В Северном русском хоре вспомнили непростые для коллектива 90-е

Артисты подолгу сидели без зарплаты, давали мало концертов и мало гастролировали. Но главное — коллектив удалось сохранить.

Наша задача — воспитание вкусов

О той атмосфере, которая царила в Северном хоре в середине 90‑х, пишет журналист Светлана Пешкова в «Правде Севера»: «В сером, холодном даже на вид здании, базе хора в Архангельске, невозможно работать — слишком низкая температура. Но она нынче такой была всю осень, зиму и весну. Страдают голоса, особенно высокие, артисты часто болеют. Вообще маленькие зарплаты, холод, невостребованность, абсолютное равнодушие властей от культуры никак не располагают к творчеству. Но уныния и упадка в хоре нет. В апреле съездили на четвёртый московский фестиваль «Фольклорная весна» (и пресса, и публика снова были покорены, говорят, в зале во время выступлений зрители плакали), этим июнем едут на гастроли по области, на осень снова приглашены в столицу. Вот, пожалуй, и всё. Для них, как и прежде, открыты все границы, но заграницы не по карману. Несмотря ни на что, репетируют здесь шесть (!) дней в неделю.

Сначала мне было непонятно, зачем люди репетируют так много, если и показать‑то своё искусство некому. А потом поняла: они иначе не могут. Если здесь хоть на полшага отступят от своего уровня — это будет уже не Государственный академический, это будет просто хор, каких на Руси не счесть. Таких же, как наш Северный хор, по России всего 12. Так же, или почти так же бедствующих. Хотя нет. Говорят, что хуже, чем у нас, не живёт никто. И только гордость и терпение — северянки не только самые красивые, но и самые терпеливые, и гордые — спасает коллектив от разорения.

Но только ли гордость заставляет так работать? Главный хормейстер Галина Даренских объясняет это так:

– Здесь остались люди, беззаветно преданные этому делу. Люди особые. Ради творчества они могут на время забыть обо всём. Видимо, человек так устроен, он хочет того, чего хочет душа.

Конечно, можно взять несколько исполнителей, танцоров, балалайку, гармошку — и вперёд, на гастроли с эстрадными номерами а-ля «рюс». Будут полные залы.

«Наша задача — воспитание вкусов, — считает Галина Даренских. — Мы не можем опуститься до репертуара ансамбля «Золотое кольцо». Что лучше: или опуститься до того уровня, или, затянув пояса, сохранить свою планку и поднять зрителя до своего уровня. Северный хор — это один из немногих коллективов, который не предал своё эстетическое кредо. У нас женская, хрустальная, хрупкая манера пения. Мелодии очень прихотливы, особенно традиционные протяжные песни. Вообще, серьёзное искусство себя не окупает. Должна быть политика сохранения нашего глубинного наследия».

О драматическом положении дел в хоре — и в статье в «Правде Севера» в ноябре 1997 года. Журналист Нина Орлова говорит с художественным руководителем коллектива Ниной Мешко о её 80‑летии, но все мысли Нины Константиновны о том, как помочь коллективу. Об этом болит её душа: «Положение тяжелейшее. Нет жилья, нет зарплаты. Люди в отчаянии. Танцевальная группа уже разбегается. Уходит талантливая молодёжь, а ведь это будущее хора. Отсутствие финансов иссушает здесь всё: нужны новые костюмы, нужны гастроли. Сердце кровью обливается!

– Но северяне не могут допустить мысли, что Северного хора вдруг не станет! Это же трагедия для нас.

– Трагедия для всей России. Надеюсь, что властям, и российским, и областным, хватает ума понять, что Северный хор — особая ценность не только культуры, но и духовности нашей. Тут вековые корни, и обрубать их не дано никому. И я ещё поборюсь за свой коллектив.

Свою миссию Государственный академический Северный русский народный хор, несмотря на сложные обстоятельства в стране, по‑прежнему видит в сохранении традиционной северной культуры и воспитании высокого художественного вкуса у своих слушателей.

