Спасавшие Архангельск

Детство соломбальцев

В 1947 году в Архангельске на плохонькой бумаге в первый раз вышла повесть Евгения Коковина «Детство в Соломбале» – о романтике этой морской слободы Архангельска, о мальчишках, помогавших взрослым противостоять американским, английским и прочим интервентам, которые хозяйничали в их родном городе в 1918–1919 годах. Эту повесть ученика Гайдара (Аркадий Петрович жил в нашем городе в 1928–1930 годах) высоко ценили Лев Кассиль, Агния Барто и другие известные люди. Уже на хорошей бумаге «Детство в Соломбале» переиздавалось десятки раз и в Советском Союзе, и за рубежом.

Писатель Е. С. Коковин строго относился к своим произведениям. К произведениям коллег и тех, кто пробовал свои силы в литературе – тоже. В 1973 году в областной писательской организации ему дали на рецензию повесть инструктора областного совета добровольного спортивного общества «Спартак» Николая Вурдова «Необычная экспедиция», написанную на документальной основе. Евгений Степанович точно оценил экспедицию мальчишек – назвал её подвигом. Приведу выдержки из этой рецензии.

«Плавание в полярных водах, в Баренцевом и Карском морях, в то время представляло немалую опасность. Всюду пиратствовали фашистские подводные лодки. Заходили в наши воды и большие надводные военные корабли – эсминцы, крейсера и даже дредноуты».

Рисунок Евгения Зимирева

«Герои повести самые разнообразные по характерам подростки и юноши. Есть и честные, трудолюбивые, преданные в дружбе и товариществе. Есть и лентяи, правонарушители, сквернословы».

«Факты давят и вытесняют из повести основное для художественного произведения – именно художественность… Герои есть. Но они не индивидуализированы. Это лишь имена и фамилии, это – тени».

Как будто печать этой строгой оценки до сих пор лежит на повести уже покойного Н. А. Вурдова: книга есть, а подвига будто и не было…

Вышла книга «Робинзоны студёного острова» в Архангельске в 1978 году. Николай Александрович долго работал над ней, снова приносил рукопись в писательскую организацию, на неё написали ещё две рецензии. Автор одной из них – Владимир Личутин, который желал бы, чтобы появилось «что‑то вроде второй повести «Детство в Соломбале» – с её северной романтикой. Всё‑таки «долготерпеливый автор» сумел «воплотить главную идею в жизнь – рассказать о труде, о том Великом труде в тылу старшего поколения, которое явило нам, ныне живущим и дерзающим, Хлеб, Солнце, Мир, Счастливый Выбор Дорог в Жизнь» (слова поэта Валерия Аушева об изданной работе Вурдова).

Второго «Детства в Соломбале» не получилось. Но, наверное, главное, чего хотел Николай Вурдов – оставить память о мальчишках 42‑го года. Его самого память подводила, да и не мог он фамилии ста пятидесяти человек знать, поэтому в повести наряду с подлинными именами есть и вымышленные.

На задворках кинопроката

В 1980 году состоялась премьера кинофильма сценариста Юрия Клепикова и режиссёра Семёна Арановича «Летняя поездка к морю». Фильм был снят ещё в 1978 году, но на экраны вышел с опозданием, как выразился позднее сценарист, из‑за «идеологического подозрения». По словам того же Клепикова, картина «грубо травмирована поправками».

Юрий Николаевич Клепиков прочитал в газете «Комсомольская правда» (октябрь 1973 года) заметку участника экспедиции Николая Вурдова «Робинзоны 1942‑го», восхитился тем, что сделали архангелогородцы – и взялся за работу над сценарием.

Похоже, фильм не понравился принимающей стороне потому, что его главными героями стали и хулиганистые парни, образы которых не вписывались в рамки «правильных мальчиков»…

Художественный фильм есть художественный: в нём для зрелищности много чего, как говорится, наворочено: и сбитый немецкий самолёт, и встреча фашистского лётчика с ребятами, чего в действительности не было, и так далее. Но всё это не умаляет достоинств произведения.

