Готовы ли жители Архангельской области спасать жизни после смерти?

Первая городская больница Архангельска получила лицензию на трансплантацию органов

Главный трансплантолог России Сергей Готье побывал в Архангельске и уверен, что больница к проведению таких операций готова. Закуплено современное оборудование, врачи прошли необходимые обучения и стажировки.

Сегодня в области в очереди на трансплантацию почки около 60 человек. Первые пересадки будут родственными: почки возьмут у родителей для детей. В будущем планируют и посмертный забор органов.

В России существует презумпция согласия на посмертное донорство. Предполагается, что каждый совершеннолетний россиянин после смерти становится потенциальным донором органов, если не заявил об отказе до смерти или этого не сделали родственники. Но в нашей стране нет единого регистра согласных или несогласных поделиться частичкой себя. Были слухи, что людям, которые не хотят стать донорами, будут отказывать в трансплантации, но в проекте федерального закона «О донорстве органов» ничего подобного не предусмотрено.

*******************************************

Елена Боева, врач-терапевт:

– Лично я готова стать донором органов после смерти. Чтобы кто‑нибудь смог дальше жить. Даже при жизни я бы, не задумываясь, отдала, например, почку своему ребёнку или другому близкому родственнику. У меня есть пациент, которому пересадили почку ещё в 2002 году. Представляете, кто‑то подарил ему уже 15 лет полной жизни! Лечь на операцию всё же страшно, не знаешь, удачно ли всё пройдёт – это огромный риск. Но если есть шанс спасти жизнь, надо использовать его.

Я надеюсь, мои родные – благоразумные люди, и не будут против, чтобы после смерти мои органы послужили кому‑то ещё. На том свете мне они не нужны.

Анна Малахова, певчая церковного хора при Соловецком подворье:

– Вопреки распространённому мнению, церковь не возражает против пересадки органов. Батюшки говорят, что если Бог дал возможность спасти жизнь, надо ею воспользоваться. Церковь не приветствует только переливание крови, так как считается, что в крови заключена человеческая душа. Во время причастия мы принимаем кровь Христову, то есть Дух Христа, и кровь другого человека принять не можем.

При жизни, думаю, я бы смогла отдать кровному родственнику орган. Но насчёт мужа я бы задумалась. Всё‑таки он не кровная родня, и кто знает, надолго ли рядом. А после смерти уже не так важно, что с моими органами будет, но лучше пусть помогут нуждающемуся человеку, чем просто сгниют в земле.

Виктор Глазачев, музыкант группы «Линии­электропередач»:

– Я бы не смог после смерти оставить кому‑то органы. К тому моменту я бы их пропил. Может, я и хочу сделать хорошее дело, но сейчас от души живу для себя. И вряд ли это положительно скажется на здоровье организма. У меня тактика «выжженной земли», как во время войны с Наполеоном: после нас всё горит! Хотя я и согласен с инициативой, по которой надо отказывать в органах тем, кто сам жадничает. Это справедливо. Я бы почку продал, хоть и незаконно, но зачем просто так отдавать? Хотя без почки всё‑таки стрёмно ходить. Может, и за бабки бы не отдал. Я не знаю, как живут люди без почки. А так, прикинь: продал почку – купил хату. Суперпрограмма социальной поддержки молодёжи.

Александр Ковалюк, старший сержант полиции, Северодвинск:

– Я бы стал донором органов и для родственника при жизни, и для всех остальных после смерти. Про риски во время операции могу только догадываться, но это не столь важно. Мне приходилось сдавать кровь – такое элементарное донорство. Я за то, чтобы донорство после смерти было по умолчанию. Думаю, родственники поддержали бы моё решение. Мне известно, что если врачи диагностируют смерть мозга, то это точка, человека нет, остаётся только биомасса. Но если бы мне самому пришлось выбирать, то отключить родного от аппарата я бы не смог.

Анастасия Коцемба, студентка III курса кафедры педиатрии СГМУ:

– Я бы стала донором, если после этого смогу вести более-менее полноценную жизнь. Думаю, родственники отговаривали бы от донорства, но я бы не поддалась. Возможно, это будет единственный шанс спасти жизнь родного человека. Ведь не каждый родственник, даже самый близкий, может стать донором. Рисков, конечно, много. Это и последствия самого вмешательства, например, большая кровопотеря. И последствия от потери органа и его части. Всё очень индивидуально. Я бы без проблем отдала часть, например, костного мозга. А если мы говорим о почке, я бы тысячу раз подумала, не придётся ли потом самой искать себе донора. После смерти однозначно пусть забирают всё, что необходимо другому человеку, который ещё может жить.

Сергей Пантюхин, доцент кафедры психологии и психофизиологии Гуманитарного института в Северодвинске:

– Если бы возникла необходимость отдать почку родственнику, думаю, я бы отдал. И после смерти тоже оставил бы органы больнице. Для Архангельска трансплантация – новое явление. И, как правило, людям непривычно, они реагируют осторожно. Любой человек в необычной ситуации склонен беречь то, что имеет. Поэтому в реальной жизни люди говорят сначала «нет», а потом соглашаются. Без соответствующего опыта трудно предположить, какие чувства испытывает человек, когда отдаёт или принимает орган. Здесь нет закономерностей. Переливание крови не вызывает больших эмоций, хотя это тоже донорство.

А у родственников есть разные причины отказать в передаче органов умершего, например, религиозные. Но, на мой взгляд, главная причина в том, что у нас в стране это пока не принято, трансплантация не вошла в широкий обиход. Когда такие операции будут проводить чаще, соглашаться на посмертное донорство будет проще.