Позывной — «Стриж»!

Мы познакомились в Новоайдаре. Это районный центр в Луганской народной республике, здесь — один из центров, куда доставляют партии гуманитарных грузов со всей России. Именно здесь волонтеры сортируют поступающие посылки, формируют пакеты и развозят по прифронтовой полосе.

Она — почти земляк. Родилась в Новгороде («В Великом Новгороде!», — подчеркивает при знакомстве). Почти коллега — за плечами у нее незаконченное высшее по специальности «Журналистика». Ей — тридцать, у нее двое детей. Но, похоже, о жизни она знает намного больше меня.

Потому что здесь, в пылающих полях Донбасса — я впервые, а она уже почти год. Конечно, сменами, по две-три недели.

Впрочем, в волонтерское движение она пришла еще до начала специальной военной операции. Все началось с помощи беженцам, которые эвакуировались из Луганска, Донецка в Ростов-на-Дону. Встречала на КПП, привозила туда «гуманитарку».

Теперь она регулярно мотается между Луганском, Новоайдаром, Северодонецком и еще десятком деревень и поселков. Во время одной из таких поездок мы и беседовали.

Знакомьтесь — Ульяна Стриж, волонтер и представитель фонда Захара Прилепина на Донбассе.

— Какие навыки нужны, чтобы стать волонтеров? Или любой может?

— Доброволец — значит, по доброй воле. По своему желанию. Надо понимать, что находясь на Донбассе, ты всегда рискуешь. Впрочем, как показывают последние события, рискуешь везде. Если кто-то думает, что на эту войну можно бесконечно закрывать глаза, то это не так. Чем быстрее люди в тылу очнутся и поймут, что победа куется в каждом сердце, тем быстрее мы победим и цена победы будет ниже.

— Ты представляешь на Донбассе волонтерский центр Захара Прилепина. Покушение на него как-то повлияло на тебя, на других ребят?

— Конечно, повлияло. Мы ещё больше работаем. Но это не испуг, нас сложно напугать. На все воля Божья. Большая трагедия то, что произошло с Сашей (помощник Прилепина, погиб при покушении — ред.). Это наш близкий друг, товарищ. Невероятно жизнелюбивый и радостный человек. Был. Он не боялся риска, осознавал его. Ушёл воевать в 18 лет — знал, за что он борется и с кем воюет. Оценивал все это очень здраво.

— Что самое тяжелое или сложное в работе волонтёра?

— Ко всему привыкаешь, это такая же часть работы. Будни. Но связывая свою жизнь с Донбассом, тяжелее всего терять близких людей. И ощущать какое-то бессилие, когда не можешь повлиять мгновенно на какие-то вещи, на каких-то людей там на верху, которые не могут качественно сделать свою работу. Мы здесь делаем свое дело, а они не могут качественно сделать свое. И от этого обидно.

Но понимаешь, если ты готов к работе, тяжелой она не будет. Ты видишь результат тут же, на месте — помогая людям, мирным гражданам, нашим солдатам.

— То есть результат от работы есть?

— Да. Каждый день. Каждый день волонтеры привозят людям лекарства, продукты. Но помощь не только в том, что обеспечили какими-то вещами. Самый главный результат — люди видят, что о них заботятся, что о них помнят, что они нужны.

Нужны большой России, которая пришла и позвала домой, тех, кто хочет вернутся домой. И они понимают, что никто их не бросил — и вот это самый главный результат.

Когда нас обнимают, благодарят… Им важно, что ты сердцем с ними и готов в любой момент прийти им на помощь.

— Ты ведь со многими волонтерами общаешься, пересекаешься здесь. Есть какая-то общая черта? Помимо общих целей и задач?

— Прежде всего, небезразличие к человеческому страданию. К трудной ситуации, в которую попали люди. К пониманию той ситуации, в которой оказалась наша страна. Вот это объединяет людей, которые сюда приезжают. Неравнодушие. Готовность жертвовать своим временем.

Ведь люди берут отпуска на основной работе и приезжают сюда. Они тратят свои средства, своё время. Оставляют своих близких. Могли бы попивать кофеек по кофейням, а они ждут летнего отпуска, чтобы приехать сюда и здесь помогать людям.

