Яйцо динозавра, найденное под Онегой, оказалось шуткой природы
В начале января 2020 года на одной из торговых интернет-площадок появилось объявление о продаже «окаменелого яйца динозавра с зародышем внутри»
Антон УльяхинПо словам продавца по имени Сергей, возраст находки, обнаруженной в окрестностях реки Онеги, 65–120 миллионов лет. А потому и цена соответствующая – 770 тысяч рублей.
Однако, по словам Антона Ульяхина, научного сотрудника палеонтологического института им. А. А. Борисяка Российской академии наук, морские отложения по берегам Онеги относятся ко времени, когда динозавров ещё и в помине не было. Так что же за «яйцо» там обнаружено?
– Антон Васильевич, сколько сегодня на территории Архангельской области выявлено местонахождений ископаемых остатков древнейших многоклеточных животных и растений?
– Речь идёт о так называемой вендской (эдиакарской) фауне, или вендобионтах – древнейших многоклеточных на Земле (Прим. ред. – в вендский период – около 600 миллионов лет назад – Землю населяли мягкотелые существа – первые из известных широко распространённых многоклеточных животных). Конкретную цифру назвать затрудняюсь, но, думаю, что не больше десяти. Всего в мире наберётся десятка три. Дело в том, что доступных для исследований выходов вендских (эдиакарских) отложений на дневную поверхность на планете Земля не так много, и далеко не все они содержат ископаемые. В России первое местонахождение вендобионтов обнаружено в 70‑х годах ХХ века именно в Архангельской области. Кстати, на Онеге вендские отложения обнажаются, и, в отличие от костей динозавров, вендобионтов там находили.
– Где расположены эти месторождения, и какой их научный потенциал?
– Местонахождения расположены вдоль берега Белого моря, по берегам впадающих в него рек, а также в оврагах. Часто это очень крутые склоны, сложенные слоистыми морскими отложениями вендской системы. В определённых слоях находят отпечатки самих животных. Научный потенциал велик, потому что так называемая беломорская фауна венда довольно разнообразна по видам, многочисленна по находкам в целом, что очень важно для изучения. Отпечатки этих мягкотелых часто прекрасной сохранности, чего не скажешь о других регионах мира, где они встречаются.
– Каким образом сегодня изучается палеонтологический потенциал региона?
– Проводятся сезонные полевые изыскания, в частности нашим палеонтологическим институтом. Результаты этих изысканий и последующей работы с найденным материалом – научные публикации, которые появляются каждый год, а также доклады на конференциях. Например, последний такой доклад был на днях представлен на конференции «Палеострат» у нас в институте. Речь шла о трёхлучевых докембрийских животных – трилобозоях. Новые данные по строению мягкого тела, в частности интерпретация центральных желобков как пищеводных каналов, выделение рта в центральной части «щита» (тела) животного и сохранившиеся следовые дорожки позволили уточнить их морфологию и установить характер передвижения. Раньше точно не могли сказать, были ли трилобозои сидячими или подвижными животными. Теперь можно констатировать, что они могли передвигаться, но, видимо, очень медленно. Читаются также научно-популярные лекции по теме вендской фауны. Последние выступления в виде цикла были в Биологическом музее имени Тимирязева в прошлом году.
– Несколько лет назад на территории региона было зафиксировано несколько случаев нелегального сбора палеонтологических объектов, а находки из Архангельской области активно продавались в интернете. Сегодня есть ли действенные меры, которые могут помочь сохранить палеонтологическое наследие региона?
– Как складывается сейчас ситуация в Архангельской области, не могу точно судить, но то, что ведётся незаконный поиск и продажа наиболее ценных палеонтологических объектов, таких как остатки вендской биоты – это правда. К сожалению, эта проблема встаёт перед всеми регионами, где находимые палеонтологические объекты становятся предметом незаконного заработка. Здесь речь в первую очередь идёт о геологических памятниках или известных науке местонахождениях, где для изысканий нужно соответствующее разрешение.
