К 80-летию Северных конвоев: Поднимали к походу и бою громкого боя колокола
Первым был конвой «Дервиш», его опасное плавание продолжалось с 21 по 31 августа. В Архангельск были доставлены глубинные бомбы, магнитные мины и другие грузы. Это было 80 лет назад
Огненными милями были испытаны многие наши земляки. Теперь в живых почти никого не осталось… Память о моряках хранят их дети, внуки, правнуки, историки, журналисты. Я тоже записывал воспоминания участников плаваний в конвоях, заслуживших медали и ордена.
Рулевой и сигнальщик «малютки»
Фото Валентина ГайкинаАлександра Елфимова за год до окончания пятилетней учёбы в Омском художественном училище имени Врубеля призвали на флот: никаких отсрочек, надо служить — и всё тут. На Дальнем Востоке в учебном отряде подплава он получил специальности сигнальщика и рулевого. Учился на отлично.
В начале Великой Отечественной дивизион, в котором предстояло воевать Александру Елфимову, пошёл на Север, в Полярный. Одна лодка по дороге погибла.
Из воспоминаний Александра Прокопьевича Елфимова:
«Чего у нас только не было — и разведчиков в Норвегию высаживали, и горели, — я вёл себя спокойно, сейчас сам удивляюсь. Не герой, но спал между вахтами хорошо.
Наша „малютка“ потопила торпедами четыре корабля противника — два тральщика и два транспорта.
Служба шла так: четыре часа на руле стоишь, четыре — отдых, затем четыре часа на сигнальной вахте. И так дальше. Я в „малютку“ влюблён. Чем хороша? Да она всем плоха — тесно экипажу, в котором всего‑то двенадцать человек. На четвереньках по ней ползали. Спал я за дизелем, вечно на меня солярка капала. Но ведь родная же лодка…
Море интересное, красивое, я его мысленно писал красками. Но карандаши и блокнот всегда при мне находились, товарищей своих рисовал. Эти рисунки теперь в Государственном музейном объединении „Художественная культура Русского Севера“».
В музейном объединении не только рисунки, но и холсты Александра Елфимова. Есть его работы и за рубежом, и в музеях страны. На этюды он охотно ездил в Вельский и Котласский районы, на Соловки, Кий-остров, на родину Фёдора Абрамова. Чем художник становился старше, тем краски его — ярче. Он из тех людей, которые не наработались за свою долгую жизнь.
Кок эсминца «Разумный»
Фото Валентина ГайкинаАрхангелогородец Рудольф Кунников в первое своё плавание пошёл в 1942 году юнгой на гидрографическом судне «Академик Шокальский». Потом был призван на флот, отправлен на Соловки в учебный отряд. Там не спрашивали, кто кем хочет стать. Отсчитали 30 человек — смена рулевых. Ещё 30 — смена радистов. Ещё три десятка — коки. Кунников попал в них. «Не хочу!..» — упорствовал. За строптивость ему дали трое суток гауптвахты, а потом внушили: без кока корабль воевать не может. Смирился.
Из воспоминаний Рудольфа Александровича Кунникова:
«Всё у нас было на эсминце „Разумный“: участие в набеговых операциях, налёты фашистских самолётов, обледенение корабля. Если на вахте находился старший кок, тоже северянин, Борис Кирсеев (мы по суткам стояли), то я шёл лёд окалывать. Подлодки за нами охотились: только отбомбимся, с другой лодкой надо разбираться, потом с третьей… По боевому расписанию я был санитаром. Как художник выпускал боевые листки, оформлял Ленинскую каюту».
В учебном отряде Кунников научился варить борщи, щи, гороховый суп. Мог бы для экипажа эсминца «Разумный» селянку приготовить, но не из чего было. Каши, макароны по‑флотски, тушёнка с картошкой — несложно. Компот — само собой. Если мясо подбрасывали, то Кирсеев и Кунников котлеты делали. На стоянках удавалось печь пончики или пирожки.
Выпускник Одесского художественного училища Рудольф Кунников стал живописцем и геральдистом. В Эрмитаже находятся 50 знаков и значков нашего земляка, посвящённых Соловецкой школе юнг, Архангельскому морскому порту, музею Арктики и Антарктики, участникам оборонных работ… Рудольф Александрович — автор знака «Участник плавания в конвоях»; почётный член британского клуба «Русский конвой».
Юнга Северного флота
Фото из архива Олега ХиманычаКосте Юданову сказали, что раз у него плоскостопие, то в школу юнг ему нельзя. Парень засопел, потом заплакал. Врач пожалел: «Ладно, парень, поезжай на Соловки, но тебе будет трудней, чем другим, держись!»
И он держался, хотя и в строю, и во время больших переходов ему было непросто.
Юданов — из первого набора юнг. Мальчишек привели в лес: вот ваша школа… Они вгрызались в пригорки, гривы. Строили землянки, тщательно маскировали их дёрном, чтобы не были заметны вражеским самолётам. Ещё в ноябре полторы тысячи человек жили в палатках.
