каждый год?

— Мы работаем на основании принципа добровольности. Поступает из следственных органов, комиссии по делам несовершеннолетних в центр «Надежда» заявка — связываемся с законными представителями ребёнка, предлагаем участие в программе. В прошлом году по уголовным делам из 19 заявок согласились на участие только четверо. Три программы закончились примирением. И повторности не дали. По административным правонарушениям процент обращений выше, в среднем — треть из всех заявок заканчивается примирением сторон. А в 2023 году 43 процента заявок завершились примирением.

— Не соглашаются на участие в программе, потому что не видят проблему? Ребёнок «всё равно маленький» — уголовной ответственности не подлежит…

— Это распространённая ошибочная позиция. Недавний случай — пятиклассник совершил кражу в магазине. Утащил товар на большую сумму. Приглашаем родителя на встречу: «Я не могу. Я много работаю. Поговорите с сыном наедине». Но медиация не проводится наедине!

Центр «Надежда» наблюдал несколько таких случаев, когда дети ещё с начальной школы «таскали конфеты» в магазинах. Каждый раз комиссия по делам несовершеннолетних отправляла заявку на проведение медиации. И каждый раз со стороны родителей был отказ. В итоге дети подросли и дошли до тяжёлых уголовных преступлений.

И другой пример про участие в восстановительной программе. Подросток ушёл из дома, потому что мама ушла в запой. Целый день добирался до бабушки. Пешком, в другой город. Денег на автобус у него не было. И когда «почти пришёл», оставалось несколько километров, силы закончились — был очень голоден. Недалеко от дороги располагались дачные участки. Открыл первую попавшуюся калитку, залез в погреб. И единственное, что взял, — кусок копчёного сала. Съел. Дошёл до бабушки.

А дачу, как потом выяснилось, содержала одинокая женщина. И она решила, что налётчиков было несколько, что они «обязательно вернутся». Перестала из‑за страха ездить на дачу, от переживаний ухудшилось здоровье… С большим трудом согласилась встретиться с правонарушителем. И вот сидит она за столом, расстраивается.

И входит этот мальчик вместе со своей бабушкой. Ему пятнадцать, но выглядит лет на одиннадцать. Начинает рассказывать «с самого начала» — как прошёл несколько десятков километров, как боялся, что «уже не дойдёт». И как от голода решился залезть в погреб. Было страшно и стыдно. Как торопливо ел он это сало, и как тошнило его потом от куска, съеденного на пустой желудок. В общем, плакали за столом переговоров все…

Договорились, что бабушка вместе с внуком починят замок на погребе, мальчик вскопает грядки. В итоге они так сдружились, что начали ходить друг к другу в гости. Дело закрыли за примирением сторон. Ребёнка от пьющей матери забрали, устроили в техникум. Сейчас парнишка уже отучился, в его жизни всё благополучно.

«План семьи»

— А если проблема внутри семьи — возможна ли медиация по восстановлению детско-родительских отношений?

— Безусловно. За помощью в «Надежду» обращаются не только родители, но и сами дети. Например, такая восстановительная технология, как «семейная конференция». Проводится она, когда для решения проблемной ситуации, от которой страдает ребёнок, необходимо объединение всех значимых для него людей. Социальное окружение — родственники, крёстные… Все собираются вместе. Опять же, проводится предварительная встреча с каждым участником: «Что именно вы готовы сделать, чтобы жизнь Миши стала лучше?»

На семейной конференции каждый высказывает свои предложения — формируется план, в котором семья отражает все шаги по преодолению кризисной ситуации. Ведущий восстановительной программы помогает контролировать исполнение плана, но не пытается решить проблему за семью. Потому что никто не знает семью лучше, чем сама семья. И никто не может решить ситуацию лучше, чем сама семья.

Когда передаётся ответственность семье, а специалисты только предлагают свою помощь, то получается интересный эффект — семья сплачивается. И ребёнок видит, чувствует: «Я нужен».

У меня в практике был случай, когда за помощью обратился мальчик из многодетной семьи. Отличник, он хотел окончить десятый-одиннадцатый классы. И пойти учиться дальше, поступить в университет. А мама настаивала на техникуме. В семье пятеро детей. В техникуме кормят бесплатно, дают форму, стипендию… Мы собирали семейную конференцию вместе с бабушками мальчика. И бабушки приняли на себя ответственность. К одной из них внук переехал жить. Окончил школу он, кстати, с золотой медалью. Окончил успешно университет. Сейчас работает по специальности, счастлив. И счастлива вся семья.

Учитывать мнение каждого

— Из любого конфликта можно выйти без потерь?

— Безусловно. Самое главное — научиться разговаривать, слушать и слышать друг друга. Я всегда напоминаю, что существуют три способа реагирования на конфликты. Первый — административный, когда проблему пытаются решить «за» ребёнка, «за» родителя. Определяются их действия, разъясняется, как надо поступать, но их личные желания и возможности при этом не всегда учитываются. И в результате возникает недоумение: «Почему дети вырастают агрессивными? Почему не уважают старших?»

Второй способ — попечительский подход, который демонстрирует позицию «для». И тогда возникает другой эффект — дети вырастают социальными иждивенцами, безынициативными, желающими только потреблять.

Третий — восстановительный — подход основан на принципе «мы вместе». Когда проблема решается значимым окружением, учитывается мнение каждого и каждый учится вносить посильный вклад в общее дело. Хватит быть рядом, давайте будем вместе…

Телефон отделения медиации центра «Надежда» в Архангельске — 20–15–69.