Культурный код: Мозаика «людей с улицы»

Чтобы чувствовали своим

В начале июля Центр социальных инноваций в сфере культуры при архангельском музее Александра Борисова пригласил всех желающих на необычное обучающее занятие. Участников пообещали научить азам искусства мозаики, причём через создание панно из настоящей смальты, подобного тем, что украшают стены многих зданий в Архангельске.

Это оказалось продолжением совместного проекта ЦСИ и паблика «Архангельск: архитектура и градостроительство» по изучению и популяризации мозаик областного центра. Время от времени его авторы проводят бесплатные экскурсии по сохранившимся архангельским мозаикам, а также создали мобильную выставку фотографий «Городская мозаика»: с 2020 года она побывала на многих площадках Архангельска и уже не раз выезжала в область. Продолжение работы в этом направлении стало возможно после победы в конкурсе проектов фестиваля «Белый июнь» и благодаря финансовой поддержке Поморской филармонии и Фонда культуры Архангельской области.

Теперь авторы объявили, что готовы пойти дальше. И когда мы, заинтересовавшиеся, пришли на объявленное занятие, узнали, что нам предстоит выполнить с нуля не просто мозаичную картину, а картину, которая будет демонстрироваться на выставочных площадках города и, может быть, в будущем украсит какое‑нибудь из зданий.

– Такое личное участие в архитектуре города — это, на мой взгляд, очень важная, очень правильная вещь, — сказал на встрече один из авторов проекта Владислав Дреко, редактор паблика «Архангельск: архитектура и градостроительство» и координатор архангельского центра социальных инноваций. — Когда ты лично связан с каким‑то объектом в городе, город становится тебе родным. Ты начинаешь за него радеть и защищать.

Смальтовые «блины»

Работать над нашей картиной нам предстояло группами по очереди. Каждой группе отведено около трёх часов у полотна. За это время нужно сложить из смальты часть общего изображения по эскизу, который заранее придумали авторы проекта и который нам пока неизвестен. Мы заходим в шатёр-мастерскую вторыми и находим, что на полотне уже появился архангельский Кузнечевский мост, а под ним — река…

У рабочего стола нас встречает художник-мозаичист Татьяна Дубовская. Сегодня она наш учитель. Татьяна живёт и работает в Санкт-Петербурге, а в Архангельск приехала специально, чтобы провести это занятие. Автор эскиза мозаики тоже она.

– Мы остановились на идее города и придумали изобразить яркие архитектурные объекты Архангельска, которые можно назвать его символами, — говорит Татьяна. — Но в мозаике эскиз никогда невозможно передать в точности, поэтому для нас это будет только ориентир.

До выкладывания рисунка пока далеко. Сначала нам предстоит заготовить все эти маленькие фрагменты, из которых он складывается. Для этого нужно научиться колоть смальту, потому что, оказывается, в работу она поступает в виде больших пластин, которые образуются, когда её, раскалённую, выливают, как тесто, на специальный стол и раскатывают до нужной толщины: в Италии эти платины называются «пицца», в России — «блины».

Наши «блины» похожи на непрозрачное стекло, да они и есть, по сути, стекло, только с оксидами металла. Татьяна раздаёт защитные очки, хлопковые перчатки и достаёт стеклорез. Нужно положить «блин» перед собой и нацарапать на нём стеклорезом прямые линии, по которым будем колоть. А затем занести «блин» над специальным зубилом так, чтобы острый клин инструмента находился прямо под линией-царапиной — и с размаха ударить «блином» о клин. Колется смальта после такой подготовки на удивление легко.

Как у Ломоносова?

За такой работой чувствуешь себя немного Ломоносовым, так сильна ассоциация между ним и российской мозаикой. Кстати, не по рецептам ли Михаила Васильевича готовятся сегодня наши «блины»?

– После Октябрьской революции мозаика у нас так надолго ушла, что затем её фактически открывали заново, причём делали это в советское время не художники, а химики, и они создавали свои рецепты. Но смальта всегда была суперэксклюзивным продуктом, и свои рецепты никто из производителей никогда не раскрывал, не раскрывают и сейчас. В этом смысле у нас в России всё как в Италии, — рассказывает Татьяна. — Собственно, ведь из‑за этой секретности всё и началось: Ломоносов не смог заполучить технологию изготовления смальт у европейских мастеров, вот ему и пришлось самому с нуля, опытным путём создавать свои смальты…

Так, за разговорами, мы накалываем множество фрагментов будущей мозаики — квадратиков, каждый из которых не больше фаланги пальца: от других фигур Татьяна советует по возможности уходить.

