Прекрасные лужи Зои Гавшинской

Мы знаем, что закулисье есть у театра, которое манит своей таинственностью. Но и у художников, оказывается, оно тоже есть…

Обычно мы видим открытие выставки, когда художнику дарят цветы и говорят добрые слова. Нарядная публика, знатоки живописи, искусствоведы, журналисты. Закрытие тоже бывает красивым. А что потом?

Зоя Гавшинская– Многие думают, что жизнь у художника – сплошной праздник, – говорит известный архангельский художник Зоя Гавшинская, настраивая коробки, куда будут складываться картины.

Кто их будет упаковывать? Сама художник и будет, так получилось, что в этот момент помощников не нашлось. Вернее, нашлась я, а ещё один помощник в это утро проткнул ногу.

Работы Зои пока на стенах выставочного зала культурного центра «АРТель». Эту выставку я посмотрела буквально накануне, так получилось. 

Пришла с утра пораньше, когда здесь ещё никого не было – лишь сотрудница центра, которая очень интересовалась моим мнением почти о каждой картине.

– Вот вы остановились возле работы, которая называется «Дворик общежития сельхозтехникума», – говорит она, – видно, что она вам нравится. Почему? Она ведь не характерна для творчества Зои Гавшинской…

А я думала о том, что в жизни, скорее всего, это довольно скучный дворик, засаженный цветами, которые в народе называют «золотые шары», но так‑то они никакие не золотые. Ещё там росли подсолнухи – огромные такие – дворик-то из средней полосы… А на полотне он волшебно прекрасен – залитый золотом и солнцем.

Вот для того художники и нужны, чтобы показывать, каким может быть небанальным мир!

– Посмотрите на эту реку! Только вот с этого угла, когда луч солнца лишь задевает работу, – предлагает мне моя собеседница. – Видите, как вода играет? Зое вообще вода даётся – она получается у неё всегда и везде. У неё каждая лужа прекрасна!

И она ведёт меня к работе, где действительно изображены лужи, и они, правда, прекрасны. Потом она показала работы, «которые нравятся всем», они мне тоже понравились – это зимний уголок Чумбаровки и зимняя же Веркола. «Потому, что здесь уж отклик в каждом сердце».

Решила, наконец‑то, познакомиться с этой сотрудницей, предполагая, что она искусствовед.

– Что вы, – слегка смутилась она, – меня зовут Юля, я гардеробщица, – и заторопилась, – мне пора – посетители сейчас подойдут…

Рассказываю об этой экскурсии Зое, она радуется такой оценке и соглашается – да, действительно, вода ей лучше всего удаётся, в лужах тоже…

Приступаем к работе. Зоя показывает, как снимать картины, это довольно просто. Но сначала нужно переступить психологический барьер – вот они недосягаемые – руками не трогать – на белоснежных стенах… А тут берёшь и разрушаешь эту гармонию.

Но зато я прикоснулась к работам Зои Гавшинской в буквальном смысле слова. Несу «Лужи» и боюсь расплескать. Потом «Дворик…» Все работы выстраиваются в ряд, как новобранцы, для которых закончился праздник жизни, и теперь их ждут тесные теплушки вагонов. В нашем случае – коробок. Но большинство мы увязываем верёвкой по несколько штук. Конечно, увязывает Зоя, переживая, что от этого портятся рамы, а они ведь дорогие… Удивляюсь, как мастерски она завязывает узлы. Просто профессионал.

Оказывается, да, профессионал. Когда не поступила в Ярославское художественное училище, пошла работать на текстильную фабрику, её оттуда потом не хотели отпускать, поскольку выработка была, как затем у ткацких машин. Могла бы стать передовой работницей.