К слову сказать, как сообщил в интернете Олег Незнамов, сыгравший в эпизоде фильма, в Архангельске «во время съёмок сожгли двухэтажный дом на проспекте Павлина Виноградова, в районе улицы Володарского». Сожгли, чтобы показать военный Архангельск, подвергавшийся бомбардировкам.

Фильм, задвинутый на задворки кинопроката, в ту пору я не видел (сейчас его запросто можно посмотреть в интернете); интерес к теме появился у меня в 1984 году, когда в ежегоднике «Полярный круг» прочитал очерк нашего историка, будущего ректора Поморского государственного университета В. Н. Булатова «Школьная арктическая экспедиция». С помощью Владимира Николаевича и начал собирать материал, чтобы продолжить булатовское исследование.

Что американцам было трудно вообразить?

1942‑й год был самым тяжёлым для Архангельска…

Бюро обкома и горкома комсомола отреагировали на совместное постановление бюро обкома Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) и облисполкома быстро: 29 мая 1942 года, через 18 дней после решения «старших товарищей», была готова справка, в которой говорилось, что 150 школьников и студентов техникумов для экспедиции на Новую Землю подобраны. «Желающих же поехать в экспедицию на остров (так в документе. – С. Д.) Новая Земля было много. – Цитирую хранящийся в госархиве Архангельской области документ, подписанный секретарём обкома ВЛКСМ Абрютиным. – При проведении отбора только по одному Маймаксанскому району было подано свыше 50 заявлений». Отобрали в этом районе 20 человек, в четырёх других районах Архангельска – от 15 до 50 человек.

Что за постановление бюро обкома ВКП (б) и облисполкома? «О заготовке яиц, тушек кайры и добыче рыбы на острове «Новая Земля» и вывозе заготовленной продукции в гор. Архангельск в навигацию 1942 года».

Как выражались в ту пору, партийным и советским организациям требовалось «изыскать внутренние резервы для расширения продовольственной базы». Вот почему и родилась идея экспедиции на архипелаг с его птичьими базарами на отвесных скалах.

Яйца кайры, похожей на пингвина (спинка чёрная, белая манишка на груди), значительно крупнее куриных, по вкусу не уступают им. Вес арктической птицы – около килограмма.

Как написал в упомянутом очерке Владимир Булатов, «перед отъездом состоялось собрание участников экспедиции. Начальник экспедиции А. А. Гроздников (из тралфлота. – С. Д.) был краток: «Трудно вам придётся, ребята. Очень трудно. Вас ждёт работа, причём опасная. Не всегда согреешься, не всегда и отдохнёшь по‑настоящему. Кто боится – ещё не поздно вернуться домой. Отпустим, слова плохого не скажем. Есть такие?»… дезертиров не оказалось».

Доставка промысловиков на Новую Землю представляла собой немалую опасность, поэтому, чтобы уберечь 14–17‑летних парней от торпед, снарядов и пуль немецких подлодок и самолётов, траулер «Зубатка», шхуны «Авангард» и «Азимут» сопровождал до Канина Носа конвой.

30 июня от причала района Фактория начался переход. В нём многие ребята впервые испытали сильную качку. На подходе к архипелагу встретились льды. Продвигаться к цели стало судам труднее, зато уменьшилась опасность нападения подлодок и самолётов.

«Неуклюжая «Зубатка» медленно пробивалась по разводьям между серыми торосистыми льдами, – ещё одна цитата из очерка Владимира Булатова. – Матросы и школьники баграми отталкивали льдины, которые преграждали путь. Однако судно «Азимут» получило пробоину. Двадцать подростков во главе с Сашей Каменевым перешли с «Зубатки» на повреждённую шхуну. (Она шла на буксире. – С. Д.) Ребята несколько часов откачивали воду ручными помпами из затопленного трюма. Другая группа моряков и школьников готовила судно к ремонту. Когда всё было готово, «Азимут» накренили на левый борт и пробоину тщательно заделали деревянной заплатой и паклей. Только ранним утром 6 июля экспедиция достигла становища Малые Кармакулы». Переход занял шесть суток.

Суда вели капитаны П. П. Замятин, Н. Н. Васильев, В. А. Мехреньгин.

