Как в руках архангельских реставраторов оживает история

На этот раз нам удалось увидеть, как реставрируют старинную одежду, обувь и украшения.

Свернув в арку между домов на Троицком проспекте, попадаю в старинный Архангельск. Кажется, что здесь другой воздух и, если зажмуриться и снова открыть глаза, то картинка станет чёрно-белой, как на фотокарточке Якова Ивановича Лейцингера. Окна «сталинок» заглядывают во дворик городской усадьбы Ананьина XIX века. Комплекс состоит из нескольких зданий. В бывшем «главном доме» расположена Поморская филармония. Флигель и хозяйские постройки из красного кирпича окружены забором, и от этого место становится ещё таинственней и притягательней. Именно здесь находятся реставрационные мастерские Архангельского филиала Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени академика И. Э. Грабаря. С любопытством и волнением открываю дверь мастерской реставраторов тканей – Александры и Марии Григорьевых.

Носили с любовью

Мария склонилась над старинной женской рубахой XIX века, которую надевали под сарафан. Это предмет гардероба жительницы Олонецкой губернии Каргопольского уезда. Видно, что предмет носили долго, с любовью: расшитый красными нитками подол сильно вытерся, а вот верх и рукава сохранились неплохо. Реставратор планирует очистить и укрепить ткань.

Следующий предмет словно только что достали из бабушкиного сундука. «Нарукавники домотканые», или «кабатушка» – короткая кофта. Судя по тому, как протёрта ткань, её часто надевали. Завязки так и остались завязаны кем‑то в узелок. В складках спряталась драгоценная «жемчужинка» – маленькая железная пуговка бирюзового цвета. Всё‑таки красота старинного деревенского костюма кроется в деталях.

Перед началом работы над любым предметом, который поступает в мастерскую, необходимо его тщательно исследовать. От результатов проб и будет зависеть способ очистки и виды реставрационных мероприятий. Порой один предмет может находиться в работе у реставраторов несколько месяцев: его изучение, подбор методики и сама реставрация тканей занимают много времени.

«Невидимые» нити

Работа художников-реставраторов тканей сродни ювелирной. Демонтируя старинную одежду и собирая её по фрагментам снова, им нужно попасть иголкой точно в место прежнего прокола. Тонкие ниточки в их руках кажутся невидимыми.

Одна из сложных работ – укрепление осыпающихся поднизей, низанных бисером, бусинами, жемчугом или перламутром на девичьих кокошниках и повязках. Для перенизывания поднизей на новую основу используют подходящие по размеру, цвету и материалу бусины XIX – начала XX века из реставрационного фонда.

Бисер нанизывают на новую нить и точь‑в-точь повторяют прежний узор. Александра вспоминает, как работала над северодвинским окладом от иконы: каждую крохотную бусинку приходилось пришивать на отдельную ниточку.

Один из манекенов наряжен в коричневую блузку с лёгким цветочным рисунком. Это традиционная часть городского костюма – женская кофта «казачок». Воротник-стойка, декоративные складочки на груди и рукавах – всё подчёркивает женственность фигуры поморской девушки. Наряд выглядит идеальным, но Александра показывает изделие с изнанки. Оказывается, ткань кофты была очень ветхой и во многих местах даже утрачена. Поэтому именно для этого предмета реставратор подобрала дублировочные материалы и окрасила их по методике Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени академика И. Э. Грабаря. Детали кофты были сдублированы, затем ткань укрепили в местах разрывов и сечений. Сейчас кофта готова к отправке в музей.

На столе в разобранном виде сохнет после промывки расшитое золотом украшение на шею. Глядя на него, я не могу поверить, что у северных девушек была настолько тоненькая шея.

– Может быть, оно детское? – я мысленно примеряю украшение на шею своей семилетний дочери. Ей точно будет впору.

– Нет, девушки и женщины того времени действительно были гораздо стройнее и меньше современных северянок.

В украшении остались пустые розеточки. В них когда‑то сверкали камешки, может быть, даже драгоценные. На каждом этапе реставрации нужно наблюдать, как поведёт себя экспонат. Особенно бережно приходится работать с «археологией», которая может буквально рассыпаться в руках. В качестве доказательства Александра достаёт папку с отреставрированными фрагментами археологических тканей.

– Видимо, это части шерстяной одежды поморов, которые ходили в Мангазею, – говорит она, – мы провели реставрационные мероприятия. Подобрали и окрасили дублировочный материал, укрепили. Теперь их можно изучать.

Топот детских ножек…

Александра – единственная, кто работает в мастерской с предметами из кожи. В том числе с «археологической», которую извлекают из земли во время раскопок. Восемь лет назад в мастерскую привезли один древний ботинок, точнее то, что от него осталось. Художники ломали голову, как собрать его по частям: подошва, пятка, заплатка. В итоге пазл сложился.

Реставратор достаёт высокие мужские сапоги под названием «бахилы». Самое интересное в этой паре – подошва. Набойки на подошве металлические, а прибиты они большим количеством деревянных гвоздиков.

Детские ботиночки – праздничные коты – сохранились значительно хуже. Шерстяная тесьма, украшающая их, стала совсем ветхой. Кожа огрубела. Реставратор рассказывает о проделанных этапах реставрации: обеспыливании, дезинфекционных мероприятиях, укреплении шерстяной ткани и обработке специальной реставрационной смазкой…

Но мне за её голосом вдруг почудился далёкий детский смех. Перед мысленным взором возникли ножки трёхлетнего малыша, обутые в кожаные ботиночки, быстро убегающие по деревенской дороге. Бойкий топот башмачков и звонкое: «Мама, догоняй!» Но их уже не догнать, нас разделяют 100 с лишним лет.