Сверхранний рейс «Садко» 1937 года

80 лет назад ледокольный пароход «Садко» пробился к острову Рудольфа, доставив грузы зимовщикам

Чем вызван был рискованный поход, как прошёл и к каким он привёл результатам?

Открытие станции «Северный полюс»

21 мая 1937 года произошло событие, потрясшее мир своим героизмом. У Северного полюса приземлился самолёт лётчика Героя Советского Союза Михаила Васильевича Водопьянова с двенадцатью исследователями на борту. Он доставил 2,5 тонны грузов для создания научной станции «Северный полюс» и четырёх её зимовщиков: начальника Ивана Дмитриевича Папанина, магнитолога и астронома Евгения Константиновича Фёдорова, гидробиолога и гидролога Петра Петровича Ширшова и радиста Эрнста Теодоровича Кренкеля.

До 5 июня на льдину с острова Рудольфа прибыли ещё три самолёта Великой воздушной полюсной экспедиции, доставив больше – 7,5 тонн грузов. Руководивший экспедицией начальник Главсевморпути Отто Юльевич Шмидт 6 июня торжественно открыл станцию, и самолёты легли на обратный курс.

Три предыдущих месяца

Вылет полюсной экспедиции из Москвы намечался на 25 февраля 1937 года. Но заводы подготовили три самолёта лишь к 14 марта, а последний – к 20‑му. Стартовать пришлось 22 марта. Приземлились в Холмогорах, где снег на аэродроме был толщиной 80 сантиметров. Шесть дней ушло на доводку самолётов и смену огромных, двухметровых в диаметре, колёс на лыжи. Они тоже были внушительны: весили по 400 кг каждая, длиной восемь метров и шириной метр. Лишь 30 марта погода выпустила в Нарьян-Мар. Оттуда смогли улететь только 12 апреля. К тому времени солнце сделало снег липким, он тормозил набор скорости и не позволял самолётам оторваться. После десяти безуспешных попыток подняться в воздух, чтобы облегчить машины, слили по две тонны горючего с каждой и лишь тогда смогли взлететь. Нa оставшемся в баках бензине долетели до полярной станции «Матшар» на Новой Земле, где имелся запас горючего и аэродром. Вылететь с Маточкина Шара на Рудольф смогли лишь вечером 18 апреля, пережив двухдневный ураган и другую непогоду.

С Рудольфа самолёт Водопьянова стартовал 21 мая и в тот же день приземлился в районе полюса. К 5 июня к нему присоединились ещё три, доставив все оборудование станции и запасы полярникам на год планировавшегося дрейфа.

Несильный в арифметике Иван Папанин (образование начальное), только на полюсе подсчитал, что для зимовки им нужно дополнительно ещё две тонны бензина. Его пришлось слить с самолётов. В результате одной машине не хватило горючего для возвращения на базу. Самолёт, ведомый опытнейшим полярным лётчиком Анатолием Дмитриевичем Алексеевым, пришлось сажать на льдину между полюсом и Рудольфом. Погода позволила доставить горючее этой машине лишь 9 июня. В тот же день все самолёты собрались, наконец, на острове Рудольфа. Полюсная часть экспедиции завершилась.

Как возвратить самолёты домой?

На Рудольфе решили оставить машину Ильи Павловича Мазурука Н-169: вдруг придётся спасать папанинцев. Его самолёт и два поменьше должны были страховать и намеченные на лето три перелёта над полюсом из Москвы в США Героев Советского Союза Валерия Чкалова, Михаила Громова и Сигизмунда Леваневского, а также изучать с воздуха Землю Франца-Иосифа. Для этого нужно было срочно доставить на остров Рудольфа запас ГСМ.

Но как вернуть в Москву самолёты Анатолия Дмитриевича Алексеева, Михаила Васильевича Водопьянова, Павла Георгиевича Головина и Героя Советского Союза Василия Сергеевича Молокова? Ведь там лето давно согнало снег со взлётных полос. Для возвращения им надо было сменить лыжи на колёсные шасси. Но от тяжёлых самолётов они остались в Архангельске, а от самолёта-разведчика Головина – в Нарьян-Маре. Решили на ледокольном пароходе доставить колёса самолётам туда, куда они ещё смогут долететь на лыжах, а машине Мазурука – на остров Рудольфа.

