Как в Архангельске потомственный обувщик из Еревана ремонтирует обувь от Дольче Габбана

Во «вконтактовской» группе сапожника Артуша Костаняна немноголюдно: здесь чуть больше 300 человек. Это друзья и очень лояльные клиенты – каждый из них очарован харизмой большого армянина с мудрыми глазами. Но любят его не за глаза, а за чудеса, что творит он с их любимой обувью.

Почти в каждой публикации – подробное описание случая из ежедневной практики и говорящие картинки в жанре «было – стало». И восторженные комментарии благодарных клиентов.

Невелика и его каморка: кажется, что на рабочем месте он занимает едва ли не половину всего пространства.

– Очень удобно: всё необходимое на расстоянии руки. Вот инструмент, вот отрезы кожи, но самое ценное здесь – вот эти руки, – без ложной скромности улыбается Устá. Так называют в Армении мастера своего дела. И дед Артуша, и отец, и дядя, и брат – Уста.

– В 17 лет, когда я поступил в Ереванский государственный институт иностранных языков имени В. Я. Брюсова, мне отец сказал: «Ты, конечно, можешь учиться на кого угодно и кем угодно работать, но мастерство – это всегда кусок хлеба. Может и не пригодиться, просто знай его».

И отец оказался прав. Я ни дня не работал учителем русского – достаточно было практики (смеётся). А обувщиком я стал. Настолько, что руководил обувным кооперативом № 2 в Армении «Трёх». Выпускали обувь, в моём подчинении было 80 мастеров и фирменный магазин на ереванской площади Таманской Дивизии. А потом – парад суверенитетов, потом Китай завалил рынок дешёвой обувью, и наш ручной труд стал не нужен. И вот уже на старости лет я вспомнил, что умею делать, и открыл мастерскую в Архангельске.

– А чем именно китайская обувь хуже советской?

– В СССР был ГОСТ. В советской обуви подносок, задник и стелька (не вкладыши-подпяточники, а основа обуви) были только из натуральной кожи, никакой пластмассы, которая коробится и ломается прямо у вас под ногами. А у китайцев там зачастую даже картон, причём не обувной, а просто книжный. Намок – и расползается.

– И как же отличить такую обувь?

– Простому потребителю – очень сложно. Фактически для обывателя тут стопроцентный способ один: покупаете в магазине, приносите мне, я говорю: кожа или нет. Консультации у меня бесплатные. Был случай: моей соседке под видом эксклюзивной обуви ручной работы продали фабричную. За 37 тысяч рублей. Я за две минуты раскусил обман, показал дефекты, которые могла сделать только машина. И покупательница доказала это с моей помощью. Так потом хозяин магазина ей скидку сделал. В 30 тысяч! В итоге она обрела хорошие, добротные, красивые, но фабричные сапоги за приемлемую для них стоимость.

Они же после ремонта Артуша

– Но, может, в случае фабричной обуви надо смотреть на цену? Качественная дороже?

– Нет! Как выяснилось, это абсурд! Каждый продавец здесь выставляет такую цену, какую пожелает. И европейский бренд, и китайская клеёнка может стоить одинаково. В одном и том же магазине. Нет культуры торговли, утрачена. Консультантом по обуви может назваться любая студентка, которая вчера торговала косметикой или бельём. Просто потому, что подвернулась такая работа. А меня ночью разбуди, не включая свет – я на ощупь скажу, что за материал. Ну разве что цвет не угадаю.

– Неужели, несмотря на все успехи химической промышленности, до сих пор не создан искусственный материал, превосходящий кожу по совокупности полезных для обуви качеств?

– Нет! Несмотря на все инновации. Никакой кожзам так хорошо не выдерживает перепад температур, как кожа. Трескается. Единственное его достоинство – водонепроницаемость. И то при условии, что он хорошего качества. Но даже в этом случае стоит покрытию немного отслоиться – всё, ноги мокрые.

– А что насчёт средств по уходу за обувью, которые так нахваливают продавцы?

– Единственная их цель, по‑моему – сократить срок её службы. Закон экономики. Почему машины сейчас делают из такой жести, которая сгнивает за пару лет? Чтобы вы купили новую. Вот я недавно купил одно средство по уходу, 85 рублей отдал. Средство вылил, налил «бычью кровь». Просто бутылочка удобная.

– «Бычья кровь» – это особая пропитка?

– Это краска кустарного производства, и готовится она в самом деле из крови свежезабитых быков. У нас в Армении есть регион Лори, а в нём – деревушка среди горных лесов и ущелий. Там проживает древняя династия кожевников. Они до сих пор выделывают в очень ограниченных количествах коровьи и овечьи шкуры по рецептам своих прапрадедов. После выделки красят шкуры особым составом. Его секрета они, естественно, никому, кроме своих внуков, не передают. Мне удалось с помощью очень близких людей из Ванадзора (бывший Кировакан) познакомиться с ними и приобрести немного этой «крови», что я и делаю регулярно при каждом посещении Родины.

Сейчас в обувных магазинах – в основном маркетинговые средства. Пример: жидкость для растягивания обуви. Вы что, серьёзно думаете, что, набрызгав её в сапог, увеличите его в размере? Это нежно делают колодка, клинья и руки мастера. А подготовить к растяжке можно обычной тёплой водой или паром, что я и делаю все годы работы.

Портят вашу обувь и поролоновые губки с кремом. Состаривают её кожу, ломают внутреннюю структуру, рвут волокна. Эффект красивый, но недолгий.

Лучший способ ухода за кожаной обувью – смазывать хорошим дорогим маслом без запаха и добавок, я считаю. Например, оливковым.

