Четыре года работал в «Правде Севера» будущий широко известный писатель Владимир Личутин

Одним из них стал очерк о Борисе Шергине «Кланяйся Архангельску», другим – о Степане Писахове «Струна Писахова». «Правда Севера» опубликовала их в номерах за 21 февраля и 21 августа 1969 года соответственно. Эти работы в первую очередь понравились заведующему отделом культуры газеты Иосифу Яковлевичу Лебензону, во вторую – редактору Ивану Мартыновичу Стегачёву. (В ту пору не было должности главного редактора ни в областных, ни – тем более – в районных газетах.) Материалы прошли на ура. Стали как бы визитной карточкой молодого журналиста: «Личутин? Это он в Москву к Шергину съездил и написал о нём? Отлично!»

Цитата из очерка о Шергине: «Будто резчик этот писатель. Читаешь были поморские или «Окиян-море русское» и видишь, словно сидит за столом старец и долотцом по дощечке тук да тук. И появляются разные фигурки и живность природная. А умелец покрутит ус и сам подивится на своё рукомесло... Удивительны его книги. Это – песни, это – гусельный вздох, плавный, напевный. Это женский речитатив и густой мужской бас. Только зная и понимая Север, можно так нежно и точно передать его».

Владимир Личутин в молодости

Личутин хорошо запомнил и Лебензона, и Стегачёва.

«Сеня Лебензон – в очках, лысый, с кудряшками над ушами, добродушный; знаток анекдотов большой и поэт.

Иван Мартынович Стегачёв – подросткового вида, с юношескими повадками, с голубоватыми глазами, взглядом как бы в никуда и в то же время прощупывающим. В моём сознании остался приятный тип русского человека, способного, одарённого, который волею судьбы был поставлен в начальники и эту должность исполнял очень прилежно».

В декабре 2021 года в электронном письме В. В. Личутину я привёл кусок из очерка о Писахове и задал вопрос: «…помню, как читала мне сестра сказку о мороженых песнях. Слушал – и видел, как стоят женщины друг против друга и ругаются. Фартуки подоткнуты, руки в бока, глаза в злом прищуре, языки ниже подбородка, и в ясном морозном воздухе сыплются колечками бранные слова, как сосновые стружки, и с ехидным шуршанием оседают в большие кучи.

Иногда я разглядывал портрет Писахова. Этот бородатый дед походил и на сказочного волшебника, и на моржа: толстые кручёные «черноморовы» усы, маленькие добрые глазки. Всё ожидал, что прищурит он один глаз, сдвинет набок касторовую шляпу и скажет: «А хотите, я расскажу вам одну забавную историю?»

Судя по этому отрывку, сочинительство в Вас уже шевелилось?»

Ответ из знаменитого писательского городка Переделкино: «Ошибаешься… В детстве я и слыхом не слыхал о Писахове, не читал его, да и не смог бы читать из‑за его вычурности, весьма далёкой от народного языка, в котором я тогда жил как рыба в воде. Впервые я прочитал Писахова после армии и задели не его байки, но его человеческая судьба.

Цитация о Писахове из давних лет – литературная карамелька, сплошная фальшь, к которой в советские времена социалистического романтизма мы по чистоте душевной были весьма податливы.

Сестра Генриетта мне книг не читала, ибо была много старше меня и довольно рано съехала из дому на учёбу».

«Простите Личутина»

Карамелька или нет, но благодаря ей Владимир Личутин получил предложение И. М. Стегачёва перейти на работу в «Правду Севера». И осенью 1969 года новоиспечённый выпускник журфака стал корреспондентом областной газеты, располагавшейся тогда в Гостиных дворах.

«Раньше попасть в «Правду Севера», партийную газету, заслуженную, было как при жизни вознестись на Олимп. В общем, предел мечтаний. Каждый журналист, я думаю, горел желанием туда угодить», – вспоминает В. В. Личутин.

С Олимпа он мог тут же сорваться… Дело в том, что в декабре 1969 года он провожал в аэропорту Талаги друга в Москву. Они хорошо посидели в ресторане – друга не хотели пускать в самолёт, Личутин проталкивал его на трап, протолкнул, но его задержала милиция, посадила в кутузку и там часа два продержала. Сержант Октябрьского райотдела составил протокол № 7041 о нарушении Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 года: корреспондент нецензурно выражался и всё такое прочее. В графе «Объяснения нарушителя» Личутиным В. В. собственноручно написано, что милиционера он «даже и не пытался оскорблять. Никого не оскорблял. Меня обзывал ругательными словами, угрожал посадить на 15 суток».

По редакции пошли разговоры, что талантливый парень может вылететь из газеты. К Стегачёву пошли ходоки: надо простить человека, спасти его…

Редактор прочитал объяснительную записку своего нового подчинённого: друга «не пускали в самолёт, на котором он должен был отбыть в Москву. Здесь‑то я и сказал оскорбительное слово «идиоты», слово без адреса, в пустоту. Меня задержал милиционер, составил акт. Мне показалось, что он пьян (я сейчас утверждать этого не могу), и я с апломбом выпившего человека заявил об этом… Вину свою признаю».