Подобная проблема закреплена у нас на законодательном уровне. Существует федеральный закон «О недрах». В нём не единожды упоминается и о палеонтологических объектах, представляющих собой научную и культурную ценность. Конечно, всегда найдутся те, кто нарушит статью №33 данного закона (прим. ред – остановить любые работы при обнаружении редких находок и сообщить об этом госорганам). Эта проблема особенно остро стоит в Якутии, где в промышленных масштабах добывается мамонтовая кость. Ситуацию с таким «браконьерством» там пытаются наладить, разрешая добычу только тем, у кого есть лицензия на сезонное использование определённого лицензионного участка. К таким законным изысканиям подключаются и палеонтологи. Но кость мамонта идёт на промышленный поток, и здесь крутятся деньги, не сопоставимые с теми, которые заработают на вендобионтах, интересных довольно узкому кругу в лице собирателей ископаемых. Поэтому меры для сохранения палеонаследия Архангельской области, конечно, есть, но они вряд ли будут активно при необходимости применяться.
– Часто ли частные лица, нашедшие палеонтологический объект, обращаются к вам за экспертным мнением?
– Да, обращения определить что‑то непонятное и не всегда на деле имеющее отношение к палеонтологии, происходят довольно часто. В соцсети Facebook я веду паблик, посвящённый палеонтологии России «PaleoRus». Время от времени получаю письма с фотографиями находок, некоторые из которых уже заранее позиционируются как нечто уникальное, и требуется лишь подтверждение этой уникальности. В действительности чаще всего приходится давать опровержения. Это нисколько не удивляет, потому что для обывателя какая‑нибудь копытцевая кость коровы – был реальный случай, – может выглядеть, как зуб какого‑то вымершего хищника-гиганта, неизвестного доселе науке. Самое печальное, что люди порой предпочитают оставаться при своём мнении и не хотят прислушиваться к тем, кто действительно «в теме».
Из Архангельской области тоже обращались. Последний случай – как раз «яйцо динозавра» с Онеги. На нашем Европейском Севере совсем уж нереально такое найти. Ведь река Онега не вскрывает континентальные отложения юрской и меловой систем, в которых обычно находят остатки динозавров. Наиболее молодые морские отложения по берегам Онеги относятся к каменноугольной системе, когда динозавров ещё и в помине не было. Первые динозавры появились почти на 100 миллионов лет позже самых молодых пород рассматриваемого района. Некоторые могут сказать: «А как же кости динозавров, найденных под городом Котлас?» Да, действительно, ещё в конце XIX века профессором Варшавского университета Амалицким на реке Малой Северной Двине было найдено уникальное местонахождение фауны наземных четвероногих пермского периода, с которого фактически и началась история отечественной палеонтологии позвоночных. Но пермские позвоночные никакого отношения к динозаврам не имеют – они древнее и относятся совсем к другим группам четвероногих. Амалицкий нашёл целые скелеты и множество отдельных черепов и костей амфибий, бегемотоподобных парарептилий скутозавров и звероподобных ящеров с длинными клыками, таких как иностранцевия.
– Что необходимо сделать человеку, нашедшему объект, представляющий на первый взгляд научную ценность?
– Необходимо обратиться к специалистам по тому направлению исследований, которое, по мнению человека, сделавшего находку, больше всего подходит для разрешения вопроса касательно предполагаемой научной ценности найденного объекта. Сделать это не так уж сложно при наличии интернета. Контакты, например, нашего палеонтологического института найти легко, да и многие наши сотрудники, особенно молодые, общаются через социальные сети. В палеонтологии довольно часто бывает так, что любители, у которых есть интерес к прошлому, но нет соответствующего образования, находят поистине уникальные вещи, и их единственное верное решение – показать находки палеонтологам. Только тогда и научная среда, и общественность получат важную информацию, как ещё один кусочек пазла гигантской и сложной картины прошлого.