И нужно давать обуви отдохнуть. Если у вас две пары и вы носите их поочерёдно – общий срок службы будет дольше, чем в два раза. И не забывайте про профилактику дорогих туфель: это в Европе, где тротуары сухие и чистые, а в асфальте почти нет абразива, можно носить как есть. У нас чепрачную подошву надо защищать сразу после покупки.

– И регулярно просушивать.

– Да. Но и тут есть тонкости. Самый лучший способ – это опилки. Набили в носок – и в сапог. Можно носок с сухой солью, рисом – любым гигроскопичным материалом. За пару часов всю влагу вытянет. Потом его на батарее высушите. Но обувь на батарею – ни в коем случае. Электрические грелки – боже упаси. От высокой температуры обувной клей растапливается, и обувь разваливается.

– А суперклей?

– Суперклей – это преступление против обуви! Вы видели, как он стекленеет? Вот и обувь от него у вас становится хрупкая, как стекло. И на него уже ни один нормальный клей не ложится. После таких горе-обувщиков, что его используют, сложнее переделать, чем просто отремонтировать.

– А какие ещё вредные мифы есть об уходе за обувью?

– Некоторые считают, что можно стирать кроссовки в стиральной машине. Уму непостижимо. Или подкрашивают обувной краской. Могут прямо по грязи и намазать. Потом мне приносят, конечно. Ведь для покраски обувь нужно обработать, подготовить. А как – не знают.

– Много говорят и о влиянии обуви на общее здоровье человека. Что думаете по этому поводу?

– Ходьба – это колебания. Пятка – природный амортизатор, призванный их гасить. А когда ставят на каблук-шпильку металлическую набойку, пятка перестаёт работать. Естественно, повышается ударная нагрузка на позвоночник. Но не только. Может пострадать и зрение. Ведь зрачок, как диафрагма видеокамеры, постоянно напряжён из‑за вибрации, которую должен компенсировать. Выше напряжение – выше износ.

Или супинатор. Некоторые мастера так меняют его, что ноги начинают болеть. Ведь для того, чтобы идеально повторить «родной» супинатор, нужны колодки. А их зачастую в мастерских просто нет.

Да даже обычные набойки. Смотрите: вот тут некий «мастер» поставил девушке на каблук дешёвую скользящую набойку. Что получилось: она поскользнулась, поехала вперёд, нога упёрлась в носок и надорвала кожу ботинка. А если бы упала – или вывих, или перелом? Прямое влияние на здоровье! И на кошелёк.

– А что посоветуете родителям, выбирающим обувь детям?

– Не покупайте детям дешёвую китайскую обувь из так называемого кожзаменителя. При температуре тела её клеёнка выделяет ядовитый газ, который впитывается порами. Берите только натуральную кожу. И вкладыши-подпяточники тоже должны быть из неё. Не покупайте тесную обувь, не думайте, что они разносят. Детские косточки деформируются, разнашивая её.

– Ортопедической обувью тоже занимаетесь?

– Нет, это отдельная профессия, там свои профессионалы. Могу растянуть в нужных местах, где шишки или наросты, но лечебной от этого обувь не станет. Каждый должен заниматься своим делом.

– Есть обувщики, которые ошиблись в выборе профессии?

– Судя по количеству заказов на переделку, очень много. Иногда думаешь про такого: лучшее, что ты мог сделать с этой парой – отказаться от её ремонта. Однажды пришла девушка, которой отказали в семи мастерских! Я сказал: «Ты должна всем им быть благодарна, что они не сделали ещё хуже».

Вот ещё пример: это дорогущая английская обувь. На подошву поставили уродливую заплату, а под пятку – заклёпки, настоящие шипы. Такая замена супинатора. Обувь плачет. Не бывает хорошо и дёшево.

Есть такие, которые готовы работать с одной полупарой. Это неправильно. В ремонт нужно отдавать только пару. Я сделаю так, чтобы обе половинки были идентичны.

Некоторые готовы назвать стоимость работы по фотографии. Лично я перестану себя уважать, если так поступлю. Вы же не посылаете стоматологу фото своих зубов? А я врач по обуви. У цены куча составляющих. К тому же я никогда не сделаю только то, что просит заказчик. Или всё, или ничего. Так что, может, я и старый армянский самодур, но уж таков, какой есть. У меня именной штамп, я им дорожу. А классической школы обувщиков как таковой почему‑то нет в Архангельске. Вместе с культурой торговли ушла и культура производства.

Но даже за этих непрофессиональных ребят мне бывает обидно. Многие закрылись, не выдержав нечестной конкуренции. Кто‑то предприимчивый из другого города назвался обувной фабрикой и принимает заказы на ремонт, не снимая даже мерок. А как можно ушить голенище, не померив объём икры? Как менять низ обуви, не взяв отпечаток следа? Но: срок – две недели, цены низкие, качество ещё ниже. Народ услышал слово «фабрика», уши развесил и понёс обувку к ним. Результат предсказуем. Приходится переделывать.

– Так, может, сыновья подхватят, унаследуют ваше мастерство?

– Ох, это моя боль. Я им повторял слова своего отца: дети, давайте научу. Старший день посидел со мной – говорит: «Пап, я всё знаю». Я ему: «Сынок, я до сих пор учусь». Не, они оба творческие у меня. Один клипмейкер, у него своя группа. Младший – художник. А папино ремесло – это нет.

– Значит, надо свою школу основать?

– Я человек непубличный. И учить не умею. Сам знаю – как, а передать чужому – никак, не дано. Это я на институтской практике понял. Даже разговаривать во время работы не могу. Мне нужна тишина.