Что такое контрзависимость? И почему некоторых так пугает эмоциональная близость?

Бежать без оглядки

– С точки зрения психологии, контрзависимость – отказ от привязанности, когда нет потребности в других людях, – поясняет Екатерина Пяткова. – Контрзависимые редко приходят в психологическую терапию. Они вообще за помощью обращаются редко. Как правило, профессионально успешны, выглядят хорошо, одеты с иголочки… Но эта самодостаточность, скорее, ложная. Свою внутреннюю проблему не то что не замечают, они её не осознают. Даже когда начинает сигналить психосоматика, происходят серьёзные сбои в работе организма, связывают это с чем угодно, но не со своими психологическими «особенностями».

Если контрзависимые и создают семьи, то, как правило, остаются одиночками – существуют отстраненно. В такой паре у каждого «своя жизнь». На консультации одна из моих клиенток, дочь контрзависимых родителей, как‑то грустно пошутила: «Мои мама с папой, если и пересекались, то только на фотографиях, когда демонстрировали семью».

На работе контрзависимые обычно абстрагируются от коллег. Если это начальник, то дистанция и вовсе огромная. Других не чувствуют, так как не чувствуют и себя – холодные и эмоционально закрытые.

Оказываясь рядом с таким «айсбергом», начинаешь испытывать внутренний дискомфорт. И… желание быстрее сбежать. У меня была клиентка, которой пришлось сменить работу, когда отдел возглавил вот такой руководитель. По её словам, от одного его взгляда «ни с того ни с сего» начинали трястись руки, накатывали приступы тошноты…

Когда мы вместе стали анализировать, что именно её так беспокоило, оказалось – сильнейший диссонанс. «Я видела одно, но чувствовала абсолютно другое». Внешне начальник действительно выглядел безупречно. Был даже подчёркнуто вежлив, но веяло от него таким напряжением, что, по её словам, хотелось провалиться сквозь землю.

Причина подобного скрытого напряжения – внутренний страх, который контрзависимым, как правило, не осознаётся. Но гнетущий фон считывается другими: «Страшно находиться рядом».

«Долгие проводы – лишние слёзы»

Безразличие, пренебрежение, превосходство и стремление сформировать чувство вины у других – часть оружия, что использует контрзависимый. Для чего? Для собственной защиты. Он стремится избежать эмоционального сближения. В основе страха – нежелание вновь испытать душевную боль. «Мне никто не нужен. Если считаться с другими – ничего не добьёшься». Не признаёт чужие слабости. Уверен, что никакого «права на ошибку» быть не может.

Откуда берётся контрзависимость? Из детства. Так, например, одна из самых ранних травм – травма развития – может начать формироваться с шести месяцев, если родители отстранённые или отвергают потребности ребёнка – не берут на руки, вовремя не кормят. Малыш только начинает изучать мир, а ближайшее окружение – холодное и опасное. Как выжить? Закрыться эмоционально, спрятаться в своей ракушке, завернуться в кокон.

Ещё одна травма – травма сепарации, когда мама «исчезает» непонятным для ребёнка образом. Была тут и улыбалась, он отвернулся – мамы нет. В практике подобные истории, к сожалению, не редкость. Причём мамы описывают их с позиции «хотели как лучше». Мол, долгие проводы – лишние слёзы. Ускользнула мама по своим делам, пока ребёнка кто‑то отвлекал… Ну покричит и перестанет. А вот рубец в подсознании останется: «Если близкий человек может внезапно исчезнуть, то лучше вовсе избегать близких отношений. Это слишком больно».

По струночке

Ребёнок, оставаясь со своей болью один на один, замирает – это такой психологический «якорь». Он может возвращаться к этой боли из раза в раз. Или даже передавать травму по наследству.

