Евгений и Татьяна Зимиревы – известные художники. Их знают не только в Архангельске, но и во многих странах. А ещё они занимаются рисованием с детьми и взрослыми.
И дети, и взрослые, которые никогда не рисовали, создают произведения, наполненные красотой и гармонией. Как это возможно?
Отдельная тема – дети с особенностью в развитии. Весь прошлый год такие дети занимались рисованием с художниками в музее имени Борисова. Одним из этих художников была Татьяна Зимирева.
Сейчас в Гостиных дворах проходит выставка работ этих детей. И разговор о детских талантах мы начинаем именно с этого опыта.
– Татьяна, сложно было работать с такими детьми?
– Нам сказали, что у детей, с которыми мы будем работать, ментальные отклонения. Они из интерната, на занятия ходили с воспитателями. У кого‑то рассеянное внимание, кто‑то быстро устаёт. Но они очень быстро всё воспринимают. И очень хорошо справились с заданием, сделали сложные композиции. Мы посмотрели художников Серебряного века, композиции делали по всем правилам. Организаторы этого проекта, к которому они привлекают не только художников, дают детям шанс изменить свою жизнь. Организаторы – это благотворительная организация «Время Добра», музейное объединение «Художественная культура Русского Севера», министерство по местному самоуправлению и внутренней политике Архангельской области и Северный морской музей.
– То есть этим детям дали шанс почувствовать себя талантливыми и востребованными. А можно наоборот – талантливому, творческому человеку внушить, что это у него со вкусом что‑то не в порядке?
– Был у меня и такой период. Попалась властная заказчица, а у неё же нет сомнений в своём вкусе. Но этот период прошёл, когда мы поехали в Норвегию. Там, что ни сделаю – всё нравится. Всё хорошо. Женя свои работы вывесил, они стоят в восхищении – как красиво!
– В чём особенность скандинавского вкуса?
– Скандинавский вкус – упрощённый и утончённый одновременно, но он у них воспитан с детства. Даже в магазинах всё по цветам разложено. Они меня пригласили работать с детьми, провести мастер-классы в Вадсё, потом в Хаммерфесте и Бергене. Сначала работала сама, потом – с Женей. Первые мои ученики были совсем маленькие, четырёхлетние.
– Как ты с ними общалась?
– Я четыре месяца до этого учила норвежский язык. Дети – они же добрые, они видят, что ты ущербный в этом деле, начинают помогать. Тут же и русский выучат. За мной цвета повторяли – и на русском, и на норвежском.
– Норвежские дети от наших чем‑то отличаются?
– Я думала, что они более сдержанные. Но они очень открытые. А рисуют с удовольствием то, что им знакомо. Посмотри – какие у них рыбы! А бабочки и цветочки – это не их. Женя нарисовал гладиолус – такой красивый. Ноль эмоций! А вот пейзажи у них вызывают восхищение. И очень экспрессивно выражают благодарность, обнимаются. Женя нарисовал портрет мальчика, он подошёл ко мне, записал, как нас зовут. Потом подошёл к нему, не знал, как подступиться – и за ногу обнял.
– Знаю, что ты преподавала в художественной школе, потом ушла. Почему снова начала заниматься с детьми?
– Как‑то ко мне обратилась знакомая, которая попросила позаниматься с её дочерью – та не разговаривала. И мама решила, что рисование поможет. Я, признаться, опасалась этой работы, не знала, получится ли…
– Получилось?
– Девочка прекрасно говорит, всё у неё хорошо, умная, развитая. И сёстры её ко мне ходили. Кстати, многие психологи своих детей водят в студию, понимая, что рисование очень развивает, раскрывает ребёнка. Ходят к нам также и взрослые.
– А вообще, зачем люди учатся рисованию, если они не собираются связать с ним свою жизнь, сделать профессией?
