За «Детство в Соломбале!»

И вообще — есть ли в услышанной истории хоть доля правды? Сегодня Борис Михайлович Егоров, журналист и литератор, предлагает такую историю из прошлого. Из тех, что коллеги любили рассказывать в кафе «Под танком»:

Я сидел в кафе «Под танком». Одно время было такое популярноеместо у архангельской журналистской братии.

Кафе размещалось возле трофейного танка времён Гражданской войны. Он и сейчас стоит там, только уже теперь не на проспекте Павлина Виноградова, а на Троицком.

За соседним столиком сидели известные архангельские журналисты Иосиф Лебензон, Зиновий Шадхан и Калестин Коробицын. Говорили об очередном издании Евгения Коковина «Детство в Соломбале». «Да-а-а, — глубокомысленно произнёс Лебензон. — Мне Коковин рассказывал, что издать книгу помог Черчилль». «Что? Очередная байка?» — рассмеялся Шадхан. «Да нет!» — возразил Лебензон. Коробицын кивком головы дал понять: так оно и было.

Я навострил уши…

Не одна тонна бумаги исписана о «холодной» войне. Её начало положил Уинстон Черчилль. Его пригласили в США, в штат Миссури, в город Фултон по случаю открытия персональной художественной выставки. Черчилль прилично рисовал, и его картины пользовались успехом как в Европе, так и в Америке. Во время выступления перед студентами Вестминстерского колледжа он получил сообщение (как потом выяснилось, из СССР). Прочитал его и выпалил: «Так будут плохие!» Помолчал. А затем круто повернул свою речь.

Черчилль заговорил о притеснениях в коммунистической стране и призвал США к совместному сотрудничеству. Мол, надвигается опасность со стороны СССР, который стремится к «безграничному распространению своей силы и своих доктрин». Свободное творчество распято. До сих пор историки недоумевают: какая блоха укусила Черчилля?

Он только что с треском проиграл борьбу за пост премьер-министра и скис. Перестал посещать заседания палаты общин, где был лидером оппозиции. Черчилль отошёл от большой политики: начал писать мемуары о Второй мировой войне. И вдруг, словно пёс, сорвавшийся с цепи, бросился в самое её пекло.

Таким поведением Черчилля интересовалось даже ЦРУ. Директор Хойт Ванденберг на заседании пошутил: «Ищите русский след». Он не знал, что был недалёк от истины…

2 августа 1918 года эскадра из 17 кораблей подошла к Архангельску. Закопёрщиком нападения на Советскую Россию был Черчилль, в то время министр по военному снабжению.

Интервенция не пользовалась поддержкой премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа. Но Черчилль убедил кабинет министров, что достаточно англичанам подойти к Архангельску, как большевистская власть падёт. Он негласно руководил этой операцией и инкогнито отбыл на одном из кораблей.

Так оно и случилось. Красные не вступили в бой с англичанами — ушли из города. Черчилля на шлюпке доставили на Соломбальский остров. Здесь всё для него было ново: и улицы с деревянными домами, и деревянные мостовые. Так увлёкся, что не заметил, как стемнело.

Соломбалу объяла тишина. Ни лая собак, ни кваканья лягушек. На острове прошёл слух, что прибывшие англичане и французы едят мясо собак и лягушек. Жители попрятали собак по домам. А лягушки своим лягушиным чутьём унюхали опасность и заранее залегли в зимнюю спячку.

Трость скользнула по мостовой, нога подвернулась — и грузный сорокапятилетний англичанин рухнул. Так бы и просидел на досках всю ночь, но его «damn it» услышал соломбальский парнишка. Он, сын потомственного моряка, в пять лет уже понимал кое‑что по‑английски. И «чёрт возьми» ему было знакомо.

У Черчилля то ли от боли, то ли от злости, что влип в неприглядную историю, по щекам текли слёзы. Парнишка подошёл, погладил большого дядю по голове: «Не плачь, до свадьбы заживёт». Сказал серьёзно. Так всегда успокаивает мама. Затем слазил в канаву и достал трость.

– Whatʼs your name? — спросил Черчилль.

– Евгений Степанович Коковин, — гордо ответил парнишка.

И Черчилль под присмотром пятилетнего Евгения Степановича заковылял к пристани. Благо она была недалеко. А зоркий соломбалец Евгений ещё днём приметил, где причалила иностранная шлюпка…

Черчилль не забыл паренька из Соломбалы. Сведения о нём передавал дипломатической почтой английский консул. Это от него во время выступления в Фултоне получил Черчилль срочное сообщение. В нём говорилось: «Книгу Коковина отказываются издавать. Боятся испортить хорошие отношения с Англией».

«Так будут плохие!» — возмутился вслух Черчилль и гневно обрушился на СССР. Речь Черчилля облетела весь мир, всколыхнув «холодную» войну.

Ветер перемен уловил главный редактор архангельского издательства Константин Иванович Коничев. И через год, в 1947 году, книга «Детство в Соломбале» вышла в Архангельске. Через два года спохватился «Детгиз» и тоже издал актуальную книгу. А вскоре она из актуальной перешла в «разряд» популярно-актуальной. И даже провинциальное Молотовское книжное издательство издаёт её тиражом в 75 000 экземпляров…

Иосиф Лебензон подытожил свой рассказ: «Да-а-а, не читать бы нам „Детство в Соломбале“, если бы не Черчилль». Шадхан, потирая ладони, добавил: «И не обмывать бы!»

Лебензон рассмеялся: «Так что ты предлагаешь?» — «За Черчилля!» И оба уставились на Коробицына. Тот отрицательно покачал головой. И твёрдо сказал: «За „Детство в Соломбале“!»