Стегачёв вызвал Личутина, сесть не предложил. «Вы ведь только на работу поступили…» Махнул рукой: идите, работайте…

Тут подоспел 12-й номер журнала «Север» с очерком Личутина о Писахове «Без вас не мыслю Севера» – тот же самый, что был в газете, только название другое. Ишь ты, думали Стегачёв и ходатаи: и хорошо, что он остался в газете; а от нас может далеко пойти…

У Дмитрия Новикова и Виктора Насонкина радость была особенной: не потерян для газеты не только коллега, но соперник-шахматист.

Из воспоминаний журналиста «Правды Севера» Нины Фёдоровны Орловой: «Мы с ним работали в одном кабинете, напротив друг друга. Он писал сначала ручкой, потом – на машинке, прямо мне по ушам. Внимателен был. Однажды говорит: «Ты что‑то бледная…» Я отмахнулась. А он вызвал скорую – и правильно сделал».

О чём писать газете?

Чисто журналистская работа не устраивала будущего писателя. Её практически и не было. Можно назвать разве что статью о проблемах родной Мезени «О городах, которые мы навещаем» (стали появляться каменные дома, но «довольно унылые внешне, без всякой художественной мысли, подозрительно похожие на двухэтажные склады», а там – отопительные приборы, предусмотренные для Ростова, 25 августа 1970 года) и большой очерк «И уступает мужеству тайга» о строителях железной дороги Архангельск – Карпогоры, написанный совместно с коллегой Юрием Шнитниковым (27 декабря 1970 года).

«За делами и характерами тех людей, о которых нам удалось рассказать, – огромный труд сотен строителей, итоги которого необходимы тысячам северян. «Нам, пинежанам, трудно переоценить значение этой дороги. Она серьёзно изменит лицо района», – говорил первый секретарь Пинежского райкома партии М. Г. Поздеев. Страна получит миллионы кубометров древесины, значительная часть которой будет оплачена валютой. Из тайги Коми АССР, Лешуконья, Пинежья пойдут составы с лесом прямо к причалам архангельских лесозаводов.

«Серебряный» костыль открыл путь поездам, но стройка не закончена. Впереди – новый мост через Пинегу у Карпогор, продолжение колеи в тайгу и до портового района Экономия, новые лесовозные дороги в леспромхозы. Люди не ушли с трассы. Поэтому газетная повесть о них не окончена. Она ещё не раз получит продолжение на наших страницах».

Продолжение, разумеется, последовало. Но – без участия Владимира Личутина. Почему? Вот его мнение на этот счёт: «Надо было писать о народе, о душе народа, о нравственности его, а вместо этого в страницы загоняли кубометры леса, тонны силоса, навоз, удои. Ну что ж такое! Это же статистика. Я писал, пусть поверхностно, зарисовочки о людях, но читателю это ближе намного, чем технология. Технология в животноводстве, в производстве кирпича или пиломатериалов. И сегодня не надо забывать людей. Тех людей – тружеников, умельцев, – которые сберегают здоровье нации…»

Однако были не только «зарисовочки» о деревенских жителях, мезенцах, пинежанах и лешуконцах из Жерди, Койды, Лампожни, Нюхчи, Белощелья. Были большие художественные очерки – о сказительницах М. Д. Кривополеновой, М. С. Крюковой, о «президенте Новой Земли» и художнике Тыко Вылке, об исследовательнице Севера Ксении Гемп, о скульпторе Николае Буторине и других замечательных северянах. Часть из них вошла в первую книгу писателя «Белая горница».

Ни с Крюковой, ни тем более с Кривополеновой встречаться Личутин не мог; не знал и Вылку – доверялся разным источникам и воображению.

Или вот материал рубрики «Из блокнота журналиста» о словотворчестве жителей поморского села Койда – «Койда на одной славе три года проживёт», 25 февраля 1973 года. От рыбака и зверобоя Ивана Григорьевича Малыгина Личутин записал такие строки:

Дни за днями, год за годом

Всё идёт своим путём.

Рыбаки свои путины

Тоже гонят чередом.

Все путины по порядку:

Лето, осень и зима.

А о Канине вспомянешь,

Просто хоть сойди с ума…

«Интересно, но при чём тут журналистика?» – пожимали плечами коллеги.

В 1978 году в издательстве «Молодая гвардия» выйдет сборник из четырёх личутинских повестей «Душа горит». В повести «Золотое дно» использованы эти стихи, отданные Ивану Тяпуеву. Он вспоминает: «…Да, бывало на Канин‑то пешком. Мы‑то, парни да мужики – ещё ничего, перетерпишь, а девушки‑то не слезами, кровью обливались, пятьсот километров надо до наважьего промысла идти. Дороги нет, тундра, под кустиком пади, но спать не спи, корчужкой (кочерыжкой. – С. Д.) останешься. А до реки, до места дойдёшь, избушка будто берлога, каменку затопят, лежишь вповалку, головы не поднимешь, чтобы не задохнуться от дыма.

