Память сердца: Рассказ старинной пушки

Здесь ты наедине с историей этой древней обители, историей России…

Из бойниц Никольской башни видны леса, море и остров Анзер на горизонте, а под Квасной башней во всю ширь расплескалось серебром Святое озеро. У Белой башни, когда‑то отвечавшей за южный сектор обороны, в эхо шагов вмешались нотки металла, отзвуки далёкой канонады… Вот оно, чудо: вижу старинную пушку на деревянном лафете! Пушка будто ещё не остыла от боя: шипела, гудела, напряжённо вглядываясь в крепостную бойницу. Над старым орудием вдруг полыхнули зарницы – невиданный исторический мираж!

…Орудие могло бы припомнить, как его отлили в пушечной избе, что в XVI–XVII веках была в двух шагах от Кремля. Не забыть, как над ней потрудился итальянский военный инженер Аристотель Фиораванти, родом из города Болоньи. Знаменит был как пушечный мастер и чеканщик монет, слыл известным архитектором, который единственным в Европе умел передвигать колокольни с одного на иное место… В те давние годы он «ковал» артиллерийский арсенал Ивана Грозного. Отливал орудия в пушечной избе (на месте бывшего магазина «Детский мир». – Прим. авт.), строил стены Кремля и потайные ходы под ним. При литье у него был свой секрет для крепости орудий. Просил выйти всех из пушечной избы и отлитую им же серебряную монету бросал в кипящий металл…

Эта старая пушка могла бы поведать, что Иван Грозный был совсем не злодей, как ныне живописуют в Европе, а мудрый стратег и защитник своих подданных на Руси. Он всегда помнил, что Соловки – главный форпост на Севере России. Вчитайтесь: в царских грамотах он предупреждал обитель о тайных замыслах врагов, просил готовиться к нападению, делать скрытные засады и дозоры на побережье. На случай нападения наказывал «иметь в избытке запасы хлеба» и, что особенно важно – укрывать поморов за монастырскими стенами в случае нападений! Заботясь о северных рубежах, в августе 1578 года Иван Грозный извещал Соловки: «…Послал для обители сотника Михайло Озерова, десяток стрельцов да четверо пушкарей с семью пушками, 400 ядер железных и 115 пудов порохового зелья». Но самое важное, что именно Иван Грозный в 1582 году издал указ о постройке каменной крепости, которая завершилась после смерти царя, уже в 1594 году. По мнению Георгия Фруменкова: «Соловки были государством в государстве. Обитель имела свои вооружённые силы, а игумен вёл важные переговоры, отстаивая интересы Поморья, а значит, и всей России»… (Цитата из книги «Летопись города Архангельска»)

Каждое 4 ноября мы в России отмечаем святой для нас праздник – День народного единства, – когда ещё в 1612 году, преодолев междоусобицы, предательство и распри, объединившись, ополчение Козьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского выбило польско-литовские войска из Москвы…

Побитые под Москвой войска отступили к Тихвину у Ладожского озера под крыло к шведскому королю Карлу IX. Командир его войска Яков Делагарди был известен своей фразой: «Ключ ко России – во взятии града Архангельска!» И польско-литовское войско двинулось в сторону Поморья. Сперва осадили Каргополь и с 12 до 15 декабря 1612 года предприняли три безуспешных штурма. Потеряв на его стенах до сотни бойцов, оставили свою затею, обошли город стороной, в отместку разорив его окрестности, а затем и Поважье. Всюду были их страшные следы: пожарища, кровь и страдания!

Архангельский воевода князь Пётр Иванович Пронской был прирождённый стратег. Упреждая беду, он «выслал к Емецку ради осадного времени» сотню стрельцов «Пур-наволоцкого» полка вместе с «тринадцатью пушками с пороховым зельем». Архангельские стрельцы быстро укрепили Холмогоры и в меньшинстве делали засады, и вблизи Емецкого острога дали бой превосходящим силам врага, захватив несколько вражеских знамён (цитаты –по книгам С. В. Максимова «Год на Севере» и Г. Г. Фруменкова «Летопись города Архангельска»).

Три дня Холмогоры успешно держали польско-литовскую осаду, нанеся врагу немалый урон. Храбростью отличился лихой архангельский сотник Смирной-Чертовский, ранивший в колено неприятельского командира Сидорку. Геройство сотника не было забыто, и улица в Стрелецкой слободе в Архангельске получила название Смирная (ныне Театральный пер. – Прим. авт.).

Потерпев неудачу, войско врага разделилось: отряд с обездвиженным Сидоркой на носилках двинулся вновь на Поважье, где вновь лютовали. Второй отряд полковника Барышпольца в количестве 1200 человек двинулся к Архангельску. Француз Жан Саваж Дьепский тогда записал в своём дневнике: «Архангельск имеет крепкий замок (крепость. – Прим. авт.), там более двадцати пушек из красной меди, на хороших бастионах, что даёт ему сильную защиту. Мы сами видели их пальбу…» А далее: «Крепость из шести башен надёжно сработана русскими плотниками…»

Историк Василий Крестинин писал, что далее польский отряд будто бы всего лишь «пробежал мимо Архангельска», но Юрий Шульман в работе «История посада Нёноксы» приводит упрямые аргументы, где польско-литовские войска называл не иначе как «ворами». Итак, «19 декабря 1613 года воры устремились к Архангельску и осадили богатый город в надежде им овладеть. Но архангельские не унывали, устраивая вылазки, языков «поимали» и побивали до 50 человек…» Автор приводит факты, что отличились ратники Василий Скорбеев и Томило Кочкарёв, захватившие языка. Кроме того, сбежал из‑под неприятельской стражи князь Телепнев-Оболенский. Простояв под Архангельском четыре дня, «воровские люди» на приступ не отважились и далее двинулись берегом Белого моря. Образное выражение историка «пробежали мимо Архангельска» надо понимать именно так: «Враг на штурм не решился! Архангельск взял верх без сражения!» А мудрый воевода Пётр Иванович Пронской тут же морем шлёт гонца на Соловки: «…Встречайте врага на берегу, на дальних подступах к обители!»

Летопись сохранила, что «польско-литовский отряд сжёг Николо-Карельский монастырь, лютовал в Нёноксе, а на Онеге погубил многим более двух тысяч человек». Потом долго решали, куда же дальше идти?! Предлагали подняться вверх по реке снова на Каргополь, но перевесила алчность. Решили штурмом взять сокровища Соловков!.. Но там их уже поджидали.

На пути к Соловкам в 1614 году в Сумском остроге пришёл конец тому давнему польскому нашествию. Стрельцы и пушкари с этой же самой пушкой, выдержав первый натиск, сами пошли в атаку, вдребезги разбив вражеские войска! Их остатки бежали в сторону шведской границы…

…Всё что могло произойти, уже случилось в истории старинного орудия. Оно было отлито знаменитым мастером, участвовало в боях, пролежало триста лет в пожарище Архангельской башни на Соловках, потом счастливо найдено учёными-археологами и стало экспонатом всемирно известного музея. Старая пушка с такой биографией вполне бы сказала: «Жизнь удалась!»