Гонка ледоколов: как спасали «Соловья Будимировича»

Обычно, когда речь заходит о гибели той или иной полярной экспедиции, мы вспоминаем героев-полярников типа Амундсена, Седова или Русанова, готовых и морально, и материально к тяготам долгих высокоширотных скитаний. Они шли к высокой цели и рисковали собой вполне осознанно. Наш рассказ о «мирных» людях, которые, сев в Архангельске на пароход, через две недели планировали оказаться дома, а оказались в глубоком полярном дрейфе.

Архангельск, самое начало 1920 года. Войска интервентов бросили белогвардейское правительство генерала Миллера на произвол судьбы. Город оказался в большевистском кольце, но ещё самоубийственно сопротивлялся. В Архангельске начался голод, продовольственные склады были пусты.

Правительство снаряжает на ледокольном пароходе «Соловей Будимирович» (было модно называть ледоколы именами былинных богатырей) продовольственную экспедицию за олениной, мясом морского зверя, гагачьими яйцами и прочими «дарами моря».

На пароходе самая разношёрстная публика, всего 84 человека: белогвардейские офицеры, белый генерал Звегинцев, известный капитан Ануфриев, рабочие, женщины и дети. 24 января 1920 года пароход с голодными пассажирами затирает льдом в пяти милях от устья реки Индиги и очень быстро начинает нести в Карское море. Об их бедственном положении можно судить по телеграмме капитана: «Угля совершенно нет, котлы потушены, отопление помещений производится деревом бочек и палубы. Провизия кончается. Умоляем о помощи…»

У белогвардейского правительства была техническая возможность спасти «Соловья», в архангельском порту стоял ледокол «Козьма Минин», но правительству Миллера нужно было выбирать – самим спасаться от наступающих красных или спасти мирных людей в Карском море. Конечно, они выбрали первое – спешную эвакуацию, и «Минин», гружёный всем, что можно было увезти, покинул Архангельск.

«Соловей Будимирович» был брошен на произвол судьбы среди льдов и глубокой полярной ночи. Сложно даже вообразить, что творилось на дрейфующем пароходе. И всё же пассажирам повезло – в трюмах оказалось около 20 000 банок молока, 200 пудов английского сыра и некоторое количество муки, сухарей и сахара. К слову сказать, количество пассажиров «Соловья» увеличилось – на судне родилась девочка…

21 февраля в Архангельск почти без сопротивления вошли войска Красной армии. И одной из первых проблем новой власти стало спасение гибнущего парохода. Довольно быстро было распространено по всем европейским газетам воззвание архангельской общественности о помощи бедствующим людям.

Ленинское правительство сразу же начало переговоры с Англией и Норвегией о направлении в Карское море спасательной экспедиции. Несмотря на то что Гражданская война была ещё не окончена и в масштабах братоубийственной бойни гибель в Карском море 85 человек могла показаться песчинкой в пустыне, Совет народных комиссаров активно включился в дело спасения парохода.

Но очень долго попытки получить помощь из‑за рубежа не удавались. Переговоры длились безрезультатно весь март. Они сдвинулись с мёртвой точки только благодаря поддержке, оказанной Фритьофом Нансеном и Максимом Горьким.

Задержка переговоров крайне взволновала общественность Архангельска. И вот 27 марта из Архангельска в Норвегию —Нансену, Свердрупу, Иогансену, редакциям газет «Финмаркенпост», «Социалдемократен», Географическому обществу Норвегии и «всем, всем, всем»  была отправлена телеграмма, в которой говорилось, что «во имя человеколюбия необходимо оказать страдальцам помощь».

Текст этой телеграммы-призыва был передан также в Москву Ленину и Чичерину со следующим дополнением: «Убедительно просим вас обратиться к правительству и народу Великобритании дать нам «Александра» или «Святогора» для спасения гибнущих в Карском море людей».