А нынче что: на вертолётиках кинут, живёшь на путине, как дома – простыни, одеяла ватные, наволочки, изба тёплая, кровати никелированные…»

Особняком среди личутинских газетных публикаций тех лет – «Повесть о деревенском учителе» (1 октября 1970 года), об отце, погибшем на Великой Отечественной. Отрывок: «Вот здесь был грудастый двухэтажный дом. В сундуках, опоясанных полосами железа, покоились цветастые наряды, нити жемчуга, шали и опояски. Надевались одежды редко, раза два в год, по особо торжественным случаям. А когда материнские глаза закрывали медяками, эти наряды кочевали к дочери, и так по возрастной лестнице до ста лет и более, пока не истлевали до конца. И были Анашкины по той жизни, может, действительно богачами, раз имели венские стулья да стол на гнутых ножках. Потому их раскулачили.

…Она стояла тогда в окне. Мужеподобная, на голове крыло чёрных волос, зачёсанных к затылку. Острый подбородок дерзко выпирал вперёд. Девица свесилась на подоконник и брезгливо кричала в толпу: «Жрите, гады! Подавитесь обносками нашими!»

Кто на что глаз положил – отец купил кулацкую гитару.

«Сколько можно терпеть Личутина?!»

В «Правде Севера» Владимир Личутин вступил в Союз журналистов СССР. («Почётно было», – из его воспоминаний.)За очерки под рубрикой «Земля и люди» получил престижнейшую и единственную в то время областную журналистскую премию имени Аркадия Гайдара, в 1928–1931 годах работавшего в «Правде Севера». Не за «карамельки» получил, а за интересные повествования о пинежском охотнике В. И. Ильине и председателе Архангельского рыбакколхозсоюза Ф. А. Пономарёве.

Фёдор Антонович Пономарёв при каждом удобном случае вспоминал Николая Ивановича Корепанова, бывшего председателем колхоза на Печоре: «Помню, приехали к нему знамя вручать, а он в яме силосной вилами орудует. Кричим ему: мол, Николай Иванович, знамя вам вручать будем, надо людей в клубе собрать. А он из траншеи отвечает: «Знамя подождёт, вы пока отдохните, а работе ждать нельзя».

А как знамя получил, по всей деревне пронёс и к себе домой заявился. Жена и говорит ему: мол, разве место знамени в доме, его в правлении нужно поставить. «А, ещё там настоится, – сказал Корепанов, – пусть хоть ночку постоит у нас, заробили мы его». И повесил на стене над кроватью».

Первая книга Личутина «Белая горница» вышла в Северо-Западном книжном издательстве в 1973 году. Её составили повесть с одноимённым названием и очерки, впервые увидевшие свет в «Правде Севера». 28 сентября 1973 года в «Правде Севера» опубликована рецензия писателя Николая Жернакова на книгу. Личутин «ещё весь в пути, в раздумьях и поисках самого себя…»

Похоже, эта тонкая книга, 174 страницы, стала последней каплей, переполнившей чашу терпения коллег. Опять пошли ходоки к Стегачёву, но уже с жалобами на Личутина: дескать, он «высиживает» по месяцу свои очерки, пишет повести, а мы за него отдуваемся – газете строчек не хватает, а Личутину хоть бы что!.. Рубрика «Флагманы социалистического соревнования» – ниже его достоинства! Пусть он себя где‑нибудь в другом месте ищет!..

Стегачёв уже не раз защищал Личутина, говорил, что гордиться будем тем, что из стен «Правды Севера» выйдет хороший писатель. Но, наконец, сдался.

26 октября 1973 года газета опубликовала отрывок из повести Владимира Личутина «Бабушки и дядюшки», 18 ноября того же года – отрывок из повести «Долгий отдых». Получен последний гонорар. Гуляй, Володя!..

И 33‑летний Владимир Личутин пошёл «гулять». Вскоре его приняли в Союз писателей СССР, затем в руководстве Союза писателей состоялось решение о приёме В. В. Личутина на Высшие литературные курсы. Наш земляк уехал в Москву. Там и остался.

Бывший журналист «Правды Севера» очень жалел, что недоездил по Архангельской области, потому что в нём появились, как он выразился, «какая‑то проницательность, какие‑то более серьёзные качества писательские».

…А газета во многом оставалась такой же, как «при Личутине». Николай Жернаков как журналист состоял на учёте в первичной организации Союза журналистов СССР при «Правде Севера». 22 октября 1979 года на отчётно-выборном собрании он сказал: «Сегодня здесь, можно сказать, цвет архангельской интеллигенции, критиковать который надо конкретнее. В наших газетах идёт много необязательных материалов. Много общих мест, шаблонов. Порой публикуются неоправданно пафосные статьи. О людях нужно писать уважительней».