«Мы стараемся укреплять в сознании людей народную нравственность, стремимся приблизить всех, кто приходит на наши концерты, к родным истокам, к исконным корням. Этому служат не только песни в репертуаре Северного хора, но и произведения крупных форм, основанные на фольклорном материале. Это, прежде всего, «Поморская сюита» Ф. Маслова на слова В. Бокова. И это произведение, и «Северная барабушка», «Северное играньице» — это воплощение жизни северян на сцене с самобытностью и подлинной народностью. В них в единой гармонии объединяются песня, танец, музыка и народный костюм», — пишет Н. К. Мешко в газете «Гудок» в октябре 1996 года.

Гастрольные маршруты 90‑х

Много пишут в прессе 90‑х годов о том, что Северный хор давно не выезжал на гастроли в районы области, в глубинку. Однако случались и счастливые моменты. С номером «Вологодские кружева» коллектив был приглашён на юбилейный вечер народной артистки СССР Людмилы Зыкиной.

«Оторванность от районов области — особая наша боль. Но нет денег ни у нас, ни у местных властей, — рассказывает на страницах «Правды Севера» главный хормейстер Северного хора Галина Даренских. — В Москву, на юбилей Зыкиной, нас пригласили официально. И мы гордимся этим. Вот что важно: в столице нас увидели те, от кого зависит, будет ли помощь Северному хору — может, они поняли: нельзя терять национальное богатство!»

Большие гастроли в 90‑х удалось организовать в рамках Первого Всероссийского фестиваля национальной культуры. Под эгидой фестиваля Северный хор гастролировал по Архангельской, Псковской, Новгородской, Ленинградской и Мурманской областям. «Артисты наконец‑то будут работать в полную силу — давать по два, а кое‑где по просьбе местных организаторов и по три концерта в день. Ожидаются аншлаги — билеты во многих городах уже раскуплены, — пишет корреспондент Светлана Пешкова в «Правде Севера. — В рамках этого проекта наш Северный хор за несколько гастрольных недель выполнит свою годовую норму — 136 концертов. И это после нескольких почти безгастрольных лет! Артисты на седьмом небе от счастья».

Глубинное русское сидит у нас в подкорке

«И всё‑таки что‑то сокровенное, глубинно русское сохраняется где‑то глубоко внутри нас. Прорывается, выходит наружу в моменты соприкосновения с народным искусством», — вспоминает на страницах главный хормейстер Северного хора Галина Даренских. И описывает такой случай. На фольклорном фестивале Северный хор должен был исполнить плач. За три дня до отъезда получили одноголосый вариант напева плача. Мешко сделала двухголосый вариант, в конце концов в процессе распева получилось четырёхголосье. Потом решили сделать текстовые причитания. Спросили у исполнительниц: «Ну, девочки. Кто?» И вдруг молодёжь, которая всего год поёт в хоре, запричитала. Причём талантливо! Откуда это взялось? «Во всех научных книгах, — говорит Галина Александровна, — вы найдёте, что традиция причета умерла. Последние великие вопленицы — Кривополенова и Крюкова. На самом деле всё у нас сидит в подкорке. Человек просто не подозревает, что он владеет причитанием. Московская публика была потрясена».

90-е годы не сломили любовь зрителей к культуре. «Сначала казалось, можно обходиться без. И какое‑то время обходились. Залы пустели. Но сейчас почему‑то снова идут в театр, зная наперёд, что промёрзнут там до самой последней косточки, почему‑то мгновенно раскупаются билеты в кирху, почему‑то не пустуют музеи и выставки, — рассуждает на страницах «Правды Севера» журналист Светлана Пешкова. — Это касается всей культуры. Руководителей многих творческих коллективов, и Северного хора в том числе, это пока удивляет. Ни богаче, ни лучше жить не стали — гораздо хуже, тяжелее, беднее. Так, значит, не могут без, значит, нельзя терять? Значит, надо хранить!»