Слово убивает. В больнице Архангельска проводят проверку нарушений медицинской этики из-за смерти пациента с ковидом

Капитан Вася

С фотографии смотрит статный мужчина в белом парадном кителе и фуражке. Свой 56‑й день рождения Василий должен был встретить на посту — в морском порту Дудинка, на севере Красноярского края. Он стал капитаном порта несколько лет назад, работал вахтами по три месяца. А до этого 20 лет ходил в море на торговых судах капитаном.

– Он хотел на берег, но просто не мог расстаться с морем, — рассказывает Елена. — Всё твердил, что море у него уже в печёнке, но он его обожает. Поэтому когда Васе предложили работу в администрации морских портов западной Арктики, он загорелся. Поработал в Онеге, Хатанге, Нарьян-Маре и вот последние три года в Дудинке. 

Фото из семейного архива.

— Знаете, а он ведь с детства был влюблённым в море. Рассказывал мне, как после школы мама взяла его за руку и отвела подавать документы в медицинский университет — мечтала о карьере врача для сына. Дождалась, пока Вася зайдёт внутрь, и ушла. А он выскочил обратно и пошёл в «Макаровку».

Через государственный университет морского и речного флота имени адмирала Макарова в Санкт-Петербурге прошли многие друзья Василия Капитоновича. В городе на Неве он познакомился с Леной, которая в то время училась в Горном институте. 30 ноября 1989 года они поженились, вскоре родилась первая дочь Женя, а потом и вторая — Саша. Именно дочь Саша стала потом держать связь с лечащим врачом Василия Безумова, когда 29 августа бригада скорой помощи увозила его в больницу с подозрением на коронавирусную инфекцию.

Коммунистка Катя

У Кати в шкафчике — неоткрытая банка молочного киселя 1981 года производства, и лист брусники 1988 года. Ещё Лена нашла её потрёпанное свидетельство о рождении, которому 89 лет, льняной платочек, любовно обшитый вручную, и нательный крестик её мамы Павлы Васильевны.

– Когда я пришла в семью, Павла Васильевна, бабушка Васи, была ещё жива, — рассказывает Елена. — Как‑то в разговоре я назвала её бабушка Павла. А она так посмотрела на меня и строго сказала: «Какая я тебе бабушка!» С тех пор я называла её просто Павла. Потом так же просто cтала называть и Катю.

Екатерина Тимофеевна Безумова родилась в 1931 году в селе Великовисочное под Нарьян-Маром, но всю жизнь прожила в Архангельске.

– Она у нас такая боевая, убеждённая коммунистка, самостоятельная, спортсменка, — рассказывает Елена. — Мы с дочкой, когда стали разбирать её документы, столько грамот нашли: лучший стрелок Северо-Запада, лучшая лыжница… А главное — она всегда была готова помочь. У нас первые пару лет в колодце зимой не было воды — пара вёдер в сутки. И мы возили всё стирать по выходным к Кате. Постираем, развесим. В следующие выходные опять привозим, а высушенное забираем. А оно всё любовно поутюженное, пуговки на месте, а на постельном белье — вместо дырочек от коготочков кошки крошечная заплаточка.

Фото из семейного архива.

Сын Василий был у Кати единственный. Поздний. Без отца. Лена признаётся, что отношения между мамой и ребёнком были сокровенно-тёплые, когда любовью и заботой пронизаны взгляды, улыбки, крошечные заплатки…

– У нас многолетняя традиция, — говорит Лена. — Каждое утро Вася в 8:50 звонит своей маме, а в 9:15 — мне.

Когда Катя перестала отвечать на телефонные звонки, Лена вызвала спасателей, полицию и медиков. 3 сентября деревянную дверь в её квартиру вскрыли быстро — Катя лежала на полу в кухне с телефоном в руках.

– Глаза открыла, смотрит на меня и твердит, что всё хорошо, но было видно, что сознание спутанное, — вспоминает Лена. — Врачи её осмотрели, сказали — инсульта нет, постельный режим, уход и забота. Я повезла её к нам домой. Поздно вечером 8 сентября ей резко стало плохо. «Скорая» увозила её уже в состоянии комы. Дочка поехала с ней в больницу, выяснилось — коронавирус. Её телефон был в карточке Кати как основной контакт с семьёй.

Лена

Лена курит за двоих, пьёт кофе и улыбается, только когда большая мохнатая морда пса по кличке Малыш утыкается ей в ноги. Прошлой зимой она забрала его с лесопилки неподалёку — волки загрызли там несколько собак. А Малыш выжил и теперь в благодарность ходит за Леной по пятам.

– Мы тут забор решили ставить понадёжнее, чтобы от волков отгородиться, — рассказывает Лена. — Но Вася мне сказал — подожди меня, вот поправлюсь.

Их последний разговор длился чуть больше минуты. Василий находился в реанимации «красной зоны» с кислородной маской на лице.

