Попасть сюда можно разными путями. Можно приплыть на корабле, пройдя длинным месячным переходом по Северному морскому пути.
Можно стремительным броском на вертолёте с военными или геологами. Можно в составе вездеходных экспедиций, которые во множестве устремляются сюда, к самой северной точке континента, символизирующей границу обитаемого мира. А можно совсем простым и в то же время самым необычным способом – пешком, на лыжах или на лодке, по рекам, на что могут отважиться лишь опытные и безрассудные путешественники.
Здесь сходятся воды двух морей – Карского и Лаптевых – белый медведь чувствует себя тут полноправным хозяином, а летом, когда открывается вода, прямо у берега можно увидеть плавные танцы белух. Вечный день и вечная ночь, пугающие бескрайние просторы тундры и Ледовитого океана. Здесь чувствуется дыхание Вечности.
«Поставил маяк – одно бревно»
20 мая 1742 года штурман Семён Челюскин на собачьей упряжке достиг мыса, как впоследствии будет доказано – самой северной точки материка Евразии. Он записал в путевом журнале навсегда вошедшие в историю географических открытий слова: «Погода пасмурная, снег и туман. Приехали к мысу. Сей мыс каменной, приярой, высоты средней, около оного льды глаткие и торосов нет. Здесь именован мною оный мыс: Восточный Северный. Поставил маяк – одно бревно, которое вёз с собою».
Мыс не произвёл на штурмана впечатления: в журнале он отметил, что берег здесь очень низкий и песчаный, с «небольшим выгибом». По его мнению, Восточный Северный мыс здесь окончился. Челюскин сделал открытие, которое опередило географическую науку и время.
Затем штурман направился на юго-запад к устью Нижней Таймыры. На карту были нанесены последние неисследованные километры северного побережья Таймыра, где Челюскин проехал и прошёл, выполняя описи, в общей сложности более семи тысяч километров.
Столетие спустя, впервые после первопроходцев, по Таймыру путешествовал будущий российский академик Александр Миддендорф. По его предложению Русское географическое общество переименовало северную оконечность Евразии из мыса Восточно-Северный в мыс Челюскина. С 1878 года это название было внесено в международную литературу и карты. Лишь в 1919 году норвежский геофизик и океанограф Харальд Свердруп на шхуне «Мод», установил, что именно этот невзрачный мыс и есть северная оконечность Евразии.
В условиях штормовой погоды
21 августа 1932 года ледокольный пароход «Русанов» бросил якорь у самого северного мыса Евразии – мыса Челюскин. Выгрузка проходила в сложных условиях штормовой погоды. К 6 сентября на пустынном берегу был построен жилой дом, внутри которого поместились радиостанция и небольшое машинное отделение. Были поставлены также две мачты и собачник. Так возникла новая полярная станция «мыс Челюскин».
На первую зимовку 1932 года осталось десять человек под начальством врача Георгиевского. Научный штат включал двух метеорологов Ф. П. Антонова и П. П. Неволина, гидролога В. Н. Кошкина, геолога Аллера и биолога Рутилевского. Экспедиционные работники – биолог и геолог – проделали значительную работу по изучению района станции. Зимовка 1933–1934 годов показала важное значение полярной станции-радиоузла, связывающего восток и запад Арктики. Особенно напряжённой была работа в дни «челюскинской» эпопеи.
Прибывшая в навигацию 1934 года третья смена полярников под руководством Ивана Папанина состояла уже из 35 человек. Полярная станция «мыс Челюскин» превратилась в крупнейшую хорошо оборудованную научную базу. Зимовщики построили павильон для магнитных наблюдений, оборудовали аэрологическую станцию, было построено два жилых дома, больница, новые здания радиостанции и машинного отделения, установлен ветродвигатель. В составе зимовки находилась лётная группа.
Немного романтики
Неприветлив мыс Челюскин. Зимой его леденят холодные ветры, с какой бы стороны горизонта они ни прилетели. Летом здесь нет шумных птичьих базаров, а лишь каменистая тундра да студёное море. Такие места раньше назывались «забытые Богом». Но их не забывают люди. Даже стремятся сюда. Одни называют это романтикой, другие – работой. И дело не в названии. Главное то, что караваны судов давно ходят проливом Вилькицкого.
