Приём заявок на участие в VII Международном кинофестивале Arctic Open завершён

Но начался наш разговор с главного — со зрителя. Почему он идёт смотреть непростое кино, которое чаще всего не для отдыха, а для размышления и требует напряжения мысли и чувств.

– Для поиска ответов на внутренние вопросы, которые возникают у каждого из нас. Сложное кино даёт возможность если не ответить, то хотя бы «примерить на себя» опыт героев фильма и отрефлексировать те или иные личные проблемы, — говорит Анжелика Долинина. — Впрочем, и авторам фильма, особенно режиссёру, очень важно увидеть, как его фильм будет воспринят аудиторией. Иногда трудно предсказать, какая будет реакция, т. к. зритель становится равноправным партнёром просмотра, у каждого возникает личная история, которую он проживает, глядя на экран. Или не возникает, тогда фильм не получит того отклика, на который рассчитывал режиссёр, даже если картина мастерски снята.

– После показа фестивального фильма обычно идёт его обсуждение. Насколько охотно зрители участвуют в этом обсуждении? Ведь не так просто публично высказать своё мнение…

– Наши зрители это делают охотно и всегда с большим уважением к авторам. Но многое зависит и от модератора. К слову, на нашем фестивале выстраивают диалог между создателями фильма и зрителем не только известные режиссёры, кинокритики, киносценаристы, но и филологи, журналисты, историки. Их задача — не только создать доверительную атмосферу для обсуждения картины, но и дать людям просто выговориться. Часто бывает, что, обсуждая увиденное, человек пусть опосредованно, но говорит о своей боли или проблеме. Возможно, он не решится о ней сказать напрямую. Даже те, кто молчат, но остаются в зале до конца обсуждения, на мой взгляд, получают не меньший эффект «публичного разговора о важном». Обсуждения в зале после показов — самая важная часть фестиваля и, если хотите, его «соборная» миссия.

– То есть это ещё и некая психотерапия…

– Можно и так сказать. Человеку важно быть услышанным. Вспоминается одна бабушка. Я постоянно видела её на наших показах. После окончания фильма она оставалась в зале, хотя молчала. А однажды заговорила очень эмоционально, я поднесла ей микрофон, но она отказалась говорить в него. Потом подошла ко мне, очень благодарила. Оказывается, что в семье она заботится о внуках, делает разную работу по дому, но с ней там не привыкли обсуждать какие‑то важные темы. И сеансы фестивального кино для неё — возможность восполнить эту потребность. И ей захотелось высказать своё мнение, при этом её не волновало, сколько людей услышат то, что она говорит. И таких примеров множество. Когда есть такой отклик, чувствуешь себя совершенно счастливым.

– Много ли бывает молодёжи на фестивальных фильмах? И зачем она приходит?

– Много. А приходит, чтобы тоже разобраться в собственных чувствах, а также проблемах, а у молодых они свои, особенные. Что называется, примерить чужой опыт на себя. К тому же есть возможность после сеанса пообщаться с кем‑то из создателей фильма — режиссёром, актёрами. Это им интересно. С каждым годом растёт число желающих войти в команду фестиваля, почувствовать себя причастными к значительному событию, каким является международный кинофорум.

– Если говорить о фестивальном кино, можно ли как‑то проследить, как меняются темы, которые отражаются в фильмах?

– Что такое художник? Это человек, чувствующий изменения и зеркально отображающий события, происходящие в мире. И необязательно в пандемию он будет снимать фильм о пандемии. Но он почувствует запрос на тему, которая в это время больше всего волнует общество.

– И что больше всего волновало общество, например, в пандемию и после неё?

– Семья. Семейные ценности. Люди довольно долго находились в изоляции и общались в основном с семьёй. Прошло время, и потребовалось осмыслить этот опыт. И в прошлом году на конкурс мы получили множество фильмов именно с этой тематикой — семья и семейные ценности.

– В этом году через какую призму осмысляют кинохудожники то, что происходит в мире?

