Шадхан — как пароль

Из Дома Советов с тридцатью заметками

Родился Зоря, Зоречка — так его звали не только дома — в Харькове. Его мама окончила в 1922 году тамошний медицинский институт и получила направление на работу в Архангельске. И семья стала архангелогородской. Елизавета Соломоновна до пенсии заведовала Соломбальским родильным домом. Арон Савельевич, прораб, строил Дом Советов, медицинский институт, школы. А Зоря раз и навсегда полюбил журналистскую профессию. Ещё школьником стал писать заметки в «Северный комсомолец». Затем были в его судьбе и «Речник Севера», и «Моряк Севера», «Лесник Севера», радио, телевидение. Но самым родным домом была для него «Правда Севера». Сюда Зиновий Шадхан пришёл ещё в 1936 году.

Из интервью Зиновия Ароновича Шадхана журналисту «Северного комсомольца» Светлане Лойченко («Наш Зоря», 6 марта 1992 года):

«В тридцатые годы мы по‑другому работали. Молодые репортёры вроде меня бегали по всему городу, заглядывая в каждую щель, добывая мелкую информацию. Иногда в несколько строчек. Тогда по телефону брать информацию считалось неприличным. Если в редакции узнают, посмотрят на тебя как на преступника. А мы старались. Помню, я поспорил, что не выйду из здания Дома Советов, не набрав 30 информаций. Рылся в архиве, все этажи обошёл, а спор выиграл».

…И дошёл до Берлина

Из Архангельска Шадхан уезжал или в командировки по всей области, или на воинскую службу. Первый раз надел военную форму в 1939 году, когда призвали его на «финскую» войну. Немного не успел туда.

В 1941–1943 годах старший лейтенант Зиновий Шадхан служил помощником ответственного секретаря газеты «Патриот Родины» Архангельского военного округа. Занимался не только оформлением газеты: перо в его руках находилось постоянно.

Из воспоминаний Зиновия Ароновича Шадхана (публикация «Пять старших лейтенантов и майор», «Правда Севера», 12 декабря 1996 года): «Наш округ являлся резервным, откуда на фронт постоянно уходили запасные роты и батальоны. Понятно, что одной из важнейших задач была подготовка людей к боям. Решала её и редакция «Патриота Родины», публикуя советы бывалых воинов. Собеседников находили в госпиталях. У бойцов и командиров спрашивали, при каких обстоятельствах они были ранены, не могли ли избежать этого? Может, не окопались как надо? Пренебрегли каской? Не замаскировались?

Ходили мы туда охотно и, что скрывать, не без личного интереса. Не было случая, чтобы по завершении беседы замполит госпиталя не пригласил бы к столу. Пища была самая простая — суп из перловой крупы да каша какая‑нибудь, но нам эти блюда казались необыкновенными. Главное, что мы уходили сытыми, а оставшийся от пайки кусок хлеба доставался родным».

Потом Зиновий Шадхан стал фронтовым корреспондентом. Писал информации о знаменитой операции «Багратион». Участвовал в освобождении Минска, Барановичей. Много раз приходилось, что называется, смотреть смерти в лицо. Под Волковыском его контузило, лечился в госпитале. Свою армию догнал под Варшавой. От неё — к границе Германии и на Берлин. Одна из наград Зиновия Шадхана — «За взятие Берлина».

Из интервью З. А. Шадхана газете «АТК» (13 мая 1996 года): «Я помню листовки, обращённые к бойцам нашей армии: «Ты пришёл в фашистское логово — убей немца!». Конечно, эффекта определённого они достигали, но самой красноречивой пропагандой были узники фашистских лагерей. В полосатых робах, заполонившие все дороги освобождённой Германии, усталые и запылённые, брели ходячие скелеты с совершенно отсутствующим взглядом. Солдаты и офицеры отдавали им всё до крошки, пытались одеть, пожалеть. Многие при этом рыдали…

Был я свидетелем и пропагандистского единоборства. На немецком берегу реки Нейсе был развёрнут огромный плакат из 12 простыней с надписью «Власовцы идут!». Напугать нас этим решили. Наши умельцы за ночь сшили плакат из 20 простыней и аршинными буквами написали: «Ну и хрен с ними!» Вот вам и вся идеология».

После войны Зиновий Шадхан стал комендантом одного из немецких городов.

«Пусть Зоря поищет!..»

У Зиновия Ароновича были возможности жить в больших и престижных городах, но ему была нужна родная Соломбала.

Поскольку Шадхана всегда тянуло к морю, работать он пошёл в «Моряк Севера». Но через год его переманили в радиокомитет. К тяжеленному агрегату (диктофонов же не было) прилагались трансформатор, провода — в целом груз под 150 кило. С этой техникой таскались четыре человека по колхозным дорогам и вырубкам.

