Илья Логинов: «Живу в приключенческом экшене»

Разговор с Ильёй напоминает крепкий чёрный кофе. Наливаем в чашку густой, концентрированный мыслями и наблюдениями артиста напиток. Логинов рассказывает, как пришёл к новой роли – ведущего собственных образовательных проектов. Размышляет о том, что человеку может дать актёрский инструментарий в повседневной жизни. Он сразу оговаривается, что не претендует на роль учителя и уж тем более коуча. Просто опыта накопилось так много, что им пора делиться.

Новая роль – ведущий курсов

– Какие три чувства характеризуют для вас 2022‑й?

– Прошедший год похож на один большой тренинг. Каждый день возникала ситуация, в которой здесь и сейчас приходилось решать, как ты проявляешься. Лично в моей жизни последние годы – это годы заострения. Из самых разрушительных чувств – склонность впадать в истерику, в деструкцию: потеря формы и опоры. Мы же все живые. В качестве уравновешивания: работоспособность, желание участвовать в создании себя. Есть место истерикам, фрустрациям и в то же время эйфории от свершений. Главное, что я скажу, обозначая своё умонастроение: многое по‑прежнему зависит от нас. Сохраняя трезвую голову и жизнелюбие, можно продолжать жить.

– Как-то вы говорили, что преподавание – это не совсем ваше, а сейчас вы разработали уже четыре разных образовательных проекта. Что изменилось?

– Недавно где‑то прочитал чудесную фразу: «Нельзя гусенице пришить крылья и заставить её быть бабочкой. Изменения должны произойти изнутри». Думаю, я прошёл свой путь выяснения взаимоотношений с людьми, с собой, в результате чего чувствую себя органично. Я не называю себя преподавателем. Я не так к этому отношусь. Наверное, желание вести такие курсы возникло тогда, когда появилось ощущение ценности собственного опыта. Это хорошее приобретение. Вдруг понимаешь, что есть чем поделиться. Театр здесь сыграл огромную роль: он приучил выстраивать информацию как некое представление в разных жанрах. Это может быть комнатный ламповый жанр или любой другой. Мне стало интересно создавать из этого композицию, выстраивать взаимодействие с людьми как художественное произведение. Я ловлю от этого удовольствие не меньшее, чем от сочинения стихов. Это очень творческий путь. Я сталкиваюсь с задачей, когда язык, который мне кажется естественным, для людей оказывается непонятным. На занятии идёт сближение миров, люди пытаются выстроить взаимопонимание, рождается интересное.

– Взрослые, в отличие от детей, приходят со своим жизненным багажом. Полтора часа чему‑то их учить – это сложнее, чем отвести спектакль на сцене?

– Спектакль защищён формой, он всегда пойдёт по намеченному пути вне зависимости от того, как поведёт себя зритель. Понятно, что можно сорвать спектакль, но это что‑то из разряда экстремального. Я как артист всегда ощущал себя относительно защищённым и изолированным от зала. Это другие правила игры. Мне первому захотелось переступить четвёртую стену, напрямую соотнестись с теми, кто пришёл. Не очень люблю это слово «интерактив», но это именно он. Люди, которые приходят, проделывают совершенно иной труд, нежели зрительский. Им нужно быстро привыкнуть друг к другу. У нас всего десять занятий, на раскачку времени нет. Есть люди, которые отходят, это не их. Кому‑то сложно понимать язык образов, метафор, но в основном люди остаются.

Речь как искусство

– У людей есть понимание, зачем они пришли к артисту Илье Логинову?

– Люди, на мой взгляд, не всегда знают, на что они идут. Часто я читаю в глазах удивление, насторожённость. Нужно взвесить, понять, насколько это применимо в их жизни. Был очень интересный случай. На курс «Слово – это я» пришёл мужчина, успешный предприниматель. Первое занятие. Я начинаю говорить про тонкие материи. Он поднимает руку и говорит: «Извини, очень красиво, но ничего не понятно». Но быстрое понимание сразу не приходит. Постепенно мы договорились, что поняли друг друга. Зритель приходит в театр не просто потребить действо. Он включается, проживает жизнь героев. Такой подход больше даст. На занятиях труд ещё более интенсивный.

Популярное направление «Ораторское искусство» сформировало некие шаблоны, чему там учат. Часто ко мне приходят за этим. Мы работаем над речью, но мой пафос не в этом. Мне интересно проложить с людьми дорогу между пониманием глубинных своих мотивов и произнесением слова. Это не просто умение не потеряться на публике и импровизировать, не просто выстраивание перспективы речи. Хотя это тоже всё есть. Мне интереснее сделать так, чтобы алгоритм «слово – это я» стал актуален. Показать аудитории, как высказать то, что есть на душе, адекватно выразить свои мысли и эмоции. Или как дозировать информацию, понимая, в каком взаимодействии с собеседником находишься, то есть выстраивать композицию речи. Речь как искусство. Это задача-максимум, на которую я замахнулся.