– В этом году в заявках доминирует тематика диалога отцов и детей, сложных семейных историй. Видимо, накопились претензии, которые мы друг другу предъявляем, но не высказываем. Родители упрекают детей в том, что отгородились от них наушниками и гаджетом в своём мире, а дети обвиняют родителей, что они им чего‑то недодали, не так воспитали или не воспитывали вообще. А ещё близкие люди расходятся из‑за того, что у них не совпадают взгляды на какие‑то знаковые события. Например, бабушка — убеждённая сталинистка, а внук этих убеждений не приемлет. Как здесь быть?

– То есть можно ли любить бабушку-сталинистку?

– Да, могут ли быть любовь и привязанность сильнее разногласий, связанных с историческими или современными глобальными событиями?

– Действительно, это не всегда бывает просто. Известны истории, когда из‑за идеологических разногласий распадались семьи. Это происходило в разные времена. Но, проговаривая эти проблемы в художественных произведениях, в том числе в фильмах, на ваш взгляд, можно ли их преодолеть?

– Как у профессиональных психологов нет чётких указаний, как решить ту или иную проблему пациента, главная задача — дать высказаться, так и у кинематографистов нет чётких ответов на поставленные в фильме вопросы, важно запустить их осмысление. А выводы каждый сделает самостоятельно. То есть важно начать разговор о наболевшем — это уже шаг к исцелению. Во всяком случае, хочется в это верить. Любопытно вот что: тенденция доминирования тематики отцов и детей в этом году касается фильмов не только российских режиссёров, она прослеживается и в картинах, пришедших в конкурс от кинематографистов из разных стран мира.

– А из каких стран в этом году пришли заявки на участие в фестивале?

– Лидируют по количеству заявок Россия, Иран, Индия и США, далее идут фильмы из европейских стран — Турции, Италии, Германии, Франции, Греции, Великобритании. Есть фильмы из Китая, Аргентины, Египта, Мексики, Туниса, Австралии. Пришли заявки из Канады, Швеции, Норвегии, Дании, стран СНГ. В заявках представлены фильмы стран пяти континетов мира.

– Видимо, это происходит потому, что фестиваль Arctic Open стал уже брендом, к нему есть доверие и у зрителей, и у создателей фильмов. Но, как мне кажется, ваш фестиваль прежде всего известен тем, что на нём представлены фильмы высокого качества. И, возможно, именно это привлекает участников.

– Конечно, каждому хочется победить в конкурсе, но важно также понимать, в каком ряду представлена твоя работа. Насколько сильны соперники. И на нашем фестивале уровень работ, участвующих в конкурсе, действительно, очень высокий.

– Насколько он высокий в этом году?

– Очень высокий! Притом если в прежние годы треть заявленных работ была «студенческого уровня», значит, и отсеять их было легче, то сейчас мы увидели мощный уровень у большинства фильмов. Также приходят заявки от российских и иностранных агентств, например, поступили фильмы-участники Каннского кинофестиваля.

– Они будут участвовать в конкурсной программе фестиваля Arctic Open?

– Непременно! Но тоже не все. Это самый сложный аспект работы отборщика — что из 270 фильмов, попавших в лонг-лист при отборе, войдёт в 60 картин конкурсной программы? Процесс выбора лучшего из лучшего очень болезненный. Он похож на монтаж фильма с особой — свойственной именно этому году — темой, фабулой и драматургией!

– А сколько всего поступило заявок для участия в фестивале?

– В этом году к нам поступило 1228 фильмов из 184 стран мира.

– В прошлом году вы впервые провели детский фестиваль во время осенних каникул. В этом году он повторится?

