Попавшие в беду дети рассказали о проблеме спустя несколько лет

– Раньше такие совместные приёмы были единичными, а сейчас, наоборот, редки случаи, когда мы принимаем по отдельности – вместе гораздо удобнее, – говорит первый заместитель руководителя Следственного управления Следственного комитета по Архангельской области и НАО Владимир Кулаков, пока мы располагаемся в приёмной в ожидании звонков.

– Особенно много обращений сегодня по поводу ситуаций, когда родители разводятся, определяя, с кем будет жить ребёнок и кто как будет с ним видеться. Причём с такими вопросами идёт много отцов, особенно когда бывшая жена вступает в новый брак и у ребёнка, оставшегося жить с мамой, появляется другой «папа», который тоже включается в воспитание. Всё это очень сложные вопросы, требующие детального разбирательства и зачастую совместных усилий, тем более что нередко родители оговаривают друг друга, – рассказывает Елена Молчанова, уполномоченный по правам ребёнка при губернаторе. – Также часто обращаются за помощью дети-сироты, имеющие право на жильё, но не получившие его. Много вопросов касается опеки. Причём, как правило, на личный приём люди обращаются с нетипичными историями.

Прямо из следственного отдела по Плесецкому району выходит на видеосвязь молодая женщина по имени Мария. Она рассказывает, что несколько дней назад сбежала с дочками двух и четырёх лет из Пуксы, где жила у знакомых и её детей избивали. К тому же один из соседей оказался, по её словам, педофилом. В полицию женщина не обращалась.

Сейчас девочек по инициативе органов опеки обследуют в больнице, и она находится с ними, но возвращаться ей некуда: своё жильё много лет назад сгорело, манёвренное, что предлагают, – «ни потолка, ни стен». В этой ситуации, говорит Мария, опека может отобрать у неё дочек: выясняется, что она уже лишена родительских прав в отношении старших детей, не работает и живёт на детские пособия. Но она уверена, что если сейчас удастся решить вопрос с жильём, девочек оставят, и просит «разрешить» ей единственный возможный для неё сегодня вариант – переехать к подруге в деревню. Сейчас «опека против».

– Для меня лично всё, что вы рассказали, очень тревожно. Будем разбираться, – говорит Марии Елена Молчанова.

Когда видеосвязь отключается, мне поясняют, что проверять будут все изложенные факты: Елена Молчанова делает себе отметки по поводу опеки, Владимир Кулаков записывает фамилию соседа Марии, которого она считает педофилом, и. о. прокурора области Сергей Белогуров тут же связывается с прокурором Плесецкого района и отдаёт распоряжение провести проверку по фактам насилия в отношении детей.

На 103‑м месте

Ещё одна посетительница в этот день – совершеннолетняя сирота Полина из Архангельска. Полина показывает судебное решение, которое обязует муниципальные власти предоставить ей как сироте жильё. Решение вступило в силу ещё в 2017 году, но квартиру Полина до сих пор не получила.

– За четыре года я продвинулась в очереди с 500‑го до 103‑го места, – говорит девушка. – Всё это время живу у тёти, так как снимать жильё на мою зарплату невозможно, а манёвренное предлагают такое, что жить в нём нельзя.

При этом в ходе разговора выясняется, что Полина по незнанию так и не направила исполнительный лист, прилагающийся к судебному решению, судебным приставам. Девушке советуют сделать это как можно скорее, это должно ускорить процесс.

– При каждом таком обращении прокуратура инициирует проверку и выясняет, что делается, чтобы обеспечить сироту жильём. Бывает, вскрываются и нарушения. Я не скажу, что таких дел очень много, но факты есть, – говорит и. о. прокурора области Сергей Белогуров.

– Примеры – уголовное дело в отношении главы МО «Обозерское», которая необоснованно перевела квартиры из специализированного жилфонда в фонд социального найма, дело в отношении главы МО «Савинское», которая перевела квартиру из специализированного жилфонда, находящуюся в пользовании сироты, в аренду иному лицу. В последнем случае глава сделала это с согласия сироты, и, тем не менее, она не имела права это делать, – рассказывает Владимир Кулаков. – В МО «Североонежское» сотрудники администрации убедили сироту в необходимости отказаться от квартиры под предлогом проведения в этой квартире ремонта. В МО «Каргопольское» было зафиксировано неудовлетворительное состояние жилья для сирот. В Котласском районе выявлены случаи приобретения в 2014–2015 годах квартир для сирот, которые не соответствовали предъявляемым нормам и требованиям.