– Он сначала лежал в обычной палате ковидного госпиталя, — рассказывает Лена. — Я приносила передачки, а он в ответ махал мне рукой в окошко. Где‑то через два-три дня позвонил, сказал, что ему запретили вставать, потому что с маской лежит. Потом ещё звонок: «Лена, у меня всё нормально, но меня переводят в другой корпус, потому что нужен какой‑то другой кислород». Так он очутился в реанимации. В соседней реанимации была его мама — 9 сентября в 22:49 она умерла.

Пожалуйста, не говори

Лена признаётся, что панически боится врачей — это что‑то вроде фобии. Но при этом строго следует всем предписаниям: делает прививки, медосмотры. Вакцинацию от коронавируса прошла ещё весной.

– Но я боюсь разговаривать с врачами, задавать вопросы, теряю голос, и начинают трястись руки, — говорит она. — Зная такую мою особенность, мы с дочерью в карточках приёма у Васи и у Кати указали исключительно телефон дочери. Это было наше решение. Второе решение — не говорить Васе не только о том, что мама его в больнице, а вообще, что она болеет. Все эти дни я врала мужу, что всё хорошо, потому что прекрасно знала, что значит для него мама и что на данный момент у него нет сил, чтобы справиться с этой информацией.

Фото Правды Севера

Когда умерла Катя, ни Лене, ни её дочери никто не позвонил. Об этом они узнали только на следующий день.

– 10 сентября примерно в 10:30 мне позвонила знакомая мужа Ирина (имя изменено. — Прим. редакции), которая работала в больнице, где он лежал, — рассказывает Лена. — И так мимоходом: «Лена, ты, наверное, уже знаешь, что свекровь ночь не пережила». Нет, я не знала. Со мной рядом в этот момент была моя дочь. И она не знала. Первая мысль, которая промелькнула после шока — не сообщать Васе. Я так и сказала Ирине: «Пожалуйста, не говори ему». Через несколько минут ещё раз перезвонила ей и умоляла — не говори!

С Ириной Лена никогда не была знакома. Жена знакомого Васи увидела его имя среди пациентов больницы и вызвалась помочь — держать связь через неё с Леной. Василий согласился и дал номер телефона жены. Первый раз Ирина и Лена поговорили по телефону 3 сентября больше 15 минут.

– Я сначала немного удивилась, ведь до этого дочь всё время разговаривала с лечащим врачом и свекрови, и мужа, — говорит Лена. — И каждый раз, прежде чем рассказать о состоянии, он переспрашивал, кто она ему приходится, проверяя данные. Но Ирина сказала, что может дать мне поговорить с мужем из реанимации. Там ведь телефоны пациентам не дают. 10 сентября я действительно услышала его голос. Ему было тяжело говорить, с одышкой, но он бодрился, сказал, что намерен поправиться, и попросил принести ему лимонной воды.

Через несколько часов Лена с дочерью были в больнице с бутылкой лимонной воды.

– Вышла Ирина, тогда я её в первый раз увидела, — рассказывает Лена. — Взяла воду, а я ей: «Пожалуйста, не говори, только не говори». Она взгляд вниз отвела и отвечает: «Ему надо сказать, он же мужчина». А мы с дочерью хором — не надо. Ушли. Потом отправили ей СМС, потом позвонили ещё раз.

Их больше нет

Через час дочь Василия в разговоре с врачом узнала, что ему проводится интенсивная седативная — успокоительная — терапия. А ещё через два часа ему делали срочную операцию, так как заподозрили тромбообразование.

– В шесть часов вечера 10 сентября, прямо на столе у него случился инсульт, жив, но половина тела не работает, — рассказывает Лена. — Я встаю рано — жаворонок, к 5 часам утра я уже нашла в интернет-магазине реабилитационную кровать, положила её в корзину, но не успела оплатить — отвлеклась, а в 7:20 мне позвонил лечащий врач и сказал, что Васи больше нет. Отёк головного мозга на фоне острого инсульта на фоне коронавирусной инфекции.

Фото из семейного архива.

15 сентября Лена пережила двое похорон подряд. Вася последний раз был в белом парадном кителе. Катя — в лёгком платье.

– Мне на кладбище его одноклассники сказали: «Как она его за ручку в первый класс привела, так за собой и увела», — рассказывает Лена. — Болезнь эта, оказывается, страшная, непредсказуемая. Надо прививаться — это как дать чуть больше надежды родным и близким на то, что вы просто выживете. Я верю, что врачи в больнице боролись до конца за жизнь Кати и Васи. Но я не могу избавиться от мысли, что если бы Васе не рассказали о смерти мамы, он был бы жив. Ведь это сказала ему не я, которая может обнять и поплакать вместе. А посторонний человек, не имеющий на то разрешения. А Вася не плакал, держал в себе и задержал до инсульта. 

— Слово убивает. С лёгкостью. Теперь я это знаю. Простила ли я? Нет. Не смогу. Но справедливости хочу.

23 сентября Елена Безумова прошла ревакцинацию от коронавируса. 28 сентября она написала заявление в следственный комитет, прокуратуру и региональный минздрав по фактам нарушения сотрудником больницы норм медицинской этики. Министерство здравоохранения Архангельской области по фактам из заявления Елены Безумовой проводит проверку. О ее результатах будет известно в середине октября.