Память сердца: Тихий-тихий уголок

Под старинными фонарями пройду две сотни шагов туда, потом две сотни обратно. Какой уютный, тихий, задушевный уголок старого Архангельска!

Улочка, пронизанная солнцем, дома позапрошлого века, редкие прохожие и эхо шагов. Кажется, всё дышит историей: с XII века здесь был Михайло-Архангельский монастырь, а позднее Иван Грозный повелел на этом берегу Двины выстроить острог, позднее получивший имя Архангельск. Сегодня тут звенящая тишина, даже «полюс спокойствия», а бывали и иные времена, когда страсти кипели нешуточные!

Итак, именно здесь в 1584 году высаживается отряд из двухсот стрельцов под началом воевод Волохова и Нащёкина, которые «одним годом возвели острог». Стрельцы работали споро, на совесть, с огоньком. Возвели тын — вертикально вбитые и заострённые сверху брёвна по округе на 417 сажень, для нас более привычное — 900 метров!

С трёх сторон выкопали ров, возвели шесть многогранных башен-«октаэдров» — так их подписали на старинных рисунках. С южной и северной стороны были две башни с воротами, одинаково названные «Проезжие». Весьма вероятно, что и первая слегка изогнутая улочка в остроге так и звалась «Проезжая», ныне как бы соединяющая улицы Воскресенская и Карла Либкнехта. Та самая древняя улочка Архангельска была всего лишь в 430 шагов и надвое делила острог: в половине к реке — деревянный Архангельский монастырь, а через дорогу, на месте нынешнего драмтеатра имени М. В. Ломоносова и окружающего его Петровского парка, тогда располагались до сотни избушек стрельцов, одиннадцать амбаров, «зелейный» — пороховой погреб, дом воеводы, съезжая, или приказная изба с канцелярией, таможней, архивом, тюрьмой.

Но дадим слово свидетелю тех давних времён — Жану Соважу, некоему французу, чей корабль 28 июля 1586 года бросил якорь в зарождавшемся порту Архангельск. Думается, то был засланный на Русь средневековый шпик, который всё подмечал и записывал: «В городе том до сотни домов, замок крепок и стоит на хороших бастионах с 12 английскими пушками из красной меди, что даёт самую крепкую защиту. Замок из заострённых брёвен построен столь превосходно, столь прекрасное это творение, что нельзя нечего похулить. И нет такого мастера-архитектора, который мог бы сделать более прекрасное творение, нежели это, сделанное одним топором».

Южная сторожевая башня примыкала к небольшому причалу на сваях — будущей Соборной пристани. Жан Соваж продолжал: «Первые заморские корабли встречали настоятель Михайло-Архангельского монастыря игумен Митрофан с крестом и кадилом, воевода Василий Звенигородский, который, узнав страну, откуда корабль, душевно приветствовал нас, наливая всем по серебряному стакану крепкой водки, от которой всё нутро было будто в огне. Пили второй и третий стакан за царя, и вы никак не смеете от этого отказаться. Таков был здешний обычай…»*

Завершая сюжет, стоит молвить доброе слово о первом воеводе Архангельска: «Князь Звенигородский — муж благодетельный и благородный, а в конце жизни постригся в монахи и подвизался на Соловках». Православный, совестливый был человек!

Но вот налетели лихие несчастья: в 1637 году первый страшный пожар до основания испепелил монастырь и половину крепости. Следующий пожар 1669 года поглотил остатки острога, но уже три года спустя исторический центр возродился. Вновь возвели деревянные стены и башни, терем воеводы и съезжую избу, считай, администрацию старого Архангельска.

Но мы уж слишком глубоко нырнули в историю. Вернёмся в наши беспокойные дни, дыхнём кислорода — и снова на глубину. Взгляните: вот же на фото справа за фонарями каменное здание магистрата. В петровские времена было такое самоуправление города: из купцов, мещан выбирались депутаты — самые уважаемые люди, потом было голосование с подсчётом голосов на бумаге с подписанием имени кандидата. А только потом дебаты о податях, квотах и злоупотреблениях мирскими деньгами.

