Театр кукол — любовь всей жизни Вячеслава Зоболева

Но  Вячеслав Зоболев не сразу стал артистом, хотя и участвовал в спектаклях.

О том, как Вячеслав пришёл в театр кукол, о его театральной «крёстной маме», письмах главного кукольника страны Сергея Образцова и искусстве «ставить» свет на сцене мы поговорили с артистом.

– Вячеслав, а почему вы Зоболев, а не Соболев, как «все нормальные люди»?

– Я родился в Казахстане, и, как рассказывала мама, в документы отца вкралась ошибка, — не обиделся на вопрос артист. — Изначально отец был Соболев, но в те времена менять документы было как‑то сложно, никто не захотел с этим заморачиваться. Так и пошло — Зоболев.

– Вы помните ваше первое знакомство с театром?

– Это был как раз спектакль Архангельского театра кукол «Военная тайна» по Гайдару. Тогда театр располагался в здании на улице Попова, его ещё называли Домом радио. Зрительный зал был совсем маленьким, в подвальном помещении. Но мне он показался огромным, может, потому что мне лет было пять или меньше. А когда начался спектакль, я ужасно испугался огромных буржуинов в масках и заорал так, что маме пришлось вывести меня из зала.

– И маленький Слава решил, что в театр больше ни ногой…

– Вовсе нет. Через некоторое время я сам попросился на этот же спектакль. И мы с мамой пошли. Я сидел уже спокойно и преодолел в себе этот страх. Мало того, я стал играть в театр и давать домашние спектакли. Школьником пошёл во Дворец пионеров в театральный кружок и мастерил кукол для постановок.

– Тогда же впервые ощутил сцену?

– У меня был неудачный опыт. Кажется, в первом классе школы меня взяли в хоровой кружок солистом при ДК моряков. На репетициях всё было хорошо. А тут впервые концерт на публику. Я стою впереди, за мной — хор. Занавес открыли, свет бьёт в глаза, ничего не вижу. За прожекторами — чернота, мамы не вижу. Мне играют вступление не помню какой песни, я молчу. Три раза мне играли вступление, потом хормейстер говорит, мол, сейчас споём другую песню, Славочка, становись в хор. Больше я в этот кружок не ходил. Вот такое было моё первое ощущение сцены.

– А в Архангельский театр кукол как попали?

– Я старался не пропускать премьер театра кукол и вообще интересовался именно театром кукол. Даже Сергею Образцову написал письмо: мол, где учатся на кукольника? И самое удивительное — он мне ответил. Сейчас два его письма храню как реликвию. И однажды увидел спектакль Архангельского театра кукол «Корабельное пристанище» по Шергину. А спектакль в силу каких‑то причин показали только один раз, и больше на сцене он не шёл. И вот этот вопрос о том, куда подевался спектакль, я задал опять‑таки в письме и отправил в театр. Ответила мне педагог Марина Мельницкая: мол, Слава, спасибо за вопрос, приходи к нам, мы обо всём поговорим… И я пришёл. Потом по просьбе Марины Владимировны принёс своих кукол и страшно испугался, увидев в кабинете главного режиссёра Дмитрия Лохова много людей. Оказывается, для меня собрали целый худсовет.

– Зачем?

– Я показал худсовету маленький спектакль с куклами, которых сделал сам. Меня «заценили» и пригласили в ТЮК — театр юного кукольника при нашем театре кукол. С нами там полноценно занимались: мы репетировали после школы, ставили спектакли. Вот так про меня узнали в театре кукол, и получается, что Марина Мельницкая стала моей театральной «крёстной мамой».

– И когда вас взяли в штат?

– После армии. Мне выпало служить в Германии в то время, когда оттуда выводили наши войска. Эти два года мне в армию писал письма заслуженный артист России Александр Чуркин, которого ныне, к сожалению, нет. Он мне писал, что, мол, непременно приходи после армии в театр на работу. И после дембеля, отдохнув дома ровно два дня, я отправился в театр кукол. И в фойе встретил Дмитрия Александровича Лохова, который спрашивает: «Кем хочешь работать?» Я с молодой наглостью говорю: «Артистом!» Он: «Подожди, давай начнёшь с монтировщика сцены».

– И потом вас повысили до осветителя?

– Не по моему желанию. Безвыходное положение сложилось: осветитель уволился в середине сезона. Спасибо электрику Владимиру Алексеевичу, который помог мне разобраться со световым пультом.

– По-вашему, что главное в работе осветителя?

– Это не просто механически включил-выключил свет, быть техником тут недостаточно. Недаром эта профессия называется «художник по свету», она творческая. Надо понимать замысел режиссёра, чувствовать актёров на сцене, быть в музыке всего спектакля. Свет должен на секунду опережать актёров, «встречать» их там, куда они идут.

– Ну всё же, что для вас было главным в работе художника по свету?

– Передать атмосферу спектакля.

– Каким образом вы совмещали работу актёра и художника по свету?

– Если я был занят в спектакле, то заранее подготавливал партитуру света, и тот, кто сидел за пультом, только следовал указаниям.

– И всё‑таки вы выбрали профессию актёра.

– Да. В середине девяностых я стал участником DUR (мажор) — молодёжной студии при театре. Это был уникальный опыт. Мы сутками пропадали в театре — учились, репетировали, готовили спектакли. С нами занимались многие работники театра — от режиссёров и артистов до работников технических цехов. А руководила всем Светлана Владимировна Михайлова, ныне народная артистка России. Наши студийные спектакли — «Варьете «Плюм! Плюм! Плюм!!!», «Думающие руки. Страусиное шоу» — гремели на весь город, были аншлаговыми, ездили на фестивали. Потом мы стали студентами-заочниками Ярославского театрального института. Наш дипломный спектакль «Любовь к золотому апельсину» вошёл в репертуар театра.

– Какие роли вы там играли?

– В «Варьете» я был Вертуновым, в «Думающих руках», как и у всех, было много маленьких ролей. В «Золотом апельсине» сыграл Принца Тарталью.

– Какой спектакль вы считаете вехой в своей судьбе?

– Каждый. Поскольку каждый спектакль в чём‑то по‑новому раскрывает любого актёра. Какую роль ни возьмите — Башир в недавней премьере «Ведьма из чуланчика», Поп в спектакле «Барин, Полина и Петух», Гусь Иван Иваныч в «Каштанке», да любой… Художественный руководитель нашего театра Дмитрий Лохов даёт дорогу любому актёру, который хочет расти в профессии.

– Многие актёры, набравшись опыта, идут в режиссуру…

– Да, Анатолий Шкляев в нашем театре пробует себя в режиссуре, это его спектакль — «Однажды в солнечный день». У меня иногда возникает желание поставить свой спектакль в куклах, но пока не решаюсь…

– Получается, вы пронесли любовь к кукольному театру с детства.

– Да, театр кукол — любовь всей жизни.