Дело в том, что у Советской России на тот момент в распоряжении не было ни одного мощного ледокола, все они были угнаны в Англию в счёт неоплаченных долгов царского правительства. Таким образом Россия должна была просить свои же ледоколы у Англии.

Однако вмешательство Нансена способствовало успеху дела. Сговорились на гигантской для нищего советского бюджета сумме – два миллиона норвежских крон. Ленину пришлось даже согласовать эту сумму с Троцким. В результате был снаряжён мощный ледокол «Святогор» (в будущем «Красин») во главе с опытным полярником Отто Свердрупом.

14 июня «Святогор» вышел в Карские Ворота. В этот же день в Архангельске начинают снаряжать альтернативную экспедицию на ледорезе «Канада», получившем новое имя «III Интернационал» (в будущем «Фёдор Литке»).

Капитаном был назначен Николай Мукалов, в состав команды ледокола вошло много архангелогородцев. Особенно сложным стал вопрос обеспечения судна углём. В Архангельске были мобилизованы все местные ресурсы, уголь собрали «по сусекам» со всех участков торгового порта. 15 июня ледорез вышел из порта и через трое суток догнал «Святогора». Для белых офицеров и тех гражданских на «Соловье», кто не хотел жить при большевиках, приход «III Интернационала» не сулил ничего хорошего…

Началась первая и единствен­ная в мире гонка ледоколов. «Святогор» был много мощнее «III Интернационала», и обогнать его не стоило бы труда, но капитан Отто Свердруп привык ходить на китобойных шхунах типа «Фрама» и «Эклипса», особенностей современного ледокола он не знал, поэтому ледоколы шли «ноздря в ноздрю».

19 июня «Святогор» подошёл к борту «Соловья Будимировича», а через два часа подошёл «III Интернационал». Однако белогвардейцы успели перебежать на «Святогор».

«Соловей Будимирович» представлял страшное зрелище – обледеневшее судно сильно накренилось на один борт, на мачтах были приспособлены из грязных трюмных брезентов паруса, которыми пользовались для продвижения по большим разводьям.

К вечеру 29 июня «Соловей Будимирович» и «III Интернационал» отвалили от борта «Святогора» и, салютуя ему флажными сигналами, направились в Архангельск, а «Святогор» направился в Тромсё согласно договору между норвежским и английским правительствами.

3 июля архангельская губернская газета сообщала о прибытии ледоколов: «Вчера около часу дня к Соборной пристани прибыл в сопровождении «III Интернационала» «Соловей Будимирович».

На пристани прибывшим была устроена торжественная встреча. Суда на реке все расцвечены флагами. Красными войсками произведён парад. Команда и пассажиры живы и здоровы. Настроение отличное.

Генерал Звегинцев и другие офицеры, бывшие на борту «Соловья Будимировича», удрали на пленённом Англией «Святогоре» в Норвегию».

История спасения «Соловья Будимировича» очень активно пиарилась в советской прессе и литературе как пример неслыханного человеколюбия и щедрости «молодой Советской республики». Так-то оно, конечно, так, однако, мне кажется, что спасло «Соловья» то самое открытое письмо архангельской общественности, грамотно разосланное в редакции ведущих европейских газет и самым влиятельным персонам того времени.

Марка «Ледокол „Малыгин”», СССР, 1981 годА «Соловей Будимирович» в 1921 году был переименован, стал носить имя «Малыгин» в честь русского полярного исследователя капитан-командора Степана Малыгина. Этот теплоход внёс существенный вклад в освоение Арктики. В частности, в 1928 году «Малыгин» участвовал в поисках экспедиции Умберто Нобиле. В 1932 году на «Малыгине» была основана самая северная в мире полярная станция.

«Малыгин» – один из ледоколов, открывших эру арктического туризма. Две каюты на судне были оборудованы по очень высокому классу. Одну из этих кают во время зимнего похода 1931 года к Земле Франца-Иосифа занимал научный руководитель экспедиции профессор Визе, другую каюту – американская туристка-миллионерша.