При этом в целом очередь сейчас стала двигаться быстрее, отмечают чиновники.

– На 1 января 2021 года в списке сирот, нуждающихся в жильё, 2263 человека. За 2021 год запланировано обеспечить жильём 227 человек. По состоянию на 22 апреля уже обеспечено 73 человека. Так что вполне возможно, девушка Полина получит жильё в этом году или в начале следующего, – говорит Владимир Кулаков.

Спустя годы дети заговорили…

Людмила из Няндомы специально приехала в Архангельск и пришла на этот совместный приём от имени своих знакомых, которые третий год «борются» за то, чтобы вернуть себе право быть приёмными родителями для пятерых племянников.

– Семья у детей изначально была благополучная, но умер отец, и мать, не справившись с утратой, начала пить. На этом этапе родственники детей неоднократно звонили в опеку и предупреждали, что ситуация ненормальная. Но опека долгое время никаких действий не принимала, возможно, потому, что семья жила неблизко – в деревне Моша, в 30 километрах от Няндомы. Пока однажды «одним днём» не решили лишить мать родительских прав, – рассказывает Людмила. – Узнав об этом, мать предупредила опеку, что повесится. И когда её всё‑таки лишили прав, выполнила обещание.

Людмила рассказывает начало истории так подробно, поскольку уверена, что нынешняя позиция опеки – не отдавать детей родным – связана именно с бездействием её сотрудников на том этапе и противостоянии, начавшимся на этой почве с родственниками детей.

Сначала, сразу после смерти матери, дети были «без проблем» переданы родным: для троих стала приёмной семья одной тёти по матери, для двоих – семья другой. Но спустя три года, по словам Людмилы, они неожиданно для всех были изъяты и отправлены в детский дом по формальной причине. И с тех пор ситуация не сдвигается с мёртвой точки: родственники судятся с опекой, опека детей не отдаёт, дети хотят «домой» и рассказывают, как их бьют и унижают воспитатели в детском доме. Ко всему, говорит Людмила, оказавшись в детдоме, старшие мальчики и девочки заговорили о том, что в то время, когда они жили с родной матерью, их сексуально домогались знакомые родителей. Почему не говорили раньше? «Говорят, что боялись попасть в детдом».

– А вы, когда узнали, почему никуда не обратились? – спрашивают Людмилу.

– Так ведь много лет прошло, – отвечает она.

Ей предлагают тут же написать обращения по трём адресам: к региональному уполномоченному, в прокуратуру и в Следственный комитет – и изложить всё сказанное письменно, в том числе и про насильственные действия, о которых заговорили дети.

– Большая часть заявлений о сексуальном насилии не подтверждается, но по любому из них нужно проводить проверку, – комментирует Владимир Кулаков. – У нас был случай: во время такого личного приёма на Соловках пришли две местные жительницы и сообщили о том, что на острове есть не совсем адекватный, по их наблюдениям, человек. Оснований для привлечения его к ответственности не было, но рассказанное заставило обратить на него внимание: женщины сообщили, что этот человек выкрикивал их маленьким дочкам – дошкольницам – что‑то с сексуальным подтекстом. Мы этого человека поставили на контроль, направили информацию о нём в органы МВД. И когда спустя некоторое время одна девочка рассказала о том, что несколько лет назад её изнасиловал в Архангельске мужчина, данные которого она частично знала, мы сопоставили факты и стали его проверять. В итоге насильником оказался именно он. Сейчас этот мужчина отбывает наказание.

– А жалобы на сотрудников органов власти, как в случае с детьми из Няндомы, часто на личных приёмах приходится слышать? – спрашиваю я.

– Постоянно, – отвечают и Елена Молчанова, и Владимир Кулаков, и Сергей Белогуров.

– Но по большей части эти факты не подтверждаются. Подтверждаются в основном случаи бюрократии, – добавляет Сергей Белогуров. – Но обращения, поступающие в ходе личных приёмов, всегда показывают срез проблем, существующих в обществе.