​«Мне объявили, что я больше им не мать…»

Из приёмной семьи в Архангельской области забрали пятерых детей

По данным регионального министерства образования и науки, в интернатных учреждениях области воспитываются более 900 детей. Судьба у всех разная. Есть «круглые» сироты, есть сироты «социальные». Но суть одна – родителей у этих детей нет. Папа и мама для них – государство, которое кормит, одевает, защищает. А ещё – устраивает судьбу, передавая сирот на воспитание в приёмные семьи.

За 2016 год 756 детей нашли новых родителей, опекунов. Цифра хорошая. Но есть и другая – в том же 2016‑м на 616 сирот стало больше. То есть на место «старых» сирот в детские дома пришли «новые».

Иногда детей возвращают и сами опекуны. Привозят назад: «Заберите. Не справляемся». В прошлом году таких возвратов «по инициативе» было 34. Но есть и другие возвраты – принудительные, когда опекунов или приёмных родителей отстраняют от воспитания «за ненадлежащее исполнение своих обязанностей». В прошлом году таких случаев было восемь.

Удар скакалкой

Эта история произошла в одном из городов Архангельской области. Осенью у приёмной мамы забрали сразу всех приёмных детей – пятерых. Официальная причина изъятия – мать ударила одну из дочерей. Ударила скакалкой. Пострадавшую девочку забрали «до выяснения причин». А спустя три недели забрали и остальных.

– Это настоящая беда для нас, – говорит приёмная мама Галина. – У меня четверо сыновей. Трое старших уже взрослые. Младший – девятиклассник. Мальчишки… А я всегда хотела дочку. И вот в 2007 году мы взяли Юлю (имя изменено). Она была совсем крошечная.

Затем в семье появились и другие дети. Органы опеки не могли нарадоваться на Галину – образцовая мать, педагог с высшим образованием. За девять лет к семье не было никаких претензий. Наоборот, сплошные благодарственные письма и грамоты. Дважды приёмная семья удостаивалась звания – «Лучшая семья Архангельской области».

– Не обо мне речь, – вздыхает Галина. – Я могу всё вынести. Давно уже на лекарствах. Справлюсь. Я – взрослая, но они‑то – дети…

Галине запрещено видеться с детьми. Запрещено разговаривать с ними. Постановление о том, что договор с ней как с приёмным родителем расторгнут – вручили на днях. До этого, говорит, была возможность хотя бы созваниваться.

– Мне объявили, что я больше им не мать. И, мол, не должна им больше ничего рассказывать, – говорит Галина. – А что не рассказывать‑то? Что я их люблю? Что места себе не нахожу? Что жизнь моя потеряла смысл…

По словам Галины она никогда не простит себе, что ударила тогда Дашу (имя изменено). Всё случилось быстро – «на эмоциях». Скакалка попалась под руку. Даша, по словам матери, без разрешения вытащила все вещи из шкафа – «перевернула вверх дном». В том числе и полку, где хранились лекарства. Галина говорит, что просто испугалась за неё, так как в какой‑то момент подумала, что дочка могла взять таблетки…

– Когда Дашу забрали, мы с ребятишками надеялись, что скоро она вернётся домой. Тем более что мы с ней давно помирились, – вспоминает Галина. – Но вместо этого объявили, что надо «изолировать от матери» и всех остальных.

Без шума и крика

Привезти детей в органы опеки Галине предложили самой.

– Просто никто не хотел брать на себя эту задачу. Все хотели, чтобы «тихо, без крика»… Накануне я не спала, – признаётся Галина. – Что мне сказать детям? Искала слова и не находила. Но к утру взяла себя в руки: «Вы поедете в детский дом. Все вместе. Ненадолго». Старшие окаменели. Они поняли всё. А младшая, ей только пять – обрадовалась… Она подумала, что детский дом – это санаторий. Мы часто ездили отдыхать… И только когда остальные завыли в голос, до неё дошло – что‑то здесь не так. Я предложила взять с собой то, что они посчитают нужным. Ну, там любимые игрушки. А они начали хватать… семейные альбомы с фотографиями.

В опеке Галине сказали: «Надо было детей вовремя удочерить и усыновить». Признаётся, что долго не могла произнести вслух фразу, услышанную в детдоме: «Необходимо всё сделать так, чтобы дети безболезненно адаптировались к детскому дому. А для этого следует сократить ваше общение до минимума»…

– Первое время я всё ждала, что их отпустят… Знакомые, да просто люди, которые знали нас, начали собирать подписи в поддержку. Из музыкальной школы, вокальной студии, детской поликлиники – все говорили: «Это – ошибка. Семья хорошая…»

Но когда Юлю закрыли в изоляторе, я поняла – происходит что‑то непонятное.