– Работали будь здоров! — вспоминал Константин Михайлович. — Вся одежда, ботинки изорвались. Представьте себе: немаленькое дерево срубили — пацаны, 25 человек, берут его и тащат. Едва справляются. Притащили… А командир кричит: давай-давай! Мы говорим: отдохнуть надо. А нам: на ходу отдохнёте.
Среди нас были поначалу истощённые ребята. Кормили неплохо, но всё равно не хватало.
Зимой мы в озере лёд кололи, чтобы умыться поутру холодной водичкой. Но это ладно. К слову, больше и негде было. Мы и стирали там. А рабочее платье, брезентовое, попробуй голыми руками да на морозе!.. Руки были красные, как лапы у гусей. Это пока не построили баню-прачечную.
Присягу Юданов принял на Соловках в 16 лет. Выучился на корабельного электрика. Воевал на знаменитом гвардейском эскадренном миноносце «Гремящий». Участвовал в 30-ти походах, из них эсминец 16 раз сопровождал конвои, том числе союзные.
– На войне как на войне, — продолжал рассказ Константин Михайлович. — Немецкие бомбардировщики атаковали конвои, пикируя и сбрасывая бомбы. Торпедоносцы шли на очень низкой высоте. Подлодки противника подвсплывали на перископную глубину внутри и снаружи каравана. От всех них мы отбивались. Мы были измучены тревогами, штормами.
После войны К. М. Юданов работал в Северодвинске на «Звёздочке». Его знали не только как главного диспетчера предприятия, но и как автора песен — он сочинял музыку на стихи северодвинца Олега Раменского, Николая Рубцова, Анатолия Жигулина. Сам исполнял свои произведения под гитару. Песни в авторском исполнении передавали по российскому радио, по Первому каналу телевидения. В дни 50-летия Великой Победы Юданов выступал в Москве на одной сцене с Василием Лановым, Львом Лещенко, «поющим актёром» Александром Михайловым.
О Константине Юданове говорили, как о Леониде Утёсове: поёт сердцем.
На 70-летие К. М. Юданова «Звёздочка» подарила ему замечательную гитару, сработанную московским мастером.
Одна из юдановских песен — на стихи юнги Виталия Леонова:
Разве, дружище, забыть нам с тобою,
Как нас матросская служба свела.
Как поднимали к походу и бою
Громкого боя колокола.
Колокола не затихали всю оставшуюся жизнь.
Юнга пароходства
Борис Григорьевич Коротяев связал свою судьбу с морем в 14 лет. Он был юнгой Северного морского пароходства.
Фото Валентина ГайкинаШколу юнг пароходства организовали в Архангельске в 1942 году. В 1943 году Борис Коротяев стал курсантом палубного отделения. Уже вскоре — первая практика. У Коротяева она была на госпитальном пароходе «Вятка». Укачивало парня. Помог совет боцмана: «Сухарик с солью погрызи. Да на небо смотри, а не на воду. Да про работу не забывай». Золотые слова!
Из рассказа Б. Г. Коротяева:
– Потом мы опять немножко поучились — и снова пошли на пароходы. Я был на грузопассажирском судне «Карелия».
В нашей школе больше 200 выпускников, все флоту пригодились. К слову сказать, принимали в школу обездоленных, сирот… Учили нас серьёзно. Велись все общеобразовательные предметы. Математику вёл профессор Архангельского лесотехнического института. Писали мы на газетах, на старых бумажных мешках. Много времени проводили в такелажной мастерской. Поначалу ходили в колодках — кирзовый верх, деревянная подошва, шнурки из сизали. Но скоро нас приодели — обмундировали в форменки, фланельки, ботиночки, хорошие шапки, американское шерстяное бельё. Заметьте, учили нас многому — и галстуки завязывать, и танцевать. Артистка драмтеатра Маркотта вела кружок бальных танцев.
Нас, ребятню, жалели и в дальние конвои не брали. Мы узнавали воды Онежского, Кандалакшского заливов. Возили боеприпасы, продовольствие, людей. Краснофлотцы были на пушках и пулемётах первыми номерами, а мы — вторыми, боеприпасы подносили.
Мин было много, юнги стояли вахты вперёдсмотрящими. По секторам — на мостике, на левом борту, на правом, на полубаке. Я обнаружил две мины — два «шарика с рожками».
Работали мы наравне со взрослыми, скидок нам не делали. Но иной раз я слышал: «Поди отдохни в сушилку». Придёшь — и замертво падаешь…
После войны Б. Г. Коротяев снова учился. Капитанил. Несколько раз пересекал Атлантический океан, два раза ходил в Антарктиду. По полгода ловил в тралфлоте селёдку. В 1984 году сделал последний рейс. До 1988 года работал на берегу. В клубе «Братство северных конвоев» был вице-президентом. При его непосредственном участии установлены мемориальные доски, посвящённые юнгам пароходства, — на зданиях 4‑й и 6‑й школ и мореходки (института имени Воронина), где учились защитники Отечества.
