Недели три назад один удачливый мурманчанин получил крупный денежный приз, победив в лотерее NASCO, это международная организация по сохранению северо-атлантического лосося. Он сдал в ПИНРО метку с пойманной им в реке Восточная Лица и отпущенной обратно в море семги.
О том, кто, как и зачем устанавливает на семгу метки и почему их полезно и выгодно сдавать в ПИНРО или прямо в NASCO, «Правде Севера» рассказал заведующий лабораторией биоресурсов внутренних водоемов СевПИНРО Игорь Студенов.
История с метками на плавниках атлантического лосося началась лет сорок назад на стыке Северного и Норвежского морей северо-западнее Норвегии. Там собирается смешанное стадо атлантического лосося со всей Европы, чтобы вырасти, «нагуляться», перед тем как отправиться на нерест в свои родные речки. И вот в 70-х годах прошлого века скандинавские рыбаки – норвежцы, датчане и, особенно, фарерцы (Фарерские острова входят в состав Королевства Дания, но с 1948 года сами решают почти все государственные вопросы, кроме обороны и внешней политики) – впервые вышли на широкомасштабный морской промысел лосося. Ловили они семгу ярусами. Это такая плавающая снасть из жилы и множества крупных крючков на поводках.
– Наша наука совместно с промысловиками буквально в первый же год такого промысла заметила, что в море что-то происходит, – рассказывает Игорь Студенов, – заметили по крючкам. Лосось всегда возвращается на нерест в родную речку. И вот рыбы, сорвавшиеся со скандинавских ярусов, стали привозить их крючки к себе домой – в Печору, Северную Двину, Мезень, Онегу… Наши промысловики увидели много этих крючков и поняли, что в море творится что-то не то.
До выхода скандинавов на морской промысел запас лосося облавливался один раз – в домашних водах, то есть в водах стран происхождения. Советский – в Советском Союзе, норвежский – в Норвегии, шотландский – в Шотландии и так далее. Теперь к домашнему промыслу присоединился морской промысел, очень значительный по объему. Получается, что на запас лосося свалилась двойная нагрузка – в море и в домашних водах.
Тут важно знать географию. Есть в Дании хоть одна нерестовая река? Нет! И на Фарерских островах нет. То есть все эти бравые ребята – датчане и фарерцы – дербанят общий смешанный запас лосося, нагуливающегося у них под боком.
Страны – держатели запасов лосося: Великобритания, Советский Союз, Франция и другие увидели, что рыба приходит с крючками, приходит в меньшем количестве, чем раньше, и стали бить тревогу. А скандинавские рыбаки сказали: «Так! Мы живем на море, хотим рыбачить и получать доход».
Тогда правительства заинтересованных стран договорились, что ни одна из стран не выходит на промысел лосося на смешанном запасе, но при этом рыбакам, которые больше не будут участвовать в этом промысле, выплачивается компенсация. Так продолжается до сих пор. Для реализации этой конвенции и была создана NASCO со штаб-квартирой в Эдинбурге.
Один из ключевых вопросов деятельности NASCO – определение доли стран – участниц конвенции в формировании общего смешанного запаса лосося в море. В первые же годы своей деятельности NASCO начала метить лосося. Для этого привлекли тех же самых скандинавских рыбаков, ведущих промысел в Норвежском и Северном морях. Они ловили семгу, ставили на рыбинах пластмассовые метки и отпускали ее обратно. На метках написано, куда и какую информацию должен сообщить рыбак, поймавший эту рыбу. Понятно, что любой стране выгодно доказать, что значительная часть лосося приходит в Атлантику из ее речек.
– Если в 70-х – 80-х годах семгу метили в море, – говорит Студенов, – то сейчас достаточно широко применяются генные исследования. Каждая популяция имеет свой генетический маркер. Зная, в какой речке живет лосось с этим генетическим маркером, его можно вычислить и в море, и на путях миграции. Эта международная база данных уже сформирована, Россия внесла значительный вклад в ее создание как страна–обладатель большого запаса лосося.