В своё время мне довелось разговаривать с участником экспедиции Артемием Павловичем Кривополеновым, который работал на острове Пуховый.

«Пуховый – это скалы высотой до ста метров, – рассказывал Артемий Павлович. – Длиной около полутора километров, шириной – с полкилометра. Там мы, 40 мальчишек, и жили около трёх месяцев. Другие бригады – у Малых Кармакул. Во главе бригад были взрослые, которые не первый год работали на Новой Земле».

Взрослые – это Мошков, Старков, Котлов, хорошо знавшие Новую Землю.

Что такое истощение, юные архангелогородцы познали к весне 1942 года. (Поэтому некоторые из будущих «новоземельцев» бросили учёбу и работали на предприятиях.) И на Новой Земле хлеба выдавали немного. Зато кайра кормила и море подбрасывало то один мешок с мукой, то другой – это значило, что враг потопил транспортное судно. Сохранялся тот мешок почти полностью: лишь верхнего слоя килограммов с десяток приходилось выбрасывать, а всё остальное годилось.

На острове из этой муки и яиц делали «печенье», как в 1943 году в американском журнале «Лайф» (публикация под названием «Авария в русских водах») написал участник плаваний в конвоях Росс Рассел. Вот цитата из его очерка: «Каждый день они ползали вверх и вниз по скалам как обезьянки. Когда я говорю, что они спасли нам жизнь, я хочу сказать этим, что так оно и было. Любопытными синими глазами они сразу увидели тяжесть нашего положения.

Немедленно дети принялись за доставку провизии нашим страдающим людям… Они даже снабдили нас просоленной рыбой и чёрным хлебом из собственных запасов. Что ещё важнее, они научили нас добывать пропитание на суровом острове. Смеясь и болтая, они брали нас с собой на прогулки, указывая места, где находятся здоровая питьевая вода, лучшие места для сбора яиц, учили отличать хорошие яйца от плохих, ловить силками уток».

Интересная деталь из рассказа Рассела: «Дети имели большое чутьё к кооперативным началам, которые нам трудно вообразить».

Разумеется, не сразу мальчишки стали ползать по скалам «как обезьянки». Вот что на этот счёт в своей повести рассказал Николай Вурдов:

«Вначале было страшновато. Высота пугала, сковывала движения, но к высоте, оказывается, можно быстро привыкнуть. Скоро я убедился, что на скалах есть удобные карнизы и площадки, по которым передвигаться без помощи верёвки гораздо удобнее. Она временами действительно мешала, цепляясь за выступы, обрушивала сверху камни, которые со свистом проносились мимо головы.

Я медленно передвигался по карнизам и складывал в корзину яйца. Кайры почти совсем не боялись меня и грозно кричали при моём приближении. Таких бесстрашных я бесцеремонно сталкивал с места».

Коллективистские начала помогли ребятам преодолеть все трудности. Например, тем, кто жил на Пуховом, приходилось почти ежедневно отправляться на шлюпке через широкий пролив на материковую землю за питьевой водой и дровами-плавником. (Это отражено в кинофильме.)

Артемий Павлович Кривополенов рассказывал также:

«Иной раз случалось, что везём на свой остров питьевую воду, а привезём солёную: поднималось на море волнение, нас далеко от Пухового уносило, захлёстывало, воды в шлюпке по колено, а то и больше. Значит, ноги сырые, сапог‑то не было, в ботинках ходили».

Когда разыгрывались ветра, ночью они срывали палатки, ребята со сна бегали в трусах и устанавливали своё жилище на место, где посередине стояла печка – бочка из‑под солярки. Кстати сказать, жильё парни устроили себе сами: сделали нары, столы, скамейки.

Было также следующее: становище Малые Кармакулы обстреливали с самолёта, с подводной лодки.

Мальчишки не ныли, почти не болели (как солдаты на фронте), обходились в скалах без травм.

Раз в неделю мотобот привозил на Пуховый хлеб и соль, увозил сначала ящики с яйцами кайры, а потом чаны с этой засоленной птицей, забитой ребятами из мелкашек и пиками.

В первую очередь заготовленное «новоземельцами» шло в детские ясли, сады, школы.

