Дневник северянина Кучина стал ключевым экспонатом выставки в Санкт-Петербурге

Самый северный из трёх сотен музеев Санкт-Петербурга — Российский государственный музей Арктики и Антарктики. Его открыли за четыре года до начала Великой Отечественной войны — 8 января 1937 года. Тогда на торжественное открытие был приглашён онежский помор и морской капитан Степан Григорьевич Кучин, который большую часть своей жизни провёл на рыбном промысле. 

Он непосредственно участвовал в создании первой экспозиции государственного музея Арктики в Ленинграде и со скрупулёзной точностью проверял материалы, посвящённые экспозиции Владимира Русанова. Ведь среди исследователей Арктики Степан Григорьевич Кучин известен прежде всего как отец полярного капитана Александра Кучина, который без вести пропал в этой экспедиции.

Фото: Алла Валуйских

Смерть любимого сына Александра, который, как и отец, был одержим морем, стала трагедией для Степана Кучина до конца дней. Своё горе он вложил в стихотворение «Тоска по сыне»:

«Где ты, сын мой любимый,

Где ты гибнешь, мой родной?

Ты взываешь — я не слышу,

Только чувствую душой.

Там, где горы ледяные,

Там, где вечные снега,

Там, где лета не бывает,

Где всю зиму стоит тьма…»

Известно, что на основе дневниковых записей онежанина Степана Григорьевича Кучина была издана и переиздана книга, рассказывающая о его жизни в Архангельской губернии. В этой книге представлены ключевые вехи жизни онежского помора: революционные события, годы Гражданской войны, личное участие в строительстве первого советского научно-исследовательского судна «Персей». Но в 1934 году семью Кучиных в Онеге раскулачили. И Степан Григорьевич с семьёй вынужден был уехать к своей дочери Анне в Ленинград.

Именно этому периоду жизни посвящён его второй, неизвестный дневник, который в памятные дни 80‑летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады стал центральным экспонатом выставки «О прошлом для будущего» в музее Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге.

Этот малоизвестный дневник Степана Григорьевича Кучина, который впервые представили посетителям, можно назвать блокадным. Блокада началась, когда Степану Кучину было уже 73 года. Его жена Фёкла Андреевна была чуть старше. Вместе с родителями в коммуналке на Петроградской стороне жил их сын Николай, больной от рождения.

Степан Григорьевич констатирует температуру за окном, ситуацию с питанием, иногда с вражескими обстрелами — лаконичные записи старый штурман по морской привычке делает почти каждый день.

24 сентября 1941 года

«Холодно. +6».

28 сентября

«Очереди за кониной и за гречкой в 3000 человек. Вечером в 8 часов воздушная тревога, стреляют зенитки».

30 сентября

«Сегодня хлеба нет. Утром в рынке чуть не раздавили за лошадиным мясом. Мне достался кусок лошадиной головы и это сварили того же дня».

3 октября

«Сегодня встал в 4.30 утра. Ночью тревоги не было. Хотел достать жмыхи, но очередь была уже 4000 человек. Достал 800 граммов сахару. На рынке мяса не было. Керосин дают только пол-литра. У нас керосину только 2 литра».

1 ноября

«В октябре потеряли всю Украину: Киев, Харьков, Полтаву — и все черноморские порты. Немцы под Москвой и Ленинградом. Холодно. Ветер северо-восточный».

10 ноября

«Мороз 1 градус, а днём снег мокрый. Сегодня мне стукнуло 74 года. У нас было по плитке шоколада, пол-литру портвейна и конфеты. С этим отпраздновали мою годовщину.

13 ноября

»…Норму хлеба сбавили: рабочим — 300 грамм, служащим и иждивенцам — по 150 грамм. Других продуктов нигде и ничего. Прошли цветки, начинаются ягодки. Я прожил на свете 74 года, но такого голода ещё не видел. И что жизнь под обстрелами и взрывами не улыбается. Зима началась морозами холодная. Жаль Колю, ходит голодный, но понимает и осознаёт, что всему виной война. Злая, беспощадная… Болят ноги, и одышка. Чувствую, что не пережить этой войны».

8 января 1942 года

«Голод. Холод. И темнота».

17 января

«Сегодня положение хуже. Тяжело вставать. Насилу сходил за хлебом. В булочную. В 12 часов попили кофе, и думаю лечь».

На этом записи в дневнике обрываются.

Степан Григорьевич Кучин успел порадоваться успехам советских войск под Москвой, был счастлив, когда советские войска освободили Тихвин…

Его остывшее тело на ленинградское кладбище притащила дочка Анна. Именно притащила — на саночках. Но похоронить уже не смогла, не хватило сил. Жившие в Ленинграде онежане Кучины блокаду не пережили. А их дочь Ефросинья, которая после раскулачивания семьи оставалась в Онеге, сохранила память о родителях и письмо отца, отправленное 9 ноября 1941 года из блокадного Ленинграда: »…Я ещё раз целую тебя и всех внучат и благословляю на добрые дела, на пользу Родины — Отечества — и своего народа. С которым мы были неразрывны. Я всю жизнь работал для народа. Наши дети и особенно наш Саша погиб во льдах Арктики за науку и славу Родины… Письмо это придёт к тебе нескоро, и если мы переживём эту войну, то приедем первым делом в родную Онегу…»

Дневник Степана Григорьевича Кучина в музей в 2012 году передала бывшая соседка по коммуналке Анны Степановны Кучиной.

Дневниковые записи тогда отсканировали, и дневник хранился в фондах музея. Когда будут изданы эти исторические материалы — пока трудно сказать.

По признанию Натальи Викторовны Петровой, директора Российского государственного музея Арктики и Антарктики, в планах издательской деятельности до 2027 года бюджетных средств на издание второго дневника Степана Кучина не предусмотрено.

К слову, для того чтобы расшифровать все записи онежского капитана, нужен по‑настоящему инвестиционный подход: и финансовые средства, и человеческие ресурсы, ведь сохранение и популяризация этого труда под силу людям, которые не просто любят Русский Север, но и понимают, насколько важны для истории его освоения труды и история семьи Кучиных.

Вполне возможно, что проект этот может стать и межрегиональным.