– Психика человека так устроена, что квадрат воспринимается наиболее гармоничной фигурой, при его созерцании приходит ощущение спокойствия, — отмечает она. — Совсем не случайно он стал основной фигурой мозаики.

Квадраты получились у нас не совсем ровными. Но наша наставница успокаивает: в мозаике это нормально, главное, чтобы не было совсем уж острых углов.

Теперь нам предстоит выкладывать из них изображение. Выбранный способ — один из самых сложных: фрагменты ставятся непосредственно в клей, права на ошибку нет. Если что‑то пойдёт не так, придётся всё разбивать, чистить и делать заново, предупреждает Татьяна… Она наносит на основу картины специальный цемент, который и послужит клеем, выравнивает его поверхность шпателем и показывает, как нужно вдавливать квадратики смальты — так, чтобы они уходили в цемент ровно наполовину.

– У нас сегодня клей, максимально предназначенный для фасадов, — замечает она.

– А наши погодные условия он учитывает?

– Рассчитан на морозы до минус пятидесяти… При этом сама смальта практически вечная и, что важно, не выцветает, почему и получила такую популярность. Единственное, что может отразиться на её цвете, особенно в городских условиях, — это скапливающаяся на ней с годами пыль и копоть. Но есть технология, чтобы такую мозаику почистить.

Искусство под баннером

В Архангельске авторы проекта насчитали уже больше 130 сохранившихся мозаик и продолжают находить новые: по словам Владислава Дреко, для нашего города мозаика стала в своё время главным видом монументального искусства. Но многие из мозаик уже частично разрушены: где‑то недостаёт фрагментов, где‑то осыпались целые участки изображения. А некоторые мозаики закрыты рекламными вывесками или зашиты фасадными панелями — и при этом, очевидно, тоже повреждены. Их восстановлением и сохранением пока никто не занимается, вероятно, потому что это очень дорого, хотя это часть уникальной культуры и истории города.

Спрашиваем у Татьяны: а насколько дорого? Универсального прайса в мозаике нет, отвечает она: создание каждого панно оценивается отдельно, исходя из материалов, технологии и особенностей работы. По её опыту, создание нового панно выходит от ста тысяч за квадратный метр. При этом труд мозаичиста не так уж высоко оплачивается. Просто работа над любой мозаикой очень долгая, а потому в целом обходится дорого. К тому же если материал — смальта, он сам по себе очень дорогой. Всё потому что смальта до сих пор изготавливается полностью вручную, и в магазине её не купишь — она делается специально под проект.

– Но сейчас мозаика в России снова переживает подъём, — говорит Татьяна. — Очень долго, начиная с 1990‑х, когда художественные комбинаты прекратили своё существование и монументальные художники остались без работы, был упадок, а в 2020‑е снова всё стало возвращаться: появляется всё больше отечественных смальтоварен, мозаичисты востребованы. При этом нельзя сказать, что снова появилось монументальное искусство: мозаика трансформировалась и переходит в несколько другое русло, становится более камерной. Например, некоторые застройщики используют её для придания уникальности домам, построенным по типовым проектам, но помещают мозаику не на фасад, а, например, на стену в общем холле. При этом техники набоя уже очень далеко ушли от классической. Сегодня есть даже 3D-мозаика. А ещё развивается мозаичная скульптура, и это вообще непаханое поле.

Начинают реставрировать и старые советские мозаики, рассказывает Татьяна. Реставрацией, кстати, тоже занимаются художники-мозаичисты.

В нашей команде оживляются старшеклассники: а где учат на мозаичиста?

– У нас в стране нет специализированных школ мозаики, и занимаются мозаикой художники, получившие более широкое образование и освоившие мозаику в числе других художественных техник. В Москве можно поступить в строгановскую академию, в Петербурге — в академию Репина или академию Штиглица, — отвечает Татьяна.

Ритм для архангельской высотки

Теперь мы нанесли на полотно клей, и у нас есть час, чтобы выложить изображение, пока он не начал покрываться корочкой. Теперь Татьяна раскрывает главное условие гармоничной мозаики:

– Выкладывая фрагменты, представьте, что вы должны собрать ожерелье: каждый фрагмент мы словно нанизываем на ниточку. Всегда визуально представляйте эту линию. Тогда получите оптический эффект: неидеальные квадратики будут смотреться идеально ровно.

