«22 июня мы с мамой были в зоопарке...»

Вчера, 27 января, – годовщина полного и окончательного снятия блокады Ленинграда.

Исследователи из Куликово

Берта Евгеньевна Шишова с медалью «60 лет Победы»Члены эколого-краеведческого кружка «Мы – исследователи» Куликовской средней школы, что в поселке Куликово Красноборского района, занимаются темой «Дети войны Красноборского района». Изначально у ребят был план встреч с теми жителями, которые в годы войны жили в Красноборском районе. Но, как рассказала руководитель кружка и учитель начальных классов Людмила Жгилева, начав работу, исследователи поняли, что получается четыре категории «Детей войны»: те, кто жил в Красноборском районе в военные годы; жители блокадного Ленинграда; несовершеннолетние узники концлагерей и те, кто был на оккупированных территориях.

Детей блокадного Ленинграда в Красноборском районе в настоящее время проживает трое. С одной из них, бывшей ленинградкой, ныне – жительницей Красноборска, ребята кадетского класса Иван Жгилев и Денис Плюснин встретились и взяли интервью, которое мы предлагаем нашим читателям. Берта Евгеньевна Архангельская, по мужу – Шишова , родилась в Ленинграде в 1937 году. Некогда росла в большой семье: мама, папа, старший брат, она и младший брат. День, когда началась война, она хорошо запомнила.

Ездила машина, собирала трупы

– 22 июня мы со старшим братом и мамой были в зоопарке, – вспоминает Берта Евгеньевна. – Около самого входа наблюдали за слоном. Было интересно и забавно. У него огромные уши, из решетки высовывает свой хобот. Ему в этот хобот подавали булки. Мама мне тоже предлагала угостить слона, но я боялась. Около его клетки было очень много народа. И вдруг, помню, все люди резко замолчали и начали идти к выходу. Мы с мамой тоже туда направились. Оказалось, что это сообщили о начале войны. Я не понимала, что это такое. Видела, на улице шли солдаты, их было много. Шли строем, очень серьезные. Сказали, что эти колонны отправляют на войну. В тот же день и папа уехал на фронт.

– Каким вы увидели начало войны?

– Вначале жили как обычно, только папы не было дома. Чуть позднее начались бомбежки. Наступила неразбериха, суматоха. Это было очень страшно. По радио говорили, что надо прятаться в бомбоубежище. Мы несколько раз ходили туда. Но это оказалось сложно. Маме приходилось одевать нас троих (младшему было полтора годика). Она перестала ходить в бомбоубежище. Потом началась блокада, а еще – суровая зима. Голод, холод. Магазины все пустые, многие из них закрылись, ввели карточки. Люди стали умирать. И мама начала болеть. Тогда я не понимала этого, а она просто голодала. Все нам отдавала. Мама умерла, нас осталось трое. Когда мама умерла, ее даже похоронить некому было. Тогда ездила машина, собирала трупы, и всех в одну могилу закапывали, в общей яме. Так она у нас и похоронена в братской могиле на Пискаревском кладбище. В конце зимы 1942 года нас вместе с воспитательницей детского сада отправили на вокзал для эвакуации в городок Гаврилов Ям Ярославской области. Нас заставили выучить свои данные – фамилию, имя, день рождения, адрес в Ленинграде. Нас было 50 человек из нашего детсада и 20 человек из соседнего садика.

Я до сих пор помню, как мы добирались до вокзала. Около двух километров мы, плача и спотыкаясь, шли пешком. Старшие шли парами, а нас по очереди везли на саночках.

Главное – тишина

– Вы сказали, что детей повезли в Ярославскую область? – Да. Тогда ленинградские детские сады и детские дома в основном отправляли в Ярославскую область. Там прямо так и написано было: детские дома для детей блокадного Ленинграда. Помню, что мы очень долго добирались туда из Ленинграда, нас везли в теплушках. Все двигалось в сторону фронта, теплушки останавливались на каждой станции, в маленьких деревушках, в чистом поле. Я помню, что подходили жители и что-нибудь нам приносили: кто хлеба, кто яблочко. Некоторые дети умирали прямо в вагонах. В Гаврило-Ямский район мы добрались только к лету, потом еще в кузове машины семь километров надо было ехать в деревню Селище. Там нас поместили в бывший барский дом (до войны там был дом отдыха). Место очень красивое, речка рядом, рощи, аллеи, воздух чистый, а главное – тишина. Нет воя сирен, взрывов бомб, гула самолетов. У меня от этого времени остались самые светлые воспоминания. Воспитатели очень добрые, заботливые. Они пытались сделать все, чтобы мы забыли ужасы блокады, не ощущали одиночества.

– Детская память удивительна, порой вспоминаются такие неожиданные моменты. А какой эпизод из того времени особенно врезался в вашу память?

– В 1946 году я в этом детском доме закончила первый класс. На линейке в конце года всех первоклашек поздравляли. И вот меня вызвали на середину зала и подарили огромную куклу. Для меня это было невероятное чудо, ведь для того времени это было редкостью. Я потом долго хранила подарок.

– Как сложилась ваша судьба дальше?

– В 1946 году за нами в детский дом приехал отец. Нас с братом старшим он забрал, а младшего не могли отыскать, ведь когда оформляли списки, ему не было двух лет, он про себя ничего не мог сообщить, поэтому, видимо, его както по-другому записали. Мы вернулись в Ленинград. Я пошла во второй класс. Было очень тяжело учиться. Одежды не было, денег на учебники и тетради тоже не хватало. Потом постепенно жизнь стала налаживаться. Я окончила школу, пошла работать, вышла замуж. В 1990-е годы мы переехали в Красноборск. Сейчас уже в этом возрасте редко вспоминается то время. Но фильмы про войну смотреть не могу.

Детские панамочки

– Много написано книг о том ужасном времени, когда люди героически выдерживали нечеловеческие условия жизни, но блокадники утверждают, что многое до сих пор умалчивается. Может быть, вы знаете какието случаи из рассказов знакомых? – Помню такой случай. Первых эвакуированных отправляли в Новгород через Ладогу на барже. Это были дети с воспитателями. Летом, все одеты по-летнему, в панамочках. Причем это же детский дом, панамочки у всех почти одинаковые. Началась бомбежка. Самолет начал бомбы сбрасывать в воду. Началась паника, ужас. А когда все стихло, на реке только одни панамочки плавали, все дети утонули...

– Расскажите о вашем самом ярком детском впечатлении в послевоенное время, когда война еще была в мыслях и душе каждого.

– Я помню, недалеко от нашего дома колоннами вели пленных немцев. Они все замотанные, ободранные, изможденные, страшные, в каких-то полудраных сандалях, такие хилые, что не верилось в то, что они нас какое-то время побеждали.

– Какими бы вы хотели видеть сегодняшних защитников Родины?

– Судя по моему отцу, в то время у защитников Родины была железная убежденность в том, что они сделают все, чтобы защитить свою страну, и победят, как бы трудно ни было. Именно такими защитники должны быть всегда...