Донбасс — это сердце большой России. И оно пульсирует благодаря таким людям.

— Как родные относятся к твоим командировкам на Донбасс?

— Они понимают. Мои дети понимают больше, чем некоторые взрослые. Они знают, чем я занимаюсь, я от них ничего не скрываю. Сыну всего 11 лет, но готов идти защищать Родину. Младшая уже была здесь, на Донбассе — под Новый год приезжала, вместе с нами развозила подарки детям в Лисичанск, в Северодонецк, помогала с упаковкой.

Да, им, конечно, сложно, они скучают. Но все это — ради их будущего мира. И это тоже та цена, которую приходится платить. Но я знаю, за что это.

— Здесь у людей отношение меняется? К России, к нашей армии, в целом к событиям?

— Часть людей, достаточно весомая, ждала возвращения домой. Искренне этого хотели. Но надо понимать, что люди находятся под регулярными обстрелами. А кто хочет, чтобы близких разорвало попаданием снаряда? Никто. Это сложно физически, морально. Надо объективно оценивать ситуацию. Людям тяжело, они оказались в критической ситуации. Но при этом все мы видим благодарность и любовь к России, к людям, к нашим солдатам. Потому, что развозят хлеб, продукты, стараются уделить внимание детям, помочь с окнами. Наша армия проявляет благородство. И люди это видят. Все хотят, чтобы это быстрее закончилось.

— Еще один вопрос, который никак не отпускает. Люди живут здесь под регулярными обстрелами, некоторые — в полуразрушенных и еще не восстановленных домах. Что заставляет людей оставаться здесь в таких условиях?

— Потому что они боятся и не знают, куда ехать, что их ждет впереди. Это чисто психологический момент. Если бы мы с вам взяли за руку каждую семью, привезли к себе домой, показали: вот здесь ты будешь жить, сюда идешь работать…. Но мы не можем каждую семью за руку привести.

И при этом надо понимать, они всю жизнь на одном месте. Мы не раз видели, как люди возвращаются в разрушенные деревни. Вот кухня целая — буду там жить.

Даже в обычной жизни родителей сложно перевести на новое место. Ведь они привыкли к своему огороду, к своему укладу жизни…. Они готовы умирать на своей земле.

Так что однозначного ответа нет. Целая совокупность факторов. Но в основе — привязанность человека к своему месту.

— Давай вернемся к началу разговора. Какими навыками должен обладать человек, который хочет работать волонтеров?

— Если говорить именно о технической подготовке, то нужно пройти курсы по тактической медицине, по оказанию первой медпомощи. Потому что это собственная безопасность, это безопасность коллег.

Но еще первичнее — здравомыслие, холодный рассудок. Нужно понимать, что ехать сюда надо не только на эмоциях, хотя это прекрасное чувство, когда сердце тебя ведет.

Но всегда должна быть холодная голова. Приезжая сюда, ты рискуешь не только собственной жизнью, но и жизнями коллег.

Первое наше правило — не навреди. Об этом надо помнить всегда.

Поэтому, помимо общей физической подготовке, крайне важна еще и эмоциональная устойчивость.

Ведь приходится сталкиваться с разными ситуациями. А мы всегда должны показывать пример силы духа. Людям здесь и так морально тяжело.

Хотя мы иногда вместе с ними плачем. Но все равно они должны чувствовать поддержку и самое важное — надежду, что все наладится.

— Если не хочу или не могу ехать, есть какие-то иные способы помочь?

— Да, конечно. Помощь может быть в самой разной форме. Например, участие в сборе посылок. Или в сборе медикаментов и одежды. Ищите, кому доверяете, и уже на эту работу настраиваетесь.

Можно плести маскировочные сети, собирать средства на тепловизоры или прицелы, если говорить о помощи фронту. На коптеры, на аккумуляторы.

— И последний вопрос. У тебя на нарукавном шеврон надпись «Стриж». Что это означает — позывной, название отряда?

— Это моя фамилия, мой позывной. Сначала был псевдоним, потом я поменяла фамилию. Стрижи проводят огромное количество времени в небесах и я тоже без мечты жить не могу.