Мурашки по коже, когда представляешь, что некоторые знакомые фасадные мозаики — огромные, прекрасные, как, например, мозаика Валерия Сакова на здании кинотеатра «Русь» в Архангельске, — создавались вот точно так же, вручную, «по ниточке». Когда сам погружаешься в эту работу, стоять и часы напролёт выкладывать ровные линии оказывается даже чисто физически тяжело. Да и глаз устаёт…

А ещё очень ясно осознаёшь, что в одиночку бы не справился. Татьяна говорит, что даже относительно небольшая по размерам мозаика — это всегда коллективный труд.

– Каждый раз, когда я приступаю к работе над новым проектом, я ищу тех, кто может ко мне присоединиться, и нанимаю команду. И точно так же сама включаюсь в проекты других, сегодня большинство мозаичистов так и работают, — рассказывает она.

Набрать команду в их среде, оказывается, несложно: все мозаичисты знают друг друга. При этом случайные люди в мозаичисты не попадают…

– Мозаика настолько сложная, что, если ты её не любишь, ты не будешь ею заниматься, — говорит Татьяна. — Во время такой работы нужно всё время думать: ты создаёшь новые образы, создаёшь новые технологии и принципы работы каждый раз выстраиваешь заново — так, чтобы работалось максимально комфортно. В мозаике нельзя научиться чему‑то и делать это одно и то же из раза в раз. Каждое полотно — это новая история, даже если исходное изображение одно.

При этом оказывается, что мозаика — это не только живопись, это ещё и музыка: нужно стремиться выкладывать фрагменты в том или ином «ритме» оттенков.

– Ваша задача — найти этот ритм, — повторяет Татьяна.

И мы ищем ритм для выбранных образов: и для архангельской высотки, и для здания кинотеатра «Мир», и для морского-речного вокзала, вспоминая образцы мозаики в Архангельске…

С улицы заглядывают дети:

– Можно и нам вдавить? Хоть по одному кусочку?

И тоже вносят свой ритм. Они явно довольны получившейся «музыкой».

Для детей

– Я уверен в том, что эта мозаика навсегда останется в Архангельске. А вот своё место она ещё будет искать, — говорит Владислав Дреко, подводя итоги нашей работы спустя двое суток, когда полотно общими усилиями готово и остаётся только дождаться, когда оно окончательно высохнет.

– А как быть с другими мозаиками Архангельска? — спрашиваю Владислава. — Неужели остаётся только фиксировать эту исчезающую красоту?

– Фиксировать — это уже немало, — отвечает Владислав. — Сейчас много в каких городах начинают заниматься мозаикой, в том числе с точки зрения исследования. И в Архангельск сегодня приезжают исследователи советского модернизма в архитектуре. Кстати, они отмечают, что у нас в городе мозаики особенные. Мы привыкли, что советская мозаика должна быть более плакатной, и такие мозаики тоже есть в Архангельске, но у нас они в меньшинстве. А большинство мозаичных работ у нас — это абстракции или какие‑то местные мотивы…

Сейчас Владислав и его коллега Александр Смирнов занимаются созданием книги-альбома об этом виде искусства в Архангельске. Сегодня это абсолютно некоммерческий проект.

– Мы хотим сделать фотоальбом, его основа будет визуальная. Но там также будут комментарии и аналитика, — говорит Владислав. — До этого была только узкопрофильная работа Валерия Сакова, в которой он рассказывал про свои авторские мозаики. Но большинство его мозаик — в Северодвинске. Мы же поставили цель — объять всю историю мозаики в Архангельске. Когда мы создали наш паблик про архитектуру Архангельска, мы просто ходили по городу и фотографировали здания, которые нам интересны, — проводили такие полевые исследования. И вот тогда мы стали понимать, что мозаичные панно на фасадах зданий — это отдельная история культуры Архангельска, нашей архитектуры, градостроительства. Оказалось, что мозаики существуют от самых южных до самых северных окраин города. Сохранение же мозаик — это, вообще, очень сложный вопрос ещё и потому, что отношение к мозаикам в обществе разное.

Но сам Владислав уверен, что сохранения заслуживает любая мозаика. И Татьяна Дубовская с ним согласна.

– Не все понимают, что сохранение любых образцов искусства — это для наших детей, — говорит Татьяна. — Почему в Италии так развивается мозаика? Потому что там всё это тщательнейшим образом сохранялось и сохраняется. Новые поколения видят образцы старых мастеров и хотят превзойти их. Между прочим, эпоха Возрождения случилась именно так. А вот просто так, ни на чём, новое сделать не получится. Надо сохранять, что имеем, — только тогда начнётся приумножение.