Эти цели продиктовали срочность отправки парохода в столь раннее время к самому северному острову нашей страны. На рейс возложили и научные задачи, направив на «Садко» группу учёных.

Выбор судна и его капитана

Сперва газеты сообщили, что на Рудольф пойдёт «Малыгин». Затем – что это будет «Садко», а поведёт его капитан Николай Хромцов. Потом известили, что капитаном «Садко» назначен Артур Карлович Бурке. Днём его вступления в командование в судовой роли «Садко» записано 7 июня 1937 года. Причин, по которым Отто Шмидт заменил капитана, думаю, были две. Николай Хромцов лишь 14 июня 1936 года получил диплом капитана дальнего плавания, а Бурке штурманом и капитаном в Арктике ходил уже 22 года. И второе: в 1936 году именно Бурке на «Русанове» дважды в сложнейших условиях пробился сквозь льды к о. Рудольфа с грузами для строительства авиабазы. Рисковать не имели ни права, ни времени: самолёты полюсной экспедиции могли «попасть в плен» наступавшего лета.

Новость с первой полосы «Правды Севера»

12 июня в 1 час 30 минут «Садко» вышел из Архангельска. Эту новость в «Правде Севера» предваряла радиограмма Отто Шмидта с тремя вариантами возвращения. Первый – долететь до Амдермы, где есть ещё «три лыжных аэродрома, но туда не пускает пока погода». Второй – встретить судно с колёсами на Новой Земле. Третий – ожидать на Рудольфе. «Садко» Шмидт предлагал идти к острову Колгуеву и там ждать его указаний.

Портрет А.К. Бурке (художник М. Г. Платунов)Поздним вечером 14 июня, отдав якорь у Колгуева, «Садко» стал ожидать пароход «Вятку». Тот вёз из Нарьян-Мара колёса самолёта Павла Головина. Сообщение с борта «Садко» от своего специального корреспондента Николая Солодовникова «Правда Севера» вынесла на первую полосу: «…Аэродром Амдермы в удовлетворительном состоянии. 60 рабочих работают сейчас по засыпке проталин снегом».

Приняв назавтра с «Вятки» колёса и получив известия, что четыре самолёта вылетели на Амдерму, «Садко» двинулся туда же. Самолёты сели в Амдерме утром 16 июня, а «Садко» прибыл в 21 час 30 минут: пришлось взрывать лёд, преградивший путь в Югорском Шаре.

То, что не могло попасть тогда в газеты

В том рейсе на «Садко» корреспондентов было больше, чем в 1928 году на ледоколе «Красин», спасшем экспедицию Умберто Нобиле с погибшего дирижабля «Италия». Но на «Садко», кроме сотрудников центральных органов СМИ, был единственный корреспондент областной газеты – Николай Солодовников из «Правды Севера»! 22 июня «Правда Севера» поместила две его радиограммы. В первой он почти стенографически изложил текст выступления Отто Шмидта 19 июня на товарищеском ужине, устроенном на борту «Садко» для участников перелёта к Северному полюсу. Знаменитый лётчик и парашютист Яков Мошковский в книге «Записки пилота» (1938 год) написал о той встрече: «Вечером в кают-компании «Садко» замечательный банкет. Приняли нас так, как умеют принимать только моряки. «Садко» привёз нам письма, газеты, посылки, свежие овощи и фрукты, обмундирование, чтобы явиться в Москву одетыми по сезону. И самое главное – колёса, без которых мы не можем двинуться дальше.

Аэродром (в Амдерме. – Л. Б.) расположен на узкой песчаной косе, далеко вдающейся в море. Растаял последний снег.

– Как вы умудрились сесть здесь на лыжах? – спрашивали нас прибывшие на «Садко». Впрочем, – продолжал Мошковский, – и нам самим это совершенно непонятно.

Свой ответ на этот вопрос дал в 1996 году в книге «На моём веку» Василий Корельский. На том банкете его, третьего штурмана «Садко», ошеломило откровение начальника рудника Амдермы. Тот рассказал, что для сохранения таявшей посадочной полосы он направил заключённых – основной контингент рудника – сносить оставшийся в ложбинах снег на аэродром. А чтобы обозначить лётчикам края посадочной полосы, приказал заключённым лечь по обе её стороны. Лётчики с высоты поначалу приняли этих лежащих людей за камни-валуны.