– Это был своеобразный эксперимент, и он оказался удачным. Во-первых, фильмы для детей и юношества всегда терялись в общей программе Arctic Open, а тут мы посвятили всё внимание зрителей и прессы нашим юным актёрам и кинематографистам, снимающим кино для детской аудитории. Во-вторых, во время «Arctic Open — детям» на показы приходили семьями, дети кино смотрели вместе с родителями, потом вместе его обсуждали на встречах с режиссёрами и актёрами. Это и есть кинопедагогика в чистом виде! Но таким образом у нас теперь получается два фестиваля: в ноябре — детский, а в декабре — взрослый. Это большая нагрузка для нас, организаторов, но она того стоит.

– Чего ждать от нынешнего детского фестиваля?

– В этом году у него будет более разнообразная программа. Если на прошлом фестивале мы показали четыре полнометражных фильма и все они были российского производства, то на этот раз мы покажем также короткометражные и документальные фильмы, в том числе зарубежные. Порадуем юных зрителей ретроспективным показом мульт-мюзиклов к 90‑летию режиссёра Инессы Ковалевской. Именно она сняла первый советский мульт-мюзикл «Бременские музыканты», а также известные мультфильмы «Как львёнок и черепаха пели песенку», «Катерок», «В порту», «Чучело-Мяучело», «Сказка о попе и о работнике его Балде». Всего Ковалевская сняла порядка 30 мультфильмов. Но об этом режиссёре мало что знаем. Хотим исправить эту несправедливость.

– Какую несправедливость хотелось бы ещё исправить?

– Многие зрители и даже журналисты думают, что мы провели фестиваль за четыре дня — и всё. Но это не так. Фестиваль — большой цикл на 10 месяцев, в который входит множество мероприятий и событий. Например, с января начинаем киномарафон, который пройдёт по всей стране, в марте–апреле — фестивальные кинопоказы и творческие встречи в Санкт-Петербурге и Республике Коми.

В этом году в парке «Голубино» мы с «Союзмультфильмом» провели мультсмену, где учили педагогов создавать мультфильмы. Дело в том, что до этого у нас состоялась мульт-лаборатория для детей. Они вернулись в свои школы, готовые создавать мультики, а учителя‑то не знают, как это делается! И мы это исправили на мультсмене для взрослых. А в будущем году пройдёт «Школа кинопедагога» — будем обучать снимать игровое кино. Завершится проект всё той же киносменой, но уже в Кенозерском парке.

У фестиваля будет большая и представительная деловая программа. Она называется «Арктика — 2062». Речь пойдёт о том, как мы здесь и сейчас формируем своё будущее. Поговорим о сильных сторонах провинции и северных территорий. Партнёром программы выступают участники проекта «Россия 2062».

– Нынешний фестиваль носит название «Кинопорт». Такое название к чему обязывает?

– Название мы придумали ещё в феврале — при написании проекта заявки на грант. И трудно было предсказать, как станут развиваться события, какие темы будут преобладать в фильмах. Исходим из того, что «Кинопорт» — название для жителей Архангельска близкое и понятное. Я — дочь моряка, для меня причал — это встречи и расставания. Море — стихия, острова — иное пространство. Что такое Северный морской путь, знаю не понаслышке — мне посчастливилось побывать в шести арктических экспедициях от Шпицбергена до Чукотки. Да, и порт созвучно порталу, он может связать прошлое с настоящим, настоящее с будущим. Все наши смыслы в этом названии раскрываются идеально.

– Можете определить — на чём прежде всего держится фестиваль Arctic Open?

– На людях Севера! На нашем удивительном зрителе, который уже стал брендом фестиваля. Безусловно, многое зависит от профессионализма и слаженной работы нашей команды. А она у нас именно такая. Также важна поддержка наших партнёров, и они у нас надёжные. Напомню, что фестиваль проходит при поддержке Президентского фонда культурных инициатив, Министерства культуры Российской Федерации и областного министерства культуры. Наш постоянный партнёр и соорганизатор — Северный Арктический федеральный университет. И это только вершина айсберга Arctic Open.

Но всё же фестиваль держится на плечах мощного авторского кино, которое и смогут увидеть со 2 по 5 ноября и с 7 по 10 декабря наши зрители.