Помню, как‑то по крутой лестнице забирался на мезонин — просторную залу под крышей магистрата. Там — полукруглое большое окно, смотрящее в сторону двинского заката, а над ним икона покровителя всех мореходов — Святителя Николая. Тут будто невольно подслушал разговор бургомистра Фёдора Баженина — сподвижника Петра в строительстве кораблей — с секретарём магистрата Василием Крестининым и нотариусом Иваном Фоминым. Те обсуждали список приглашённых купцов и заморских гостей на «пирование с маскерадом, иллюминацию здания и первый в Архангельске фейерверк», который наметили перед самим магистратом…

Какой был для Архангельска праздник! Ведь на составленное в магистрате прошение в Санкт-Петербург Государыня Императрица своим указом от 11 августа 1768 года передала промысел сала морского зверя, моржового зуба, кож и трески всем обывателям Архангельска, имеющим от того куплю-продажу. Повелевала выпуск сала за море отдать только Архангельску.**

С того самого указа был толк в звонкой монете: за море город отправил 36 600 бочек сала морского зверя, получив 500 000 рублей чистой прибыли. В магистрате обсуждали добрые дела, коими пожелали отметить 100‑летие рождения царя Петра — решили создать приют для «несчастно рождённых младенцев». Обсудили недоимки в казну — потаённые доходы от кабаков и квоты на отпуск пшеницы. Ревностно заботились о воспитании горожан — решили собирать штрафы за неисповедь, за непричащение Святых Тайн Христовых. И с 1762 по 1770 год набралась немалая сумма в 6500 рублей!

Отцы старого города не обходили и острых моментов. А как вам такое: «Случилось, что из Санкт-Петербурга прислали майора-полицейского Петра Бельского, показавшего себя в Архангельске с наихудшей стороны. Весь город знал его ненасытное лихоимство, лютые против граждан поступки — увечье купца и будущего бургомистра Николая Свешникова, измученного побоями Бельского ночью в самой полицейской конторе. И вот 13 августа 1761 года посад Архангельска под началом городского нотариуса и литератора Ивана Фомина начал тяжбу, с великим трудом оконченную в 1764 году, с лишением всех званий и чинов того злонравного Бельского».**

Годы, события, люди… Ах, какие люди, какие имена были в истории Архангельска! Вот упомянутый выше Василий Крестинин — секретарь магистрата, заседатель в Совестном суде. Много трудился в архиве, переписывая для потомков ценнейшие документы от самого рождения Архангельска и в 1759 году создал первое в России «Историческое общество». Он мыслитель с академическим складом ума, почётный член-корреспондент Российской академии наук. Автор многих прижизненно изданных книг, таких как «Опыт внешней торговли Петра Великого», «История двинского народа», «Известия о нравственном воспитании детей у двинских жителей», «О морошечном квасе, предохраняемом от цинги», «История о городе Архангельском» и ныне потерянная поэма о Минине и Пожарском.

Или его приятель — мужественный и почтенный в посаде Иван Исакович Фомин — «знатный в своей честности советник магистрата — лучший нынешнего времени писец в прозе и стихах». Он и «защитник законной гражданской вольности», бессменный автор прошений и благодарственных писем к матушке-императрице! Какие же светлые, но забытые нами имена…

Найдите и вы с десяток минут да прогуляйтесь по самой древней улочке Архангельска. Прислушайтесь к эху своих шагов, в которых отдаётся далёкий перестук топоров и треск от жутких пожаров, иностранный говор и пламенные речи Петра, крики чаек и звоны колоколов дюжины церквей. Попытайтесь услышать поступь прошедших веков! Сколько же там интересного, мудрого, поучительного! История продолжается…