Амдерма – остров Рудольфа – Архангельск

Покидая Амдерму, пробивались сквозь льды. Но в целом ледовая обстановка для той поры лета была щадящей. В полосы льда вновь вошли только у 75-й параллели, но уже у 77‑й снова вышли на чистую воду. Лишь на подходе к бухте Тихой встретили непроходимый лёд. На ледовую разведку 23 июня с острова Рудольфа к «Садко» на самолёте У-2 вылетели Илья Мазурук и штурман Валентин Аккуратов. Через три часа они сели у борта «Садко». Нежданно помогла сама природа. Лёд, сжимавший судно, разломало, и «Садко» смог пройти к бухте Тихой, где снабдил зимовщиков овощами, фруктами, передал им посылки и почту.

Покинув бухту Тихую 27 июня, пароход попал в шторм, и льды увлекли его назад, в южном направлении. Когда шторм утих, преодолевая взломанные им льды, «Садко» смог пробиться к острову Рудольфа 29 июня – почти на полтора месяца раньше, чем удавалось судам до него! Он доставил зимовщикам ГСМ, трактор «Челябинец», кран, авиаснаряжение, овощи, фрукты, письма, посылки, комплекты газет. Но на острове распутица. Тракторы буксуют в рыхлом снегу. Устроили фуникулёры, с их помощью все грузы перебросили к зимовке. 1 июля двинулись в обратный путь.

Судно было приведено в Архангельск в исправном состоянии поздним вечером 7 июля 1937 года. А уже через 18 дней капитан Николай Хромцов повёл «Садко» в третью высокоширотную экспедицию, из которой он, проведя в ледовом плену 310 суток, закрыв по ходу вопрос о существовании Земли Санникова, возвратился в Архангельск поздней осенью… 1938 года.

«Теперь мы имеем точные данные»

Пока достоверно установлено, что попутные научные наблюдения на «Садко» тогда вели: гидрограф Александр Александрович Кухарский, перешедший на пятый курс Гидрографического института Виктор Харлампиевич Буйницкий, гидролог Сергей Флорентьевич Лаврентьев и метеоролог Валентин Васильевич Гернет.

Через каждые три часа проводились метеорологические наблюдения, каждый час измерялась температура поверхностной воды, брались пробы на солёность, взяты пять глубоководных гидрологических станций у Амдермы, острова Колгуева и в Британском канале, на широте 70–72 градуса зафиксировали температуру воды + 10 градусов. Гидрографы с помощью эхолота промерили глубины на протяжении 250 миль пути «Садко» и в водах Земли Франца-Иосифа. Оценивая их вклад, Бурке сообщал: «Теперь мы имеем довольно точное представление об общем рельефе дна в четырёх районах архипелага».

Несомненно, и капитан Бурке, и начальник экспедиции на «Садко», выдающийся полярный лётчик Борис Григорьевич Чухновский, первым из советских авиаторов ещё в 1924 году начавший исследовать Арктику с воздуха, сделали самостоятельные научные наблюдения, использованные ими на благо освоения полярных областей страны.

«Это плавание было нашим университетом»

Нельзя было не попасть под обаяние капитана Бурке, говорившего и читавшего на четырёх языках, крупнейшего знатока ледового режима морей Арктики, безаварийного ледового капитана с 22‑летним стажем. О том, чему можно было научиться у Бурке, сообщил Валентин Аккуратов в статье в «Правде Севера» 9 августа 1937 года: «В конце июня по просьбе капитана «Садко» мы вылетели с Мазуруком на самолёте Н-36 для разведки льдов. Приземлившись около «Садко», стоявшего у кромки десятибалльного льда, мы <…> в течение десяти дней плавания до Рудольфа прекрасно отдохнули. Это плавание, помимо отдыха, было нашим университетом по изучению льдов и работы ледокола, с чем нас любезно познакомил Артур Карлович Бурке».

Константин Бадигин, штурман «Садко» в этом рейсе и в третьей высокоширотной экспедиции, в канун её сообщал: «Приятно было вновь встретиться с совсем юным участником сверхранней экспедиции «Садко» на остров Рудольфа Виктором Буйницким. Этот живой, энергичный юноша зарекомендовал себя с наилучшей стороны. Он с жадностью вникал во все детали новой для него деятельности в Арктике и был на редкость способным учеником. Во время плавания к острову Рудольфа он подолгу дежурил на мостике и внимательно расспрашивал моряков о всех премудростях северного мореплавания».

