Путешествие по Мезени вдохновило московскую художницу на создание выставки
На «Открытой палубе» верфи Товарищества поморского судостроения представлена выставка под названием «Путь к морю» московской художницы Елены Сакирко.
Работы — рисунки, коллажи, фрагменты писем — образы, запечатлевшиеся в памяти во время путешествия, которое Елена совершила вместе с мужем, исследователем поморской культуры, Егором Староверовым, 10‑месячным сынишкой и тремя друзьями по реке Мезени на поморском карбасе «Ковда» летом 2022 года.
Важно рассказать предысторию этой выставки. Летом 2021 года Елена ждала рождения сына, а её муж Егор отправился в село Лешуконское к мастеру Виктору Кузнецову воплощать свою давнюю мечту — строить поморский карбас «Ковда».
— Егор много лет вынашивал этот проект… Когда он уехал на два месяца к мастеру строить карбас, он мне звонил, делился мыслями, — рассказывает Елена. — Порой возникали технические сложности, да и одному, без друзей, которые бы помогали в строительстве, было непросто. На выставке есть фрагменты дневников мужа, которые он вёл во время строительства.
Для Елены строительство лодки тоже стало целым событием. Следующим летом они отправились достраивать карбас уже втроём, с сынишкой. Для неё очень важно было поехать, увидеть эту лодку, помочь её достроить.
Две-три недели семья жила в гостевом доме в Лешуконском, позвали с собой на подмогу друзей. Каждый день Елена шла по деревенским дорогам с коляской, замотанной в москитную сетку, на стройку. Пока маленький Илюша спал, она красила и шлифовала карбас. По словам Елены, путешествовать с малышом оказалось не так сложно, как казалось. Его ещё можно было спокойно носить на руках, он отлично себя чувствовал.
— Где‑то в середине путешествия Илюшу сильно покусали комары, и мы волновались, — вспоминает Елена, — но потом всё прошло, и ему по‑прежнему нравилось наше путешествие на лодке. Когда мы жили в крытой части лодки, это оказалось даже удобнее, чем в палатке, как планировалось изначально. Сын прекрасно спал.
По реке памяти…
Когда лодку спустили на воду, мастер прошёл с путешественниками небольшой путь, а затем вернулся в родную деревню. Дальше команда отправилась по намеченному маршруту. По плану им нужно было пройти по реке Мезени от села Лешуконское до деревни Дорогорское. Здесь река впадает в Белое море. Егор должен был отправиться в море уже с другим экипажем, а Елена с сыном — в обратный путь, в Архангельск.
Путешественники делали остановки во всех встречающихся деревнях, как жилых, так и давно уже заброшенных…
— Люди в деревнях жили рыбным промыслом, ходили в море, женщины ждали своих мужей, вели хозяйство, — размышляет Елена, — мне было важно заглянуть в историю деревень, встретиться с людьми, которые там живут, посмотреть на дома. Задаться вопросом — что осталось? Что я запомнила из этого путешествия и что могу передать другим?
Когда Елена с мужем прибыли в Дорогорское, она поняла, что хочет сохранить в памяти воспоминания об этом времени. Впечатлений было так много, что она порой не успевала фиксировать их и делать записи, поэтому начала писать письма о путешествии мужу, отправившемуся дальше на карбасе в море. Только на этот раз художница устремилась по реке памяти — из конца в начало. Так родились эта выставка и одноимённая книга.
Представленные фотографии старинных деревень, домов и их жителей дополнены рисунками и коллажами художницы. Елена объясняет, что так как до конца узнать их историю уже невозможно, то она достраивала её сама. В центре выставки сине-серая, связанная автором река Мезень, от которой во все стороны расходятся шерстяные нити, соединяющая все работы воедино. Письма Елены, обращённые к мужу, наполнили выставку теплом любви. Когда читаешь их, будто слышишь её спокойный, вдумчивый голос: «Ты в море и пока молчишь. А я думаю и вспоминаю. Зачем я вообще еду на Север? Может быть, это огромное необъятное небо тундры, солнечная ночь на реке или просто другое течение времени? Может быть, это остовы старых домов, которые стоят как живые и хранят память о своих хозяевах… Или резные деревянные кресты… Может быть, это что‑то ещё, чай с морошкой или хлеб с рыбой, окна домов, откуда видно, как раскинулась река, или запах сушёной таволги на прохладном чердаке».
Словно река Мезень перенесла Елену и Егора из века коротких СМС в те времена, когда люди писали друг другу длинные подробные письма, делились мыслями и чувствами, вели дневники. А ещё оказалось, что река не терпит спешки, время здесь течёт по‑другому.
Елена рассказала, как они оказались в удивительно красивой деревне Заозёрье, окружённой лесом. В ней всего два постоянных жителя. Один из них — Алексей Морозов. Они зашли в местную церковь, а Алексей её восстанавливает. Так и познакомились. Он пригласил их в свой дом, напоил чаем, долго слушал, как они кроили время, пытались просчитать, как успеть на переправу через понтон, в какие деревни зайти и сколько времени там провести. Но потом сказал: «Река не любит спешки. Здесь время течёт иначе, здесь так нельзя». Тогда команде удалось убедить Егора изменить договорённость, чтобы их лодку переправили через понтон позже. Из письма-воспоминания художницы: «Я подумала тогда… если не спешить и не планировать, но немного прислушаться к воле пространства и просто следовать за событиями и встречами, удивительные случайности случаются, и вообще происходит много всего хорошего. Таким был Иван-день — съезжий праздник в Дорогорском». Елене и Егору удалось замедлить время, наполнить путь памятью.
