Память сердца: Старый флюгер
Вот же повезло: не раз заходил на чашечку чая к Ксении Петровне Гемп, и когда она жила в доме № 97, а потом и в доме № 100 по Набережной Северной Двины. Удивительным оказалось, что не раз побывал и в доме её юности на бывшей Соборной улице. История той первой встречи с ней стала легендой, её даже пропечатали в одной из биографических книг. Стоит её повторить, ведь это поучительно и полезно!
Раздался междугородний звонок. Бодрый и моложавый голос сообщил, что беспокоит Москва из редакции газеты «Известия»… Корреспондент сообщал, что прилетает в Архангельск и уже договорился об интервью с известным северным учёным – Ксенией Петровной Гемп. Сообщил, что с ним не будет фоторепортёра, которого и просил подменить…
Помню, что возразил москвичу, что не готов к такому общению, так как «плохо знаком с научными работами Ксении Гемп, и нужно время со всем познакомиться и многое перечитать…» По сути на мой отказ получил совершенно циничный ответ: «Сам я ничего не знаю, ничего не читал и никогда не буду читать! Задам вопросы, а ты только снимай. Снимай и учись, как надо брать интервью!»
Так и договорились встретиться напротив Кирхи. Дверь открыла хозяйка. Была зима, самые тёмные месяцы года, и в квартире Ксении Гемп было «критически темно» для съёмки без вспышки. В комнатах везде и всюду книги, папки, бумаги до самого потолка, а в промежутках на стенах старинные фото. Уселись в гостиной за круглый стол – и ужас что началось…
Как хозяйка дома Ксения Петровна первой начала беседу, задала московскому корреспонденту пару самых общих вопросов по Русскому Северу. А он «плавал», не мог ничего сказать… Похоже, что кроме московского Садового кольца его ничто не интересовало… Как говорится, «на засыпку» Ксения Петровна спросила его о героическом походе Георгия Седова, а самоуверенный москвич снова ничегошеньки не знал! Ни-че-го! И тут прозвучал приговор: «Вы невежда, молодой человек! Я позвоню в редакцию, чтобы таких не пускали в поездки по стране! Вы позорите имя уважаемой газеты! Прошу, сядьте в угол на этот стул, я больше не стану с вами разговаривать. Буду общаться с вашим приятелем Николаем!»
Ксения Петровна сдержала слово и говорила только со мной: «…Ну, с московским корреспондентом всё понятно – он настоящий невежда, ну а чем же вы занимаетесь, молодой человек? Что вам интересно, что волнует, что видели на Севере, что запомнилось, что нравится, а что и не нравится в нашем старинном городе?»
На эти, казалось, общие вопросы и ответ должен быть кратким, но ёмким. Поведал о сокровенном, что ищу изобразительные образы Архангельска, символы, чтобы наш город ни с каким уже не спутать. В нём должна быть связь прошлого, настоящего и будущего… Очень интересная и сложная творческая задача!»
Ксения Петровна, поддержав беседу, задала наводящий вопрос: «Ну а какие успехи на этом трудном пути, каков же фотографический символ Архангельска?»
Рассказал, что считаю удачей фото флюгера на башенке дома на Чумбаровке на фоне строительного крана, возводящего первый архангельский небоскрёб. Старый флюгер – символ прошлого, а кран позади – современный флюгер, как символ настоящего. Вот и финальный образ города в одной фотографии! Мне кажется это символом Архангельска отныне и навсегда!
То, что далее поведала знаменитая землячка – было нереальным, ну просто мистическим совпадением! Ксения Петровна сообщила, что это и есть дом её давней юности, и что именно этот дом с мезонином, башенкой и флюгером в 1913 году построил её отец – инженер и архитектор Пётр Минейко. Он же сам сделал рисунок флюгера и той шикарной кованой ограды вокруг дома в модном тогда стиле модерн. Рассказала, что её отец руководил изыскательскими работами на Мурмане и в Белом море, преподавал в Техническом училище Петра Первого, что располагалось в здании бывшего сахарного завода Брандта.
Кроме того, он был страстным фотографом, членом Архангельского фотообщества, а на стенах квартиры именно его работы. Потом Ксения Гемп рассказала, что любимым местом в их доме на углу Соборной и Псковского проспекта была эта башенка с флюгером, с которой прекрасно видна жизнь её любимого Архангельска. Вот внизу – Псковский проспект (ныне Чумбаровка) от начала и до конца, а совсем рядом по правой стороне – студия фотографа и городского головы Якова Лейцингера. На западе, в сторону заходящего солнца, через крышу Соборного дома красовался Спасо-Троицкий собор с его фресками и высоченной колокольней, а далее Михайло-Архангельская церковь на самом двинском берегу…
Рассказал Ксении Петровне, что и я любил бывать в этой башенке. Бывало, что заходил в этот дом, поднимался на второй этаж, брал ключ с гвоздя в большой кухне, и поднимался выше – на башню. Очень любил подолгу сиживать там на венском стуле и наблюдать жизнь деревянного города.
А Ксения Петровна сказала, что именно она на башенку принесла этот венский стул ещё в далёком 1913 году. Неужели он на башенке сохранился за эти долгие шестьдесят лет?.. Шесть десятилетий революций, репрессий и войн!
Это было волнующе! На этом мистическом совпадении Ксения Петровна взяла паузу и предложила чай. Сходила на кухню за кружками и черникой. Не обошла угощением и «провинившегося» корреспондента, который всё это время не просто сидел в углу, а конспектировал наш разговор. Угощала москвича, но с ним не разговаривала. Интервью он точно провалил! За столом шла беседа о пользе черники и несметных «залежах» в ней живительного витамина C. Рассказала, что именно эта ягода важна для зрения человека, что именно она всегда на её столе.
Был уже вечер, а Ксения Петровна продолжала свой сказ о Беломорье: о Седове и Русанове – великих полярных капитанах, о Соловках и Петре, о тайнах и сокровищах Белого моря…
* * *
Прошло время, и как‑то дошёл слух, что сносят тот самый домик Ксении Гемп. Поспешил туда, хотел сохранить для города старый флюгер – эту бесценную городскую реликвию. На месте разрушенного дома была огромная куча брёвен и досок, но найти старый флюгер не удалось. От той истории ничего не осталось! Не смог сделать подарок Архангельску и Ксении Гемп!