– Закрыли? За что?

– Не знаю, никто не объяснял…Она позвонила в слезах. Перед этим у неё хотели отнять телефон, потому что всё, что Юле не нравилось в детдоме, она записывала… Юля постоянно защищает нашу семью. А мне говорят: «Это вы её настраиваете. Ребёнок должен жить детским умом…» А у неё такой ум и есть – она социально очень адаптирована. С трёх лет профессионально занимается в вокальной студии. Лауреат областных, всероссийских и международных конкурсов. У неё и диплом «Ученик года – 2016» есть… И вот такую девочку – заперли. Она плакала и кричала несколько часов. Я не знаю, что это было… У неё случился нервный срыв. И я подумала, что вот так один раз закроют, второй… А потом куда? В Талаги…

«Мама, я никак не могу вспомнить… А как ты нас била?»

После этого случая Галина, по её словам, начала везде писать жалобы. Говорит, что «просто не могла больше молчать». Она по-прежнему утверждает, что никогда не била своих детей. Ругала – да. Но в какой семье этого не бывает?

– Да ведь если бы я их била, то разве просились бы они домой? – восклицает Галина. – А они три месяца плакали. Конечно, дети не могут бесконечно находиться в депрессии… Юля старшая. Ей тяжелее всех. Да и в семье она девять лет… Младшие – два года. Сколько сил ушло, чтобы их адаптировать. Они любят нашу семью. Но в стрессовой ситуации не всегда понимают, что происходит… Несколько раз мне звонил сынок. Он особый ребёнок. Чуть что – волнуется. Пистолет с наручниками ему в детском доме подарили, звонит взволнованный: «Мама, а для чего эта игрушка?» У нас дома такого не было никогда. Я всегда его успокаивала. И тут вдруг позвонил: «Мама, я никак не могу вспомнить… А как ты нас била? Понимаешь, меня здесь спрашивают, а я никак не могу вспомнить…» И заплакал, что его из‑за этого «не могу вспомнить» – ругают. И просил меня помочь. Как с уроками…

– Правда, что Юля написала письмо президенту?

– Правда. Но я не читала это письмо. Думаю, что и президент не читал тоже… Она и по детским телефонам доверия звонила. В детдоме все эти номера на стене висят. Её выслушали. Но поскольку уголовное дело – никто не вмешивается. А Юля, ей же всего десять лет… Она не понимает, что проситься домой из детского дома – бесполезно…

__________________________________________________________________________________________

комментарий

«Бить ребёнка – это не норма жизни»

Ситуацию с этой приёмной семьёй мы попросили прокомментировать регионального уполномоченного по правам ребёнка Ольгу Смирнову.

– Об этой истории мне стало известно от самой приёмной мамы, – рассказывает уполномоченный по правам ребёнка. – Обращение в электронном виде о том, что у неё забрали всех пятерых детей, поступило ещё 22 ноября прошлого года, сама ситуация произошла в сентябре. Естественно, мы незамедлительно начали работу по обращению.

– У приёмной мамы много наград, дипломов. В том числе, дипломы «Лучшая семья Архангельской области», которыми отмечают далеко не всех. Получается, что всё это время семья была не просто хорошей, была – лучшей…

– Следственные действия продолжаются до сих пор. Мы сейчас можем говорить только по факту: в отношении ребёнка были совершены противоправные действия, которые подпадают под статьи УК. В связи с этим дети из семьи были изъяты по социальным показаниям.

Первоначально между приёмной мамой и одной из младших дочек возник конфликт, который закончился тем, что девочке были нанесены телесные повреждения.

– Удар скакалкой?

– Да. Ребёнок выбежал на улицу. Это было в сентябре. Раздетую девочку, естественно, увидели прохожие и сообщили в полицию.

Ребёнок пострадал – это факт. Девочку изолировали до выяснения всех обстоятельств дела. Прежде всего, в её интересах. Но затем, в ходе следственных действий, было принято решение о помещении всех детей в детский дом до окончания разбирательства. Я напомню, что речь о приёмных детях, переданных в семью на воспитание. То есть был заключён договор – приёмная семья должна была обеспечить защиту интересов детей.