В рамках NASCO реализуется программа по речному циклу жизни лосося, вернувшегося из моря. Бывают редкие случаи, когда отнерестившийся лосось уходит в море на нагул и потом снова возвращается в свою речку. Для этого тоже применяются метки. Они крепятся за плавник или пристреливаются под плавник, как бирки к одежде. На метке нанесен номер и информация, куда эту метку вернуть. Чтобы у рыбаков была заинтересованность возвращать эти метки, разные страны устанавливают цену за возврат меток. Эта цена колеблется от двух до пяти долларов. Но одно дело, если ты рыбак-профессионал и у тебя скопился десяток меток. Это уже деньги. Но многие не будут морочиться за два доллара. Так вот, чтобы привлечь и их к очень полезному делу – возврату меток, NASCO затеяла лотерею. Участвуют все сданные в течение года метки. Первый приз сейчас – около двух тысяч евро. Есть еще два вторых и три третьих приза.
Наибольшая вероятность вернуть такие метки существует при рыбалке «поймал – отпустил». Рыба несколько раз ловится, она постоянно на глазах у рыбака вероятность того, что он увидит метку, гораздо выше. В европейской части России такой способ рыбной ловли развит только на Кольском полуострове. В Мурманской области еще в 70-х годах начали развивать спортивную рыбалку. То есть там уже два поколения выросло с менталитетом, что ты можешь легально ловить, выполняя ряд условий: отчитаться о пойманной рыбе, сдать метки или самостоятельно отправить их в NASCO или в ПИНРО…
Мурманская область здесь не просто лидирует, она, по сути, единственный игрок. Она имеет весь российский запас меток, она их передает NASCO, вот и призы остаются у мурманчан. Разве что какой-нибудь заблудший архангелогородец, приехавший порыбачить в Мурманскую область, поймает семгу с меткой…
По Кольскому полуострову в год ставятся тысячи меток, возвращаются – сотни. Метки ставят гиды туристических фирм, которые сопровождают рыбаков-любителей. У них есть специальные приспособления для пристреливания меток.
Спортсмен рыбу поймал, кричит: «А-а-а!!! Рыба без метки!» Гид подбежал, метку пристрелил, рыбак с рыбиной сфотографировался – и отпустил. Там это на автомате происходит. Или наоборот – поймает с меткой. Гид метку отстрижет, фамилию запишет. Дальше или сам рыбак метку отправит, или турфирма вместе с данными рыбака.
– Все это можно делать и при рыбалке «поймал и съел», – считает Игорь Студенов, – но там ниже вероятность, что метка вернется. Плюс – неинформированность нашего населения. Когда была в разгаре процедура мечения лосося в море, в рыбацких избах колхозников на побережье эти метки лежали горстями. Народ не знал, что с ним и делать. Если бы все эти метки сдавались в рыбоохранные органы, представляете, насколько при оценке формирования запасов вклад лосося из наших рек был бы выше. Если бы мужику платили за метки адекватно – все бы сдавали. Два доллара – тогда бутылка водки за метку.
Мы сами метили семгу в начале 90-х на Зимнем берегу и в дельте Северной Двины для установления путей миграции и для изучения вклада разных рек в формирование общего запаса семги, который мигрирует вдоль Зимнего берега Белого моря. Тогда получилось, что около 80 процентов семги – двинская. Мы тогда имели возможность устанавливать приз за возврат метки. Он был порядка двух долларов. Мы проинформировали население через газеты, по радио, и у нас был очень хороший возврат меток – более 10 процентов.
Это тот случай, когда сам прочитал – дай прочитать другому. Если ты поймал семгу с пластмассовым ярлычком – сообщи о нем в СевПИНРО. Заработаешь плюс к карме, пару долларов и признательность ученых. И шанс выиграть главный приз лотереи NASCO.
