«Соблазн оказался слишком велик. Но нарушила ли она закон?»

Странная история, в которой оказались архангельские пенсионеры Дмитриевы – мы рассказывали о ней в номере «ПС» от 4 февраля 2015 года, – получила развитие.

Напомним, в редакцию обратились соседи пожилых супругов и сообщили, что Дмитриевы при весьма странных обстоятельствах «подарили» квартиру, где проживают, своему соцработнику – женщине, ухаживавшей за ними в течение года. При этом сами Дмитриевы рассказали «ПС», что квартиру дарить не собирались и то, что с 12 января она принадлежит уже не им, а соцработнику, стало для них новостью.

На днях в редакцию пришли официальные комментарии по поводу произошедшего из областного министерства труда, занятости и социального развития, а также из специализированного отделения социального обслуживания на дому Октябрьского округа Архангельского центра социального обслуживания – непосредственно оттуда, где работала описанная в статье соцработник.

В ответе от имени министра труда, занятости и социального развития области Павла Шевелева говорится: «Социальный работник, о котором идет речь в публикации «Правды Севера», свою работу выполняла хорошо, никаких нареканий по ее работе никогда не было. Думаю, что именно поэтому у клиентов и возникло желание подарить ей квартиру. Да, она нарушила этический кодекс социального работника, соблазн оказался слишком велик. Но нарушила ли она закон, разбираться будут правоохранительные органы. У граждан есть право распоряжаться своим имуществом, у нас нет полномочий вмешиваться в частную жизнь. Этот социальный работник отказалась от дара и уволилась из центра социального обслуживания. Для работы с пожилой парой назначен другой специалист».

Заведующая отделением социального обслуживания Людмила Войцеховская, в свою очередь, сообщает:

«21 января 2015 года в конце рабочего дня мне поступил звонок от женщины, которая поинтересовалась, известно ли заведующей отделением о том, что социальный работник и клиенты заключили договор дарения недвижимого имущества. Я пояснила, что об этом факте мне ничего не известно. Для выяснения всех обстоятельств я предложила встретиться на дому у клиентов в присутствии социального работника и соседей, сообщивших эту информацию. Встреча состоялась 22 января 2015 года. Клиенты сообщили, что подарили квартиру социальному работнику по собственному желанию, по личной договоренности с социальным работником о том, что она будет осуществлять постоянный уход за пожилой семейной парой. Социальный работник в период с 10.12.2014 по 31.12.2014 находилась в трудовом отпуске. Она сообщила, что, получив такое предложение от своих клиентов, позвонила сыну клиента, проживающему в г. Торжок Тверской области, и сообщила о намерении отца и его жены подарить ей квартиру за осуществление за ними постоянного ухода. При личной встрече 30.01.2015 он подтвердил, что такой звонок ему поступал. 30.12.2014 года, после освидетельствования клиентов психиатром, договор был заключен.

В присутствии клиентов и их соседей я объяснила социальному работнику, что ею был нарушен один из принципов «Этического кодекса» социального работника, с которым ее знакомили при приеме на работу, о том, что социальный работник не имеет морального права заключать с клиентами сделки по отчуждению имущества. В связи с этим я предложила социальному работнику расторгнуть договор дарения. Социальный работник направила в суд заявление об отказе от дара, после чего написала заявление об увольнении по собственному желанию.

Этот социальный работник обслуживала этих клиентов с октября 2013 года ежедневно, посещая их два раза в день. В выходные и праздничные дни она также навещала их на безвозмездной основе. Помимо этой семейной пары, работник осуществляла социальное обслуживание еще трех клиентов, имеющих значительную степень ограничения в самообслуживании и способность контролировать свое поведение. Замечаний и претензий за все время работы к качеству социальных услуг со стороны клиентов и их родственников не было. Социальный работник всегда соблюдала трудовую дисциплину и с готовностью брала дополнительную нагрузку».

Конечно, прокуратуре еще предстоит разобраться во всех обстоятельствах дела, однако уже сейчас, исходя из последнего ответа, выявляются противоречия, причем как раз по поводу ключевых фактов – понимали или нет пожилые Дмитриевы, что заключают именно договор дарения, и знал ли о готовящейся сделке ближайший родственник, сын Василия Николаевича Андрей.

Как сообщает заведующая отделением соцобслуживания, во время встречи 22 января Дмитриевы «сообщили, что подарили квартиру социальному работнику по собственному желанию, по личной договоренности с социальным работником о том, что она будет осуществлять постоянный уход».

Однако соседи пожилых супругов, присутствовавшие при той встрече, утверждают, что Дмитриевы были растеряны, напуганы и не могли сформулировать в точности, что же произошло. При этом накануне этого разговора они свидетельствовали о том, что договора они сами не читали, поверили юристу, озвучившему условия. И что это не была дарственная. Кстати, утверждают так и сегодня.

А вот что сообщил сын Андрей по поводу того, о чем говорит заведующая, – того, что он якобы был извещен о намерении соцработника заключить договор дарения:

– То, что я якобы подтвердил заведующей отделением социального обслуживания, что мне поступал такой звонок от соцработника, – неправда. О том, что готовится сделка, соцработник меня не предупреждала. Лишь уже когда сделка была оформлена, она сообщила о ней, и не лично по телефону, а SMSкой. Причем, даже когда я звонил перед Новым годом – а сделка, как выяснилось, была заключена 30 декабря – соцработник ничего о ней не сказала. Кстати, во время встречи с заведующей мы вообще об этом не говорили. А встречались и разговаривали совсем по другому поводу – как бы наши старики после всего произошедшего не оказались на улице. Договаривались о том, чтобы была прозрачность и контроль.

– О каком контроле договорились? – Прежде всего, чтобы соцработник, которая ходит к нашим старикам теперь, не закрывала их на ключ, чтобы больше не было изоляции, ведь все это очень опасно.