– Научить людей выступать на публике проще…

– Конечно. Был интересный эпизод перед запуском первого набора. Мне в соцсети прилетел комментарий: «Заявленного достигнуть невозможно. Особенно в режиме тренинга». Раньше бы меня это выбило из седла, а сейчас нет. Я искренне поблагодарил человека и сказал, что, конечно, в режиме тренинга невозможно, но по вере воздастся. Я считаю, чтобы это движение происходило, нужно создать среду, которая живёт по таким законам. Люди, которые были на занятиях, сказали, что у них получается создать сообщество, где нормально говорить о том, что ты чувствуешь и думаешь, а у слушающего есть инструмент, чтобы слушать и понимать. Люди говорят, что они перекидывают мостик с этих занятий в обычную жизнь, а это замечательно.

– Какие задания вы даёте?

– Задания театральные, базовые. Это делают студенты театральных вузов на разных курсах. Для непрофориентированного человека этого достаточно. Я придаю больше значения творческим заданиям, которые даются на осмысление. Например, предлагаю человеку описать его утро в глаголах. Как правило, люди перечисляют внешние действия: проснулся, умылся и так далее. Давайте пойдём глубже, сделаем срез эмоционального реагирования. Вы все это делали, но при этом что‑то проживали. Находятся ли глаголы физического порядка и эмоционального в согласии? Часто люди обнаруживают, что они противоположны друг другу. Спускаемся на новый уровень. Если к глаголам дня добавить слово «хотел». Я хотел того‑то, но происходило вот так, а эмоционально я реагировал так. Человек начинает видеть свои проявления как что‑то объёмное. Я вижу по реакции людей, как для них происходят открытия. Театральные люди привыкли работать с текстами и подтекстами, что идёт первым, вторым планом. Я вдруг открыл для себя, что театральное ремесло по ту стороны рампы – неизведанный мир, который становится технологией осознания своей жизни. Вот здесь меня самого до мурашек пробирает, потому что мои знания принципов драмы могут стать инструментарием в жизни человека. Кто‑то с большой готовностью, кто‑то с меньшей берёт эти приёмы на вооружение. Глагольный ряд можно и глубже продлевать. В итоге все упрёмся в то, что «я хочу стать счастливым».

– Участники проекта делились своими ощущениями после занятий?

– Одна женщина сказала, что перестала допускать по отношению к себе определённое слово. Мы говорили про словарь как портрет нашей личности. Получается, что человек ловит импульс и применяет это к себе. Есть и технические навыки: человек может стать более громким, чётким, внятным по артикуляции. Это проще. Сложнее добавить в речь дерзости, а в личность – харизмы.

– Мне кажется, это в человеке либо есть, либо нет.

– Про музыкальный слух тоже так говорят. Оказывается, у всех есть музыкальный слух. Есть несопряжённость слушанья себя и звуковоспроизведения. Вокалисты говорят, что научить петь можно любого. Просто пути будут разные. Здесь то же самое. У нас у всех есть обаяние личности, кому‑то жизнь это разрешила, а кому‑то запрятала. Всё начинается с волевого импульса «хочу». Как там у Козьмы Пруткова: «Хочешь быть счастливым? Будь им».

На выпускной концерт я предложил участникам проекта подготовить художественные произведения, стихи, прозу и с ними выступить. Зрители должны были давать обратную связь, все участвовали друг в друге. Этот концерт прошёл очень по‑домашнему, от него было свечение свершения. Люди совершали для себя поступок. Нужно справиться с волнением на публике – это понятно. Но они нутро открывали! На такое не каждый решится. Я считаю, что это полезно.

Ведущая роль

– А вы живёте с открытым нутром?

– Во мне всю жизнь было много тёмных закоулков, причём таких, которые я и хотел бы проговорить с людьми, да не мог. Мне было плохо. Я нашёл способ, как жить с такой системой, но это было выживание. Я пришёл к необходимости открытости недавно, и то это была нажитая необходимость. Когда открываешься, нужно быть готовым к тому, что тебя могут поколотить.

Новый курс «Ведущая роль» – об этом. Человек, родившись, обречён на проявление. Он есть в этом мире. Он живёт либо как страдательное, либо как пристраивающееся явление. Либо как ведущий свою роль. Очень много театрального в этом курсе. Мне нравится говорить с людьми о ценности принятия ответственности на себя. О признании того, что ты можешь ошибаться, можешь поставить свой мир на грань катастрофы, можешь оказывать благотворное влияние на людей. Роли очень разные. Родился, так живи!

– Как этому можно научиться за десять занятий?

– Научиться нельзя. Я создаю прецедент, среду, в которой люди понимают, что так может быть. Вооружаются инструментарием. Мне близок Джеймс Холлис, который разбирает мифологию психологии через художественные образы, – вот это, скорее, моя стезя. Через искусство иду. Театр – это практическая психология. Люди влезают в шкуру друг друга, пробуют, раздвигают свои границы. Противоречий нет. От одной формы перешёл к другой. Но я ни в коем случае не замахнусь, чтобы называться коучем, наставником, тренером, сопровождающим. Мне эта игра непонятна. Я не учитель. Но я артист, который может делиться опытом и взглядами на жизнь.

