Вкус чтения с Добролюбовкой: Когда прошлое рассказывает о настоящем

Но благодаря им исторические фигуры на страницах книг обрастают деталями характера и биографии, превращаются в живых и понятных читателю людей.

Мэгги ОʼФаррелл «Хамнет», 2021 / 16+

Исторический роман ирландской писательницы Мэгги ОʼФаррелл рассказывает, как трагическая смерть сына Шекспира могла стать косвенной причиной написания им трагедии о принце датском Гамлете. Имена Хамнет и Гамлет в конце XVI века были практически равнозначны.

Но ожидая, что главным персонажем должен быть Шекспир, вы ошибётесь. У Мэгги О» Фаррелл Агнес не тень знаменитости, а личность со своей собственной историей — глубокой, трагичной, да и попросту увлекательной. Агнес унаследовала от матери талант целительницы и наделена сверхъестественной силой: предвидеть будущее. Ей открылось, что под конец жизни у неё останется только два ребёнка, то есть третий, видимо, умрёт раньше срока. Поэтому Агнес беспокоится за хрупкую младшую дочь Джудит и пытается всеми способами её спасти, когда та заболевает чумой.

Но Джудит выздоравливает, а заражается и умирает её брат-близнец Хамнет. Для Агнес безвременная гибель ребёнка обесценивает любое творчество. Трагическая пьеса в память о сыне кажется ей нелепой насмешкой по сравнению с той подлинной трагедией, которую отец, по сути, отказывается разделить с матерью, желая вернуться в театр. Вскоре Агнес видит пьесу на сцене театра и понимает, что отец вернул сына к жизни единственным возможным для него способом. «И вот на сцене появились два Гамлета — живой юноша и его умерший отец. Гамлет одновременно и жив, и мёртв. По словам призрака, она поняла, что её муж, сочиняя эту роль, поменялся местами со своим сыном. Отдав себя во власть смерти, он воскресил мальчика».

Павел Басинский «Подлинная история Анны Карениной», 2021 /16+

Исследование известного критика и писателя стало первой книгой серии издательства «Редакция Елены Шубиной» «Толстой: новый взгляд».

Собрав под одной обложкой исторический, культурный, социальный контексты второй половины XIX века, нюансы биографии Толстого и его семьи, фрагменты писем и публикаций, Басинский приводит факты и обстоятельства, которые открывают для нас роман «Анна Каренина» заново.

Книга посвящена некой Анне Пироговой (экономке в имении соседа Толстого), которая от несчастной любви бросилась под поезд. Писатель взял эту историю для финала «Анны Карениной» и дал имя Пироговой главной героине. Благодаря Толстому, в мировой литературе появился неожиданный новый персонаж — поезд. В поезде мы впервые встречаемся с Анной, поезд ставит последнюю точку в её судьбе.

Басинский заостряет внимание на деталях быта, особенностях социального устройства общества конца XIX века, его настроениях и нравах. Почему судьба Анны и Вронского решилась именно во время мазурки? Что нам говорит о Вронском его участие в скачках, а о Стиве Облонском — меню его обеда? Или сцена бала, где Анна танцует с Вронским — оказывается, она перекликается с балом, на котором сам Лев Толстой познакомился со старшей дочерью Пушкина Марией Гартунг и некоторые детали её внешности «подарил» Анне Карениной. Книга проиллюстрирована редкими фотографиями из архива музея усадьбы «Ясная Поляна» и Государственного музея Л. Н. Толстого.

Линор Горалик «Имени такого‑то», 2021 /18+

Российская писательница, поэтесса, переводчик и журналист выпустила роман-фантасмагорию, основанную на реальных событиях Второй мировой войны.

В основе романа — история эвакуации психиатрической больницы имени Алексеева, в народе называемой «Кащенко», поздней осенью 1941 года — когда к Москве подходили немцы. Эвакуация проходила невероятно тяжело — при постоянном недостатке медикаментов, еды, белья, с пожаром, с дизентерией и многим другими проблемами, учитывая состояние и специфику больных. Эти нечеловеческие условия и долгий путь (баржу с пациентами отказываются принять в нескольких городах) Горалик подробнейше описывает, рассказывает о судьбах пациентов и врачей, их болезнях, слабостях, страхах и подвигах.

И не только пациентов и врачей. В романе оживает и техника. «Жужелки»-самолётницы напоминают насекомых с крыльями и жвалами, зенитки — с грубой слоновьей кожей и жёлтой кровью, а баржа, одна из главных героинь романа, — водоплавающее животное с хвостом, чешуёй и щучьим брюхом. Этот приём связывает роман Горалик со сказкой: не только потому, что вводит элемент фантастики, но и потому, что живые суда и орудия — это «волшебные помощники», без которых людям не обойтись. Война гораздо хуже, чем всё, что мы себе придумываем, и самая страшная сказка будет во много раз лучше и легче, чем реальность, с которой сталкивались люди. Поэтому жалость, милость, сострадание — эмоциональные доминанты этого романа, тяжёлого и всё же светлого.

Катя Петровская «Кажется Эстер», 2021 / 18+

Автофикшен-роман стал одной из самых успешных немецкоязычных книг этого десятилетия. Он переведён на 20 языков, завоевал несколько премий и получил исключительно лестные отзывы рецензентов всего мира.

«Кажется Эстер» журналистки Кати Петровской, по её собственному признанию, во многом началась с фотографии-экспозиции из барака в лагере Маутхаузен, на которой исследовательница пыталась найти своего дедушку, но видела только глаза узников. Путешествие автора проходит по местам, связанным с самыми трагическими событиями XX века: Варшавское гетто, Бабий Яр, лагерь Маутхаузен. В эти места Катю Петровскую ведёт стремление узнать о судьбах её родных, погибших и выживших в катастрофе XX столетия.

В центре внимания автора — род её матери Геллеры-Кржевины — удивительная семья подвижников, семь поколений которой были учителями для глухонемых еврейских детей. Это малая история обретения речи, а большая, напротив, оказывается историей замалчивания, стирания памяти. Символом забвения становится также имя заглавной героини. «Кажется Эстер» звали погибшую прабабушку Кати Петровской, не дошедшую до Бабьего Яра старушку. Никто не вспомнит её имени, потому что внук, отец писательницы, звал ей бабушкой, а его родители — мамой. Самое удивительное заключается в том, что, закончив чтение, ты испытываешь чувство родства с этими людьми, как будто ты обретаешь своих, и соглашаешься с автором, которая в главе «Бабий Яр» написала: «Там, где жертвы, чужих не бывает».