Коллекционер из Архангельска нашёл уникальный жетон столетней давности

В меру возможного он знает всё о каждом предмете своей коллекции, а если у такового имеются тайны, он их раскрывает, обращаясь к документам, публикациям и прочим свидетельствам по методикам профессионального историка. Так и получается – он и собиратель, и знаток определённой исторической темы, а ещё – исследователь.

И на этот раз Александр Иванович порадовал меня уникальной вещицей из своей коллекции – жетоном столетнего возраста. Изготовлен он из тёмной бронзы, небольшой, круглый, едва ли больше современной монеты достоинством в 10 рублей. В центре его изображены лыжник и собака – верный спутник человека в полярных экспедициях начала ХХ века, чуть поодаль, на льдине – развевающийся флаг. По периметру надпись, характерная для грамматики того времени: «Жертвователю на экспедицию старш. лейт. Сьдова къ Сьверному полюсу». Есть маленькая «дужка», сохранилась даже бело-сине-красная ленточка, на которой носили жетон.

Уверен, носили его с гордостью. Патриотов в России 1912 года увлекала идея покорения полюса. Можно возразить – ведь в апреле 1909 года Роберт Пири уже сделал это. Но, во‑первых, на тот час сей факт ещё не был признан наукой и яростно оспаривался Фредериком Куком. И потом, достижение высшей точки планеты страной, чья северная граница простиралась на шесть тысяч километров, должно было ставиться в ранг национального престижа.

Ни копейки из казны

Понятие национального престижа, о котором упомянул, к сожалению, не лишено идеализма – было и существует далеко не для всех. Россия 1912 года не исключение. Для кого‑то оно становилось идеей, определяющей жизнь, для кого‑то, как и для большинства сегодня, являлось пустым звуком.

На экспедицию Седова предполагалось поначалу запросить из казны 50 тысяч рублей, остальную сумму собрать по подписке от научных организаций, обществ и частных лиц. Потом вообще предложили законопроект, согласно которому предполагалось «…отпустить из средств государственного казначейства в распоряжение высочайше утверждённого комитета для снаряжения экспедиции к Северному полюсу в размере 175571 рубля 48 копеек». Однако задумка не прошла. Из казны не выделили ни копейки! Тогда сын известного книгоиздателя Александра Суворина Михаил пожертвовал на дело 20 тысяч рублей, император Николай II раскошелился на 10 тысяч, а все пожертвования едва-едва превысили 12 тысяч. Только в июле 1912‑го, когда уже называлась дата выхода экспедиции, в Архангельске создали комитет по её снаряжению. Он и взял на себя заботы по устройству торжественных проводов и попытался пополнить её кассу.

– Сбор пожертвований с выдачей специального жетона проводили по подписным листам, – рассказывает Александр Иванович. – Вручали жетон не всем, конечно, а тем, кто вносил более или менее значимые суммы. Существует версия, что они были трёх степеней – бронзовые, серебряные и золотые… Один из бронзовых вы видите. Жива по сей день легенда об одном из серебряных, который якобы имелся у архангелогородца по фамилии Лидин. Сколько же их было вообще – неизвестно…

– А золотых?

– С золотыми жетонами тоже неясно, – продолжает Сидоров. – Утверждается, что всего их было три. Один совершенно точно сейчас хранится в коллекции Эрмитажа. Говорят, один принадлежал Суворину, второй – Нансену, третьим наградили капитана I ранга Белавенца, внёсшего большой вклад в дело подготовки экспедиции. Но как‑то не вяжется это с тем, что жетон не вручили Николаю II – всё‑таки его финансовый вклад немаленький, да и верноподданничество обязывало. Так, быть может, в Эрмитаже это его жетон? Но, получается, тогда он уже четвёртый… Загадка.

От Фоки и до Суворина

С Александром Ивановичем мы рассматриваем раритетные фото начала прошлого века. В том числе – оригиналы!.. Встреча Седова с самоедами в Малых Кармакулах… Напутственный молебен 27 августа… Группа Визе и Павлова уходит на Карскую сторону Новой Земли… «Святой мученик Фока» на зимовке… У последнего любопытна ремарка на обороте – снято в условиях лунного света.

– Вот ещё один малоизвестный момент, – оживляется Сидоров и протягивает снимок. – Присмотритесь – тот же «Святой Фока», та же экспедиция Седова, но судно уже под другим названием – «Михаил Суворин»…

Действительно так. С фактом и версией этого переименования я, правда, был и раньше знаком, но фотодокумента, признаюсь, не видел…

– Из Архангельска Седов ушёл на «Святом мученике Фоке». Первую зимовку он, как вы знаете, провёл у Новой Земли, там же и переименовал судно, – подтверждает Александр Иванович. – Версий тому несколько, упомяну наиболее распространённую: Седов поступил так, как предписывал ему договор с Сувориным… Несомненно, что такой имелся, – всё‑таки 20 тысяч рублей для того времени сумма внушительная. Полагаю, если бы экспедиция достигла пусть даже не Северного полюса, а хотя бы более или менее значительных научных результатов, в Архангельск она вернулась бы на «Михаиле Суворине»…

– Выходит, договор с Сувориным ещё одна тайна?

– Ещё какая! – снова оживляется Сидоров. – На каких условиях были пожертвованы те 20 тысяч рублей, никто не знает. Не исключаю, что и объяснение личной трагической развязки для Георгия Яковлевича вполне могло быть там. Поход больного Седова к полюсу – очевидное самоубийство…

– Я читал об этом в дневниковых записях у Владимира Юльевича Визе – одного из наиболее именитых и авторитетных спутников Седова. Однако эти строки профессора как‑то «затёрлись» в официальной историографии Арктики…

– Как и многое в нашей истории, десятилетиями существовало так называемое хрестоматийное изложение обстоятельств первой русской полюсной экспедиции. Выстраивалось оно с известных идеологических позиций. Сегодня образ Георгия Яковлевича предстаёт в ином свете. Не развенчивает его, а, скорее, представляет живым человеком с его достоинствами и заблуждениями…

О книжной составляющей коллекции Александра Ивановича можно говорить с тем же восхищением. К слову, нашлись в ней издания, что подтверждают сказанное о различном отношении к замыслам, подготовке экспедиции Георгия Седова и противоречивые оценки его похода. В том числе и в книгах того времени, когда Баренцево море ещё писалось как Баренцово. А разве может не воспылать интересом уважающий себя историк, взяв в руки издание 1914 года «Полярная экспедиция лейтенанта Г. Л. Брусилова на шхуне «Св. Анна»?! Да, другой лейтенант, другая шхуна, но время с разницей всего в год и та же дерзновенная страсть русского человека, современника Седова – покорить Арктику.