Память сердца: «Пелагея»

Героиню снимка «Пелагея» зовут совсем не Пелагея. Это данное мною вымышленное название художественной фотографии. У старушки на портрете совсем другое, крайне редкое, трудное и непривычное для современного уха имя – Хиония. О той случайной встрече с Хионией Васильевной Носыревой и будет мой короткий рассказ…

Деревня Угреньга Вельского района. Был обычный летний, но довольно пасмурный денёк. Ранее с маленьким сыном на этот день мы твёрдо наметили пеший поход, решили, как говорится, «познавать окружающий мир». Отменять планы не в нашей традиции: несмотря на непогоду – надо идти! Путь был посильный для шестилетнего малыша – всего пара-тройка километров в соседнюю деревню Квашниху и обратно… Ну разве «познанию мира» может помешать какой‑то грибной дождик?

По мокрой глинистой дороге, идущей с горы, где ноги разъезжались в разные стороны, мы моментом домчались, вернее, докатились до конечной точки похода. И сразу решили усложнить, продолжить маршрут по мостику через Вагу в находящуюся на правом берегу деревню Низовье. Знал, что давным-давно именно здесь проходил санный путь, по которому зимой с рыбным обозом шёл в Москву наш земляк – великий Ломоносов. А прикоснуться пусть и к частичке пути Михайло Васильевича – это и есть настоящее «познание мира»!

Мост через Вагу был редкой конструкции: длинный ряд уложенных в линейку досок десятисантиметровой ширины, установленных на воткнутых в речное дно Х-образно соединённых жердях. Пройти по такому – считай, получить зачёт в цирковом училище Юрия Никулина. Но маршрут одобрен ребёнком, значит, обратной дороги нет, только вперёд! Но вот беда: на самой середине Ваги одна из неприбитых гвоздями жердей полетела в воду, увлекая за собой ребёнка… Ситуация аховая, «конец света» для любого родителя! И через мгновение мы уже вместе барахтались, вместе боролись с течением и вместе выплывали…

Потом сушились на берегу, благо спички, фотокамеры и даже корочки чёрного хлеба остались сухими – совсем не промокли в пластиковом пакете. И тут к дымному и явно затухавшему от дождя костру подошла древняя старушка, только вышедшая с лукошком из соснового леса. Выслушав историю падения с моста, она предложила просушиться в своём доме.

– Пойдёмте, пойдёмте ко мне, нечего мокнуть на берегу! Хоть и лето – в сыром живо простудитесь…

У порога сняли сырое и босиком зашли в тёплую избу. Хозяйка открыла створки расписанного цветами шкафа и передала нам, хотя и не по размеру, но сухое и чистое, с запахом сена деревенское бельё, а нашу одежду повесила вокруг печи. Накормила парным молоком с загорелыми, насквозь промасленными шаньгами. Тепло, уютно, сытно, сухо – настоящий рай после неожиданной купели!

Тут достал из пакета не пострадавшую от воды фотокамеру и принялся делать портреты гостеприимной хозяйки, которая только сейчас представилась:

– Звать меня Хиония… Батюшка мой был одним грамотным в Низовье, всякие прошения да письма писал для крестьян. Читал много книг и для меня нашёл имя особенное, не как у всех – имя христианской мученицы, сожжённой со своими сёстрами на костре за веру Христову. В аккурат сегодня – 29 июля – мои именины. Хионий – нас на Руси немного, раз-два и обчёлся, но меж нас есть и знаменитая – Хиония Гусева, что покушалась на Григория Распутина. Да не очень‑то удачно…

Вдруг в соседней комнате заплакал ребёнок. В приоткрытую дверь увидел, как молодая женщина, особо не смущаясь посторонних в доме, расстегнула платье и стала грудью кормить малыша. Тот сразу замолчал, жадно проглатывая материнское молоко.

– Это внучка моя с первенцем! Ой, девушка боевая… ой, боевая! Верно, и вы слыхали, как она медведя повстречала? Ежели нет, то слушайте:

– Ходила девонька по ягоды-грибы. Забралась в большой малинник на опушке леса, собирает ягоды, а их видимо-невидимо! Глядь, а за кустом – медведь! Закричала она, да так громко, что медведь аж весь задрожал и от испугу опростался, считай – косолапый в штаны наложил! И мигом дёру дал в чащобу. Теперь понятно, отчего «медвежья болезнь» приключается! Считай, и сама спаслась, и медведя прогнала…

Именно в тот самый момент хозяйку дома я мысленно окрестил «Пелагея», а кормящую в спаленке боевую девушку с ребёнком назвал «Алька». Представил, будто в этом деревенском доме наяву продолжают жить литературные персонажи Фёдора Абрамова «Пелагея и Алька» – реальные героини моих будущих фотографий. Через пять минут уже получил одобрение старенькой «Пелагеи» и в соседней комнате снимал её внучку «Альку» в вечном и знакомом всем образе «Мадонна с младенцем».

* * *

Много позже я узнал, что Хиония – имя греческое и в переводе означает «снежная». Его носят «женщины заботливые и работящие, которые мало говорят да много делают, и если надо спасать человека, то сразу бросаются на помощь, а только потом думают о себе»…