– Многие, конечно, приходят, чтобы подготовиться к поступлению в художественное училище или академию. Женя многих ребят подготовил, он хорошо учит, дети его любят. И практически все поступают в самые престижные вузы. Но есть и те, кто просто хочет научиться рисовать. Есть взрослые, у которых была такая мечта – научиться рисовать, и только сейчас появилась возможность её реализовать. Прежде всего, они осваивают цветоведение, как и детей, учу их смешивать краски, сочетать их – это основа. Этому в школе, к сожалению, не учат. Одна из взрослых моих учениц сказала, что когда она начала смешивать краски, ей будто открылись глаза, оказывается, что мир иной.
– Почему в школе не изучают цветоведение, если это основа?
– Трудно сказать, программа такая, когда идёт безумное рисование акварельной краской. Например, на уроке рисуют мезенский орнамент. Это хорошо, но невозможно его раскрасить акварелью – всё течёт, листы в альбоме потом слипаются. Дети ничего не знают, что там с цветом. Я учу, чтобы человек знал, как смешивать краски, из чего возникают цвета. Чтобы была гармония, это как в музыке играют гаммы. Это культура цвета. Это самое главное. И это очень сильно пригодится в жизни. Человек свой дом не раскрасит в неподходящие цвета, будет везде искать гармонию, в том числе в одежде, в городской среде.
– Если бы все этому учились, может, и мир стал бы более совершенным.
– Да, думаю, что это так и есть. А заниматься рисованием всем очень нравится – и детям, и взрослым, они от нас не хотят уходить, им здесь хорошо, сидят и по три часа. И я им позволяю делать то, что нравится.
– А если детям захочется рисовать каких‑то мультяшных монстров?
– Бывает. Пришёл мальчик и говорит: «Я не буду ничего рисовать, кроме черепашек Ниндзя». Я соглашаюсь, пусть это будут черепашки, но пусть это будет ночью, в каком‑то городе. И потихоньку вывожу в то направление, какое надо. Рассказываю о художниках, как бы между прочим – разные интересные истории. Так они и учатся рисовать, и узнают новое.
– А от этой работы есть удовлетворение и чувство реализации?
– Да, работая с детьми, непременно развиваешься сам. А дети ведь все особенные и все талантливые. Но не все об этом знают, пока не возьмут карандаш или кисточку…
О вселенной, которая держится на вертикали
Евгений Зимирев занимается с детьми постарше, в основном уже с теми, которые определились с профессией и собираются стать художниками, архитекторами, дизайнерами.
– Евгений, вот ты тут сказал, что, прежде всего, важно научить ребёнка видеть. Как можно научить видеть?
– Это как слух ставить…
– Как ставить слух, ещё могу представить. Есть камертон, видимо, по нему как‑то его настраивают. А что у вас, у художников, есть для того, чтобы поставить глаз?
– Когда меня спрашивают, с чего я начинаю преподавать, отвечаю: как с чего? С вертикали. Рисую вертикаль. Потом горизонталь. Потом отрезок надо поделить пополам, потом – на три части.
– То есть важно ребёнка научить чувствовать пропорцию и гармонию?
– Да, и выработать координаты.
– Это уже совсем философский момент.
– Философский. Павел Филонов, основатель аналитического искусства говорил: «Здесь Леонардо, здесь Рафаэль, а здесь я». Филонов учил моего учителя Валентина Леонтьева, а я учился у него, так же как и Таня – в Ярославском художественном училище.
– Своё место, в общем, полезно знать не только в художественном мире, но и в мире вообще, если философствовать дальше.
– Для этого и надо определить систему координат и своё место в ней.
– Хорошо, с системой координат, допустим, определились. А вот с постановкой глаза всё равно не всё понятно. Нет ли здесь риска навязать своё видение мира. Ведь мастер – такой авторитет…
– Есть такой момент. Поэтому с постановкой глаза не надо мучиться. Да, бывает, что в училище приходит человек, который брал уроки у какого‑то художника, и тот привил ему свой вкус. А ведь есть одни художественные тенденции, есть другие… И его уже в училище начинают ломать, вкладывать что‑то своё. Доходит до трагедии. Поэтому не надо втюхивать своих вкусов, не надо навязывать своё видение. Каждый ребёнок – он уже художник, он сам будет развиваться. Только дать ему основу – на чём стоять. А дальше – расти, как тебе нравится…