У меня был клиент, которого с трёх лет родители регулярно отправляли гостить к дедушке в деревню – на воздух и молочко. Сейчас ему около сорока. История с дедушкой высветилась почти случайно. На консультации он обронил, что характером «весь в деда». А каким был дед? «Да такой же суровый молчун». Оказалось, дед мог не разговаривать с ним неделями. А жили они вдвоём… «Ну не бил же меня. Кормил, поил. Просто разговаривать не любил».

Когда я привязываюсь, а меня отвергают – не одобряют, не замечают мои желания, слёзы, – сердце постепенно замерзает. Парадокс в том, что такие дети могут начать демонстрировать блестящие результаты, становятся почти «идеальными» в стремлении получить внимание значимого взрослого. Чистота в тетрадях, каллиграфический почерк… Но потребность безусловной любви остаётся нереализованной – принятия нет.

Родители, которые, возможно, сами выросли в «холоде», пожимают плечами: «Сын всегда хорошо учился и не доставлял хлопот». Его пятёрки воспринимаются как должное. Старание не ценится. А у ребёнка зашкаливает тревожность, он растёт в неестественном напряжении – по струночке. Но, как герой известного фильма «Искусственный разум», несмотря на всю свою «идеальность», оказывается отвергнутым – на помойке роботов.

Если помимо эмоционального насилия, ребёнок испытывает ещё и насилие физическое, формируется комплекс «я могу доверять только себе».

В зависимости от «независимости»

Но, усиленно избегая эмоционального сближения и доверительных отношений, такие люди «без привязи» в глубине души испытывают огромное желание «привязаться». Постоянно отталкивать и держать на расстоянии вытянутой руки – «я сам» – это про внутреннюю психологическую беспомощность. Про зависимость от своей «независимости».

Выросшие с расстройством привязанности, став взрослыми, по разному относятся к родителям. Кто‑то выпархивает из гнезда и не возвращается. «Не был дома 15 лет» – это про них. Но есть истории, когда, несмотря на непринятие и даже унижение, взрослые дети продолжают «переворачиваться в воздухе», чтобы только обратить на себя внимание мамы с папой. Но это не про искреннюю заботу, а про погружение в ту самую боль, которая не отпускает: «Что сделать ещё, чтобы мама меня приняла…»

И всё же изменить ситуацию с контрзависимостью можно через осознание. У меня в практике была интересная пара. Полтора года она пыталась «пробиться» к нему – дотронуться до сердца. Безуспешно. Он позволял быть рядом, но оставался эмоционально холодным. Но когда, казалось, у неё иссякли силы, они вдруг поменялись местами. Он понял, что боится её потерять. В терапию пришли вместе: «Мы решили попробовать заново». И, к счастью, всё получилось.

Контрзависимость – это, действительно, не навсегда. И, например, приёмным родителям важно осознать, что детская отстраненность – это не про «он ничего не хочет» и «делает мне назло», а про отголоски психологической травмы. Если ребёнок всем видом демонстрирует вам: «Держись от меня подальше!» – это не значит, что он не нуждается в любви.

«Как тебе не стыдно?!»

Доверие, время, постоянство правил… И даже если вас провоцируют – терпение. Нет смысла призывать к чувствам: «Как тебе не стыдно?!» Ему не стыдно. Но слова и выводы контрзависимый понимает: «Ты поступил так и получилось вот что…» Говорить с ним важно на одном языке, не переделывая его.

К сожалению, бывает и так, что некоторым приёмным родителям «корона» давит: «Пришёл в наш монастырь – нечего правила диктовать! Он нам должен…» Не должен. Это было ваше решение взять ребёнка в семью. Формируйте доверие и вырабатывайте свою совместную семейную стратегию. Уважайте его особенности. Но самое важное – это оставаться самому взрослым рядом с контрзависимым любого возраста.

А когда появится доверие, то появятся и силы, чтобы растопить «айсберг». Человеческое участие, чай, конфеты, совместный просмотр «переживательных», но лёгких фильмов… Что бы там ни говорили, но даже к самой ледяной крепости можно подобрать тёплый ключик.