– У меня мама работала в прядильном цехе, – рассказывает Зоя, пока мы занимаемся упаковкой. – В ткацком как звук идёт – тших, тших. А в прядильном так высоко: вьють, вьють. Это очень тяжело вынести, поэтому там обязательно друг с другом разговаривали, чтобы отвлечься. У мамы была напарница, с которой она разговаривала, звали её Валентина, но мама называла Валькой – любя. Рассказывала каждый вечер, какая она умная, целеустремлённая, какие у неё интересные мечты. Как‑то раз говорит: «Сегодня пойдём в парк, Валька с парашютом будет прыгать, просила, чтобы я пришла, надо поддержать». Пришли – народу собралось… Парашютисты прыгают, а кто из них Валька? И тут один парашютист упал в пруд. Мама как закричит: «Это же Валька!» Конечно, парашютиста спасатели вытащили. Назавтра она узнала, что, правда, это была Валентина. Потом мама рассказала, что она очень хотела учиться, а для этого нужна была работа, не зависящая от смен. Молодой прядильнице предложили стать смазальщицей – это низкооплачиваемая и тяжёлая работа – смазывать механизмы, а ещё на них собиралась такая блестящая пыль. Я как‑то зашла, смотрю, как она красиво блестит. Рукой тронула, а это масло. Вот эту масляную пыль она тоже собирала. Мама о Вальке всегда с таким уважением говорила, что она такая труженица, что многого добьётся. А когда услышала, что она в космос полетела, руками всплеснула: «Наша Валька! Добилась-таки!» Я её тогда упрекнула, дескать, она первая женщина-космонавт Валентина Терешкова, а ты Валькой её называешь… А она отвечает: «Всё равно Валька, всё равно наша».

Мы говорим о том, что сбываются мечты, казалось бы, несбыточные. Это даже не из Золушки – в принцессы, а из рядовой фабричной работницы – в космонавты. Но тогда были именно такие мечты и такие возможности. А у Зои была мечта стать художницей. Отец противился – что это за профессия такая? А когда она уже жила и работала в Архангельске, очень удивился, что ей и квартиру дали, и зарплата была приличная…

Зоя идёт искать молоток. Потому что у некоторых картин на тыльной стороне отошли гвоздики, она их тоже вполне мастерски загибает. Надо уметь делать всё.

– Когда собираемся на пленэр, я на всех геркулесовую кашу варю, – рассказывает Зоя, – ездим за свой счёт, на всём экономим, а каша у меня вкусная. А не ездить нельзя – художнику без новых впечатлений никак…

Эти впечатления я бережно снимаю со стен. И кусок зимней Чумбаровки – она такая сказочная, хотя, если присмотреться, вполне узнаваемая, и зимнюю Верколу – знакомую и незнакомую одновременно. А ещё много цветов.

Теперь нам предстояло становиться грузчиками и носить работы в машину. Но тут пришла Ольга Алиева, директор центра, и пригласила нас пить кофе. Заодно они с Зоей Гавшинской помечтали о том, как было бы хорошо здесь, в «АРТели», сделать гостиную, где можно было бы не только проводить концерты и творческие вечера, а собираться и общаться. А ещё возобновить аукционы – у многих художников есть что предложить на продажу. А проводить их мог бы Силантий Поморыч – хозяин «АРТели».

Пока мы пили кофе и мечтали, кто‑то работы унёс и погрузил. И этот «кто‑то» припадал на пораненную ногу. Оказалось, что это и есть тот самый помощник – сам Андрей Александрович Пономарёв, артист Северного хора и режиссёр-постановщик программ центра. Он же и Силантий Поморыч.

Он играет на всех инструментах, но сейчас он был в роли водителя, а когда мы подъехали к дому, где находится мастерская Зои, снова стал грузчиком, а я к нему присоединилась. Правда, он предложил называть нас волонтёрами. Вполне подходяще. И вот уже вся красота работ Зои Гавшинской прислоняется к обшарпанным стенам подъезда, потом – на лифте на самый верх и домой, в мастерскую. Таков путь и на выставку, и с выставки тоже.

Андрей Александрович чай пить отказался – впереди у него три репетиции. А мы с Зоей расставили работы, заполнив часть пространства мастерской, и поставили чайник.

Вокруг красоты было много. Даже слишком много. Как у Маркеса застряли куски времени: в маленьком городке под дождём женщины продавали цветы из своих огородов, поэтому особенно яркие, сама Зоя молодая с сыном, а ещё поле подсолнухов, речка возле Кижмы – её писала, когда ездила туда ещё с мужем, художником Николаем Носковым, которого уже нет в живых. А речка так же плещется…

А ещё без устали танцует балерина – это уже работа маленькой ученицы Зои. Ведь Зоя Валентиновна Гавшинская – известный педагог, разработавший свою методику обучения. Ну это когда все дети талантливы… Они потом становятся талантливыми взрослыми, кстати, не обязательно художниками. Но и художников она воспитала много.

Зоя устало сидит на диване. Теперь можно сказать, что выставка завершена. Рядом с упакованными работами стоит тоже упакованный чемодан. Художник собирается за новыми работами – где‑то её ждут ещё не распустившиеся цветы… И ещё не пролился дождик, который станет затем лужей… Но благодаря Зое Гавшинской мы знаем, сколь прекрасной она может быть…