А то, почему в обстановке высочайшего напряжения Бурке терпел на капитанском мостике Виктора Буйницкого, объясняет характеристика, данная ему профессором Иваном Даниловичем Жонголовичем, девять месяцев работавшим с Буйницким в третьей высокоширотной и в дрейфе «Садко»: «Он (Виктор) обладал отличным тактом – не назойлив, не любопытен из­лишне, не задаёт лишних во­просов».

Должно быть, Артуру Карловичу было приятно узнать, что «на редкость способный ученик» Виктор Буйницкий через три года стал Героем Советского Союза за большой вклад в науку в ходе 815‑суточного дрейфа на ледокольных пароходах «Садко» и «Г. Седов», а 26 июня 1941 года – директором Арктического НИИ Главсевморпути!

Кавалер ордена Красной Звезды № 3902

28 июня, когда «Садко» ещё пробивался сквозь льды к острову Рудольфа, на борт судна посыпались радиограммы с поздравлениями Бурке. Первая вызвала вопросы: «Сердечно поздравляю с высокой наградой. Здравствовать многие годы. Писахов». Но уже вторая внесла ясность: «Горячо поздравляем наградой Вас орденом Красной Звезды тчк Желаем успеха завершении трудного похода тчк Ждём Архангельск тчк «Правда Севера». Шли поздравления от капитанов, штурманов, радистов, коллективов судов, без подписи, от Дмитрия Попеля, архангельского корреспондента «Известий»… Поздравил Яков Либин, начальник авиабазы на острове Рудольфа, к которому вёл сейчас «Садко» капитан Бурке, а самого Либина он доставил в прошлом году на «Русанове» строить ту самую авиабазу.

Мотивировка постановления ЦИК СССР гласила: «За отличную работу по освоению Крайнего Севера и в особенности за обеспечение подготовки и обслуживания экспедиции на Северный полюс наградить…». К Артуру Карловичу относились все три её части: он отлично осваивал Север с 1915 года, экспедиция на Северный полюс сорвалась бы, не доставь грузы для создания авиабазы в 1936 году двумя рейсами на «Русанове» капитан Бурке. И сейчас на «Садко» он обслуживал возвращение её участников домой. Вот почему в постановлении ЦИК у Артура Бурке необычная должность – капитан «Русанова» и «Садко».

Я спрашивал у дочери капитана, Руфины Артуровны Бурке: почему И. Д. Папанин ещё в 1936 году не представил её отца к государственной награде? Ведь в 1936 году Папанин был начальником рейса на «Русанове». Она ответила, что Артура Карловича раздражала неуёмная разговорчивость Папанина, к тому же не умевшего изъясняться только цензурным языком. Это мешало вести судно. Бурке попросил Папанина покидать капитанский мостик, когда штурман и капитан управляют «Русановым». Тот обиделся…

В силу большой занятости награждённого в летней навигации, перешедшей в зимовку в бухте Тихой на Земле Франца-Иосифа, с 1937 на 1938 год, орден ему Михаил Калинин вручил в Кремле только 17 июля 1938 года. В то время Артур Карлович занимал уже очень высокий пост в Москве – и. о. начальника Морского управления Главсевморпути.

Назначение Папанина начальником Главсевморпути побудило Бурке, сославшись на болезнь, весной 1939 года выйти на пенсию. Но он ещё внёс крупный вклад в науку, обобщив свой опыт в ряде наставлений и в книгах «Морские льды» (1940), «Ледовая лоция Баренцева моря» и «Ледовая лоция Белого моря». Последняя печаталась в 1942 году с грифом «секретно» на обложке и сохраняет этот гриф сегодня. Умер Бурке 13 ноября 1942 года. Похоронен на Соломбальском кладбище.

Кто назвал поход «Садко» сверхранним?

Блестяще проведённый Артуром Карловичем Бурке поход «Садко» к острову Рудольфа занял 25 суток: с 12 июня по 7 июля 1937 года. Впервые название этому рейсу «сверхранний» встретилось мне в редакционной заметке «Садко» вернулся в Архангельск» в газете «Правда Севера» от 9 июля 1937 года.