Затем четверть века судьба Шадхана была связана с «Правдой Севера», где он продолжил свою любимую репортёрскую работу. Особым его пристрастием была морская тема. Адреса командировок — Приморский, Мезенский, Онежский районы, Ненецкий округ, Синькин Нос, Амдерма, Соловки, Дудинка. Он участвовал в экспедиции специальных морских проводок речных судов по Северному морскому пути (август — сентябрь 1977 года). А как он хотел пойти в 1967 году в ставший знаменитым на весь мир поход Дмитрия Буторина и Михаила Скороходова на карбасе «Щелья» в Мангазею! Взмолился Шадхан: «Братцы! Возьмите меня с собой! Я всю чёрную работу буду делать, а места много не займу — на самом носу свернусь калачиком — не помешаю». Но «Щелья» была рассчитана на экипаж только из двух человек…

Рубрики, под которыми печатались заметки и репортажи Шадхана, — «Срочно в номер», «Репортёрскими тропами», «Вам расскажет репортёр» и другие (его говорящий псевдоним — Борис Северов).

Из очерка друга Зиновия Ароновича, многолетнего заведующего отделом информации «Правды Севера» Владимира Тюрина «Репортёр Божьей милостью» («Правда Севера», 27 апреля 1996 года), написанного в связи с 60‑летием работы З. А. Шадхана в журналистике: «Зоря! Нужна информация в тридцать строк»… Зоря спрашивает, на какую полосу, затем минуты три-четыре раздумывает и берётся за телефон. Разговор у него с собеседником чуть ли не семейный: про жизнь — семья, рыбалка, охота, служба, работа — и вдруг неизменное восклицание: «Слушай, это ведь очень интересно! Можно даже в газету дать информацию — конфетка будет!..» Собеседник Шадхана, видимо, отнекивается, но Зоря уже ухватил вожжи обеими руками — и на другом конце провода начинается тихая капитуляция.

Минут через пятнадцать-двадцать, от силы через полчаса, заметка лежит на столе. И действительно интересная, а если о факте уже знакомом, то, как правило, с такими деталями и дополнениями, что в секретариате она воспринимается как результат отчаянных поисков или заначкой для следующего номера. А секретариат в газете — прорва ещё та! Сколько ни сдавай информации — ему всё мало! А сдашь больше — начинает привередничать: надо бы ещё что‑нибудь этакое… «Пусть Зоря поищет!..»

И Зоря, помимо обязательной ежедневной сдачи (это две-три информации), искал то что‑нибудь «этакое», то подвёрстку в очередную «дырку» на полосе, которая неизменно появлялась, когда редактор выбрасывал из соседней статьи пару не понравившихся ему абзацев».

Неслучайно шутили в редакции: «Без Шадхана́ нам всем хана!»

«Мы все его любили и любим»

Из воспоминаний главного редактора «Правды Севера» 1995–2001 годов Ивана Васильевича Бенцы: «Апрель 1997 года, 80‑летие «Правды Севера». Газета вырвалась из экономического тупика, но не окрепла, перестраивалась по всем линиям, и мы решили использовать юбилей для закрепления успеха.

Мне хотелось пообщаться с Зиновием Ароновичем. В середине дня я заехал к нему домой. Он лежал со сломанной ногой. Сели, пьём чай. «Ты что такой невесёлый? — спрашивает он меня. — Праздник же». Я стал рассказывать о юбилее. Как готовились, как будем отмечать. Кто и как поздравляет. «Много елейного, — говорю, — приторного и неискреннего…» — «Ну что ты, Ванечка, — наедине он позволял себе называть так молодого редактора. — Сегодня же такой день — День допустимых преувеличений». Я часто вспоминаю этот момент и эту фразу, произнесённую Зиновием Ароновичем так уместно и просто, а на самом деле достойную того, чтобы быть запатентованной.

Он умел находить нужные слова. Не заумные и не газетные штампы, а простые, живые и житейские слова. Вернее, он их не находил, а говорил, как думал. И за это мы все его любили и любим. Жил, как дышал, и писал и говорил, как думал».

В 1997 году Зиновий Аронович Шадхан получил медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» второй степени.

Из прощальной заметки полномочного представителя президента РФ по Архангельской области Марины Николаевны Белогубовой, которая вручила Шадхану эту государственную награду («Правда Севера», 8 сентября 1999 года): «Он уже болел, и мы поехали к нему домой. В тот день дверь его квартиры не закрывалась».

Из некролога «Правды Севера» («Репортёр на все времена», 8 сентября 1999 года): »…в редакцию «Правды Севера» звонили, заходили другие коллеги, с которыми по разным причинам мы не общались давно. Зоря вмиг соединил, казалось бы, несоединимое. Как некий пароль. Он нёс в себе энергию журналистского братства — увы, растерянную нами в каждодневной суете, впрочем, как и многое другое.

Его любили. Ему радовались просто так.

Эпоха уйдёт, а он останется. И не потому, что ещё при жизни он стал легендой. А потому, что при нашей жёсткой, иногда просто беспощадной работе он умудрялся оставаться Человеком».