За 1941–1944 годы в Архангельске умерло, по данным ЗАГСа, 38 тысяч жителей. «Жизнью каждого пятого горожанина, умершего от голода и болезней, – написал доктор исторических наук Михаил Супрун, – заплатил Архангельск за своевременно направленные на фронт ленд-лизовские грузы, за построенные и отремонтированные корабли, за лес, целлюлозу, рыбу – за всё то, что мог дать стране. Жуткая статистика…» Статистика могла быть ещё страшнее…

Увы, многие неизвестны

Я не раз писал в архангельских изданиях о мальчишках-спасителях. Назвал их имена: Сергей Колтовой, Борис Меньшиков, Арсений Баков, Владимир Дергач, Александр Каменев, Геннадий Перфильев, Александр Потапов, Артемий Кривополенов, Николай Вурдов, Геннадий Сабинин, Владимир Попов, Владимир Ермолин.

Читатели рассказали мне ещё о трёх участниках экспедиций. Так, от почётного гражданина Архангельска Владислава Дмитриевича Иванова, бывшего директора 6‑й школы, я узнал о выпускнике этой школы Борисе Михайловиче Панкратове, ставшем доктором технических наук, лауреатом Государственной премии СССР, руководителем лаборатории Института атомной энергии имени Курчатова.

Архангелогородка Вера Николаевна Фёдорова написала: «Не забыть Алика Сергеева, товарища по детской водно-технической станции (впоследствии клуб юных моряков). Очень симпатичный, всегда улыбающийся, он был любимцем станции. Алик работал в Кармакулах. Там, говорили, он заболел дизентерией и умер на руках у ребят».

А вот что написала о своём покойном брате Александре Михайловиче Ахаткине Нина Михайловна Дорофеева: «Дома все волновались: вестей от сына и брата всё нет и нет. В сентябре 1942 года прошёл слух, что пароход, на котором ребята возвращались, был обстрелян и затонул… И вдруг, уже в октябре, дверь открылась – а на пороге наш Шурка, худой, уставший, грязный. К груди прижимает буханку хлеба – их наградили так на пароходе, отправляя по домам».

Кроме буханки хлеба, была ли ещё какая‑то награда смельчакам?.. Увы, не знаю. Возможно, и не было. А они, я думаю, памятника достойны.

До недавнего времени я знал 15 фамилий. К сожалению, слишком мало.

Листая подшивку газеты «Правда Севера» за 1973 год, в номере за 20 июня увидел очерк С. Селезнёва «Полярная, школьная…». Автор назвал фамилии ещё двух неизвестных мне прежде человек. Это Георгий Георгиевич Фроловский, выпускник той же 6‑й школы, работавший в 1973 году инженером по электрификации железных дорог. И Николай Чистиков, так же учившийся в 6‑й школе. В 9‑й школе учился А. П. Кривополенов. Там же – Н. А. Вурдов. Его одноклассником был Борис Меньшиков. В 1942 году оба окончили 7‑й класс…

Архангельский краевед В. А. Сметанин назвал мне такую фамилию новоземельца 1942 года, будущего моряка – Владимир Константинович Бурсин.

В архиве писателя Евгения Коковина сохранились воспоминания – к сожалению, без подписи – подростка 1942 года, который принял участие в экспедицию на Новую Землю, организованную Главсеверторгом. Ксерокопию шести рукописных страничек любезно передал мне сын Евгения Степановича Владислав Коковин. Из этих воспоминаний следует, что 16 учеников восьмых-девятых классов 19‑й и 21‑й школ добывали кайру и ловили рыбу под руководством первой женщины-полярницы Нины Петровны Демме (в становище Лагерное – в западной части Маточкина Шара, в губе Грибовой).

Среди школьников была и одна девочка по имени Муза. С ребятами работали две их учительницы, одна из них – преподаватель биологии 21‑й школы Таисья Алексеевна Калинина.

В школах Архангельска могли бы заняться исследовательской работой по истории экспедиций юных жителей нашего города. Увы, энтузиасты не находятся…

****************************************

Молодые промысловики заготовили в 1942 году больше 20 тысяч тушек кайры, выловили 360 килограммов гольца, собрали около пяти тысяч яиц