«Когда рыбы пойманы…»
Удивительно, как охотно деревенские жители рассказывали Елене и её спутникам свои личные истории. Хотя изначально у неё не было такой задачи, списка вопросов. Возможно, люди чувствовали внимательного собеседника, которому искренне интересно узнать, как они жили. Тогда они доставали свои семейные архивы, показывали фотографии, старинные платки и сарафаны, вспоминали своё детство. Елена записала воспоминания многих из них. Их голосами говорят запечатлённые на рисунках и фотографиях огромные деревянные дома, кружевные занавески-картины в окнах, высокие берега, лодки, семьи, бабушки, внуки.
На выставке можно прочитать дневники местного рыбака Анатолия Кузьмина — четыре толстых тетрадки, в которых он с июня 1991-го по июль 2010‑го записывал всё, что происходило с ним летом на промысле. Оказалось, что рыбака уже нет в живых, но остался его образ в одной из картин художницы. Он стоит спиной, уходит в открытые двери дома, куда‑то в темноту, а поверх рисунка тот самый почерк — о погоде и пойманной рыбе…
Из письма художницы мужу: «Мы слушали, как рыбак в одиночку преодолевает шторма на карбасе. Мне казалось, он вплетает нас в сети своего воображения, запутывая в событиях своей жизни, я уже не знала, чему верить. Мне всё время хотелось спросить про тетрадки, но я так и не решалась. Зачем Кузьмин аккуратно записывал всё, что происходило с ним на промысле, почему ему стали неважны эти тетрадки потом, что осталось теперь, когда все записанные рыбы пойманы, километры и течения пройдены, что вообще остаётся после?»
И вновь читаешь очередное послание тому, кто уже далеко: «Пока ты снова в Дорогой Горе или уже нет, тебе вдогонку, пока ты уходишь к морю, пишу дальше. Дальше — про десять комнат Евдокии. Можно подумать, мы встретились случайно. Шли за рукавицами к кресту, а оказались в комнате, где вырос Виктор Петрович — мастер, который построил наш карбас».
Эту удивительную историю мы попросили Елену рассказать подробнее. Оказалось, что в деревне Дорогорское, в музее, расположенном в местном Доме культуры, Елена увидела красивые вязаные рукавицы. Стала расспрашивать — может, здесь есть мастерица, которая вяжет такие? Её отправили к Надежде. Ориентир — деревянный обереговый крест на берегу реки. Её дом как раз рядом. Женщина рассказала им легенду, что крест этот когда‑то прибило к берегу деревни… К нему приходят все, кто отправляется в путь, он помогает путешественникам. Надежда считает себя хранительницей этого места.
— А потом выяснилось, что её дом — тот самый, в котором родился и жил наш мастер Виктор Петрович Кузнецов, который нам лодку построил. Для нас это было удивительное совпадение. Как будто какая‑то ниточка нас сюда привела! Отца Виктора Петровича в деревне прозвали «Петя-Сумочка», потому что у него всегда была с собой сумка с инструментами, трофейными, с войны. Он с ними никогда не расставался. «Петя-Сумочка» потом построил своей семье другой большой дом, в котором было десять комнат. Надежда проводила нас в тот дом, к сестре нашего мастера Евдокии Петровне. В книге я так и назвала эту главу «10 комнат Евдокии». Несколько дней мы провели у неё. Она показала нам старые семейные фотографии, мы долго общались. Здесь завершилось наше путешествие. Мне с малышом нужно было возвращаться, а Егору — отправляться в море.
Лес забирает свою землю
Елена ловит себя на мысли, что во многие деревни хочется вернуться, знать, что происходит с жителями, с которыми их связала ниточкой северная река Мезень.
В заброшенную деревню Усть-Нерманку путешественники зашли ради красивой старинной церкви. Прямо возле храма они увидели дом с необычным крыльцом, год постройки написан под крышей, на консолях — 1873. Дверь на поветь открыта. Зашли, поднялись на чердак, а там под коньком в центре дома — голова и лапы лебедя да глиняный горшок с камнями и костями. Что это было? Так и осталось тайной заброшенного дома.
— Какие ощущения возникают там, где деревни уже умирают? Или в них по‑прежнему чувствуется жизнь? — спрашиваем мы Елену.
— Жизнь и дух самих домов чувствуются даже в этой деревне. Может, у меня воображение так работает. Когда заходишь, там такая обстановка, кажется, что здесь кто‑то есть. Кровать, а возле неё аккуратно поставлены мужские и женские тапочки… Может, когда дом оставляли, прибрались, а потом уехали… Не знаю. Мы были ещё в заброшенной деревне Черсова, там река отступила, поэтому люди уехали, но туда явно периодически приезжают. Дома полуразрушенные, закрытые, но можно заглянуть. Видно, как через них уже прорастает трава, будто лес забирает свою землю. Мне было интересно, как эти дома взаимодействуют с окружающим пространством, осталась ли какая‑то история этого места. Можем ли мы, попав туда, её узнать? Если нет, то что нам остаётся? Как сохранить историю и нужно ли это? Вопросы, которые для меня по‑прежнему актуальны.
Казалось бы, путешествие Елены Сакирко по реке Мезени длилось всего две недели, но странствие по реке памяти заняло почти полтора года. Всё это время художница, находясь в Москве, продолжала, замедляя время, мысленно вновь проходить свой маршрут.
Спит карбас «Ковда» на зимней стоянке где‑то далеко в Онеге, а северный ветер поёт свою, только ему понятную песню и всё зовёт куда‑то: Нисогора — Заозерье — Заручей — Бугава. Юрома — Усть-Нерманка — Кеслома. Палуга — Азаполье — Черсова — Погорелец. Козьмогородское — Дорогорское…
Выставку «Путь к морю» можно посетить на «Открытой палубе» верфи Товарищества поморского судостроения до начала мая.