– Приёмный родитель – это работа…

– Да. Это – человек, которому доверили воспитание детей. Если бы подобный случай произошёл, например, в классе – учитель ударил ученика со злости скакалкой. Я уверена, что это вызвало бы однозначное осуждение в обществе. Но почему‑то когда приёмного ребёнка ударили в семье, то это считается нормальным…

– Что значит нормальным?

– К нам пришли письма «в защиту семьи» с просьбой вернуть детей домой к матери и способствовать прекращению уголовного дела. Думаю, что люди, подписывая обращение ко мне, не все знали, что произошло. Но повторю ещё раз – помещение детей в детский дом произошло не потому, что кому‑то «так захотелось». Помещение произошло по социальным показаниям. Бить ребёнка – это не норма жизни. Мы все должны это понять… Хватать скакалку, даже в порыве эмоций, и наносить удар – это прежде всего показывать собственное бессилие. Сироты – это особые дети, которые и без того пострадали в своей жизни.

– Приёмной маме разрешали видеться с детьми?

– Да. Она имела такую возможность. Отстранение от опекунских обязанностей произошло совсем недавно – 24 апреля, а до этого где‑то за месяц было прекращено общение. Сделано это было органами опеки по обращению следственных органов.

– То есть официально приёмной матери у детей сейчас нет?

– Постановление о прекращении опеки над детьми и об отстранении от обязанностей опекуна принято администрацией Котласа. Следовательно, и общение с детьми тоже прекращено.

– Но ведь мама общалась с ними с сентября по март…

– Да. Я лично, общаясь с мамой, просила её набраться терпения и дать возможность разобраться следствию. Во время следственных действий любые наши действия могут помешать проведению объективного расследования. При несогласии матери возможность оспорить действия органов есть, но делать это нужно только в правовом поле.

– А к вам обращались по поводу того, что дети, находясь в детском доме, не имеют возможности получать дополнительное образование?

– Все эти вопросы были нами поставлены сразу же при получении обращения от приёмной мамы перед администрацией города Котласа. Мы получили официальный ответ о том, что преемственность в получении дополнительного образования детей соблюдена. При посещении Котласа я ещё раз обратила на это внимание и узнала, что мальчик из этой приёмной семьи прекратил занятия в музыкальной школе. Но и этот вопрос был отрегулирован – школа не отчислила его, а предоставила академический отпуск. И осенью он возобновит занятия.

– Психологическое состояние детей в детском доме как‑то оценивалось? Дети хотят вернуться домой?

– Было проведено психологическое тестирование специалистами детского дома. Кроме того, мы привлекли независимых психологов, чтобы они также дали экспертное заключение по поводу того, как дети чувствуют себя в новых условиях. Из разговора с психологами выяснилось, что дети не чувствовали себя плохо в детском доме, не испытывали дискомфорт. Кроме одной девочки – старшей дочки, которая была первой взята в приёмную семью. Её желание – вернуться в семью во что бы то ни стало.

– Вы лично встречались с детьми?

– Мы видели детей. Но по поводу событий, произошедших в семье, с ними не беседовали. Моя позиция – детей лучше не тревожить лишний раз. С ними и так работают специалисты, психологи. Но даже психологи, насколько мне известно, отрабатывали ситуацию так, чтобы лишний раз не напоминать детям о случившемся.

– Тогда не могу не спросить. Подтвердился ли факт, что старшую девочку запирали в изоляторе детского дома, отбирали телефон и не давали общаться с приёмной матерью, когда такое общение ещё не было запрещено?

– Мы разговаривали с сотрудниками, проводившими проверку. Если бы мама обратилась сразу, как только ей стало известно об этом случае, то было бы легче разобраться и принять соответствующие меры. Кстати, я об этом говорила маме при встрече. Но мама обратилась спустя время. Ребёнок говорит, что этот факт был. Взрослые в детском доме утверждают, что этого не было.

– А кому верите вы?

– Я склонна верить ребёнку. Но подтвердить или опровергнуть слова девочки сложно. При проведении совещания в администрации города Котласа директору детского дома указано, что таких ситуаций быть не должно.

– Что будет дальше с детьми?

– Давайте дождёмся окончания следственных действий и решения суда. На сегодняшний день приёмная мама отстранена от обязанностей опекуна. Дети находятся в детском доме. Только суд определит степень вины приёмной мамы.

– Есть шанс, что детей всё‑таки вернут именно в эту приёмную семью?

– Я всегда за то, чтобы сохранить семью и не раз отстаивала и помогала в сложных ситуациях семьям. Но необходимо, чтобы в семье были любовь, понимание, добро, тёплое отношение друг к другу…