За 85 лет на станции зимовало очень много полярников. В 60–70‑х годах штат насчитывал более 100 человек. А сколько геологов, путешественников и исследователей Арктики там побывало. Ведь до Северного полюса отсюда всего 720 миль. Настоящий жилой посёлок со своей администрацией, почтой, детским садом, аэропортом, теплицей. Возводились дома, росли семьи, строились планы. Молодёжь мечтала попасть сюда…
Сейчас всего этого уже нет. В 90‑е годы развал Советского Союза повлёк за собой и упадок полярных станций. Сейчас только в нескольких домах горят окна, большая часть – это опустевшие дома с чёрными выбитыми глазницами, стены которых покрыты толстым слоем инея, а с крыш свисают огромные шапки удивительно белого искрящегося снега, да горы ржавых бочек и металлолома. Всё, что такими титаническими усилиями было сделано и достигнуто нашими предками, сейчас находится в запустении. Большего легкомыслия по отношению к Арктике страна себе ещё никогда не позволяла. Заброшенный мёртвый посёлок. Жалко людей, обидно за Отчизну. Вот такая вот мечта…Такая романтика.
«Мне бы трактор сюда»
Хотя в последние годы жизнь потихоньку возвращается в Арктику: строятся новые здания, завозится новое оборудование, ставятся автоматические метеокомплексы, работа на станции продолжается, едет туда молодёжь, возвращаются специалисты после отпуска.
Более 18 лет – с апреля 1968 года и до конца сентября 1986 года – возглавлял станцию Николай Дмитриевич Тюков вместе со своей женой, Тамарой Артемьевной Тюковой и уволились они только в связи с выходом на пенсию.
Также 18 лет зимовал и был начальником ОГМС им. Е. К. Фёдорова Николай Ярославович Ковальчук. Он вместе со своей супругой Лесей Евгеньевной вырастил здесь своего сына, привезя его на мыс Челюскин в годовалом возрасте. В самые тяжёлые 90‑е годы пришлось ему обеспечивать работоспособность станции. Несмотря на многочисленные трудности, программа наблюдений не прерывалась. Именно на таких людях и держится Арктика.
В 2008 году станцию принял под своё начало Сергей Алексеевич Охрименко. После окончания Ленинградского Арктического училища он работал в Амдерминском УГМС на станции Харасавэй гидрометеорологом-радистом, затем на станции Меньшикова, которую потом и возглавил. В 1989–1991 годах в составе 35‑й Северной Арктической экспедиции работал на станции Молодёжная. После Антарктиды вернулся на свою станцию, после закрытия станции Меньшикова был начальником на МГ-2 имени М. В. Попова. А с 2008 года принял руководство на объединённой гидрометеорологической станции имени Е. К. Фёдорова.
За долгий плодотворный труд награждён нагрудным знаком «Почётный работник гидрометеослужбы России». Всё спорится в его руках, хороший хозяйственник, умеет ладить с людьми, ведь «соседи» – пограничники – всегда приходят ему на помощь в случаях возникающих трудностей. А их в Арктике хватает. Также чёткое выполнение своих обязанностей, высокая дисциплинированность, дружеская помощь, умение привить любовь к своему делу молодым специалистам – всё это стиль работы Сергея Алексеевича.
– Мне бы трактор сюда, чтобы я мог весь мусор, который здесь копился десятилетиями, собрать хотя бы в одно место, чтобы подготовить его для вывоза, – делится своим самым большим желанием Сергей Алексеевич. – Природа‑то наша красивейшая, поэтому мы обязаны беречь Арктику, любить её и должны и относиться к ней по‑человечески.
На вопрос, как молодёжь относится к работе в экстремальных условиях, Сергей Алексеевич отвечает честно:
– Не всем дано выдерживать тяжёлые физические и моральные нагрузки, связанные с работой на станции, уметь ужиться в маленьком коллективе, в условиях тесного и постоянного общения, с неподдельным юмором относиться к неизбежным большим и малым огорчениям и невзгодам, всегда быть готовым прийти на помощь товарищу. Иногда на полярные станции попадают люди, которые, несмотря на молодость и безупречное здоровье, начинают хандрить, опускаются физически и морально, плохо уживаются с коллективом, теряют всякий интерес к работе. Проклинают судьбу, забросившую их на зимовку. Такие люди, как правило, быстро уезжают – навсегда. Зато те, кто без каких‑либо эксцессов переносят выпавшие на их долю испытания и лишения и, несмотря ни на что, честно выполняют все возложенные на них обязанности, находят в своём нелёгком труде самую большую радость и навсегда остаются верны полярным краям…
Здесь очень суровый климат. Здесь преобладают лёд, снег, мороз и резкий ветер, но тут может быть необыкновенно красиво, когда светит солнце и работают тут люди, имеющие очень редкие специальности – Настоящие Романтики.