Выбирая жанр жизни

– Будет ли погружение в какие‑то конкретные ситуации?

– Мы будем проигрывать ситуации в эстетике театра кукол. Театр кукол даёт потрясающую склонность к отстранению. Есть выражение: встать сбоку, отойти в сторону и посмотреть на себя как на персонажа, который действует. Происходит отстранение даже в разгар эмоций. Про глаголы помните? Что я хочу? Чего он хочет? Что происходит на самом деле? Действительно ли он хочет сейчас меня уничтожить? Прав ли я, что так защищаюсь? Рефлексия: я вижу, как выгляжу со стороны. Это приёмы театра кукол.

Вчера пересмотрел фильм «Джокер». Ключевая фраза: «Я думал, что моя жизнь – это трагедия, а оказывается, дурацкая комедия». Это же вопрос жанра, как мы относимся к происходящему. Можно одни и те же события прожить в ключе комедии, трагедии, мультфильма или фильма «18+». Всё зависит от ракурса. Если ты видишь себя в какой‑то ситуации как циркового персонажа, то вдруг открываются неожиданные грани. Всё оказывается не так трагично. Так… резвится кто‑то. Эту многоплановость подхода к реальности я буду давать на курсе «Ведущая роль». Это сила, которую может дать театр зрителю, а зритель об этом не подозревает. Всё‑таки зрители в основном воспринимают то, что показывает театр, на эмоциональном уровне. Копнуть в философию театра – этому зрителя не учат. Мои курсы – это мостик между сценой и залом.

Иногда мне кажется, что я ворошу осиное гнездо, потому что говорю с людьми о беспокойном. Например, прошу людей сказать, с какими животными они себя ассоциируют. Женщины сразу описывают кошек. Отлично, теперь признайте, что внутри нас есть целые экосистемы. Кошка – это то, что красиво. То, что нам нравится. Найдите в вашей экосистеме противоположное животное. Человек вдруг вытаскивает, что он пиявка. Это стресс. Кто‑то хочет на это идти, кто‑то нет. Но есть такая возможность. Театр – игра, лицедейство. Он даёт возможность как бы не всерьёз прожить очень серьёзные вещи.

– Вы не устаёте после преподавания, нет ощущения выжатого лимона?

– Не на этих курсах. Здесь, наоборот, энергия так циркулирует, что и люди, как правило, уходят с горящими глазами, и я наполненный. Это для меня открытие, что работа прямо пропорциональна ответной реакции. Мощно. Если про вектор говорить, мне кажется, я интерактивно разгадываю какую‑то очень важную загадку. Это как сюжет в фильме «Матрица»: «Нео, выбирай таблетку: синяя или красная». Человек выбирает таблетку, погружается в это всё. Я, как Морфеус, одной ногой уже в другой реальности, но ещё кого‑то выискиваю здесь.

В резонансе с миром

– В прошлом году у вас было много музыкальных программ. Означает ли это, что чтецкие программы отошли на второй план?

– Нет, чтецкие программы не отошли на второй план. Они обогатились сотрудничеством с музыкантами. Моя давнишняя мечта детства – петь песни собственного сочинения. Просто она нахально воплощается. Причём мне очень посчастливилось: нашлись ценные для меня люди, хорошие музыканты, которые услышали мои песни и согласились их со мной исполнять. Вокалистка Анна Акимова с гитаристом Алексеем Питаловым, скрипачка Мария Юсупова, гитарист Пётр Киселёв. Мне удалось войти в это сообщество и предложить свой материал. Я очень рад этому. На второй план сейчас отходит театр кукол как форма. Я завяз в матчасти. Это другой труд, когда шьёшь и строгаешь, голова начинает по‑другому работать. Мне другая голова сейчас нужна, поэтому кукольных спектаклей какое‑то время не буду делать. У этой бабочки отпали крылья.

– То есть мы не увидим спектакль «Сказка о храбрости», над которым вы работали?

– По больному! Есть несколько проектов, которые начаты, в которые очень много вложено. У меня есть моральный долг перед людьми завершить эти проекты. Это счастливый долг. Он не тяготит. Всё равно сделаю.

– Это счастье – самому себе выбирать материал, людей для творческого взаимодействия – или груз ответственности?

– Зависит от жанра, в котором живёшь. Я живу в жанре здорового приключенческого экшена. Сейчас я учусь и во многом преуспел в организации выступлений не только своих, но и моих коллег. Это ответственность. Мне это нравится. Безусловно, есть утраты, есть обретения. Я делаю акцент на обретении.

– От чего сердце улыбается?

– Когда удаётся вступить в резонанс с миром. Когда то, что думаю, чувствую и делаю, находит отклик. Понимаю, что я уместен и мы с миром движемся куда‑то в одном направлении.