23.11.2018 09:34

Анна Ивченко: «Мы работаем в режиме чрезвычайности»

Анна Ивченко. Фото автора

Все ли памятники в регионе взяты под охрану, кто и как их охраняет, как деревенские дома становятся памятниками?

В деревне Ижма Приморского района в августе этого года неизвестные оставили краской на кровле часовни XVII века незамысловатую надпись: «Я тебя люблю» и рисунок сердца. По словам Анны Ивченко, руководителя инспекции по охране объектов культурного наследия Архангельской области, теперь чтобы вернуть памятник архитектуры в первозданное состояние, потребуется немало сил и средств.

– Анна Васильевна, что такое «объект культурного наследия»?

– По закону это объекты недвижимого и связанного с ним движимого имущества, которые представляют ценность с точки зрения архитектуры, искусства, науки и техники, истории, археологии, этнологии или антропологии. В Архангельской области, согласно единому государственному реестру, около двух тысяч объектов культурного наследия, более полутора тысяч из них – это памятники архитектуры и градостроительства. В каждом субъекте РФ состав и соотношения типов памятников уникальные. В Карелии, например, помимо не имеющих аналогов объектов зодчества, на госохране большое количество археологии.

– Каким образом, к примеру, жилой дом может стать памятником?

– Как правило, наша историческая застройка была принята на государственную охрану даже не в этом, а в прошлом веке. Активно эта работа велась в 60–70 годах, вплоть до 90‑х. Речь идёт не только об избах, часовнях или церквях. Под охраной находится часть хозяйственной постройки, например, амбары, ледники, обетные кресты, деревянные причалы и мосты. Что касается жилых домов, относящихся к объектам культурного наследия, то в нашей области их около 400. Они расположены практически во всех районах области, в Архангельске таких домов более десяти.

Безусловно, работа по выявлению новых объектов тоже ведётся. Наша область большая, не все жемчужины ещё найдены. Только за последние три года в перечень выявленных памятников внесено 203 объекта. Нас часто упрекают в том, что мы забыли взять под охрану тот или иной памятник архитектуры или градостроительства. Но вся эта работа носит заявительный характер. Другими словами, любое физическое или юридическое лицо вправе написать нам заявление на включение в реестр памятников здания, обладающего признаками объекта культурного наследия. Мы сами себе такое заявление написать не можем. У нас есть 90 дней, чтобы с помощью специалистов определить, действительно ли объект обладает историко-культурной ценностью. Если факт подтверждается, проводится государственная историко-культурная экспертиза. Инициатором и заказчиком проведения экспертизы также может быть любой. Например, по дому Пикуля в Северодвинске инициатором выступило общественное движение «Мой Северодвинск». В ходе экспертизы чётко определяется предмет охраны, границы охраняемой территории памятника, устанавливаются другие характеристики. И только после этого памятник может попасть в реестр.

По археологическим памятникам процедура другая. Во-первых, выявить их может только археолог, то есть человек, обладающий определёнными компетенциями. Во-вторых, под охрану они принимаются немедленно, потому что предметы археологии наиболее уязвимы. Если сейчас открыть Единый государственный реестр памятников истории и культуры, то больше 40 процентов от общего количества объектов культурного наследия, это археологические находки.

– Какое количество памятников сегодня находится в собственности у граждан и юридических лиц?

– Объект культурного наследия как объект недвижимости находится в гражданском обороте. Его не запрещено продавать, наследовать, дарить. По нашей информации, в собственности у физических и юридических лиц сегодня находится около 300 памятников. Ряд объектов передан в оперативное управление или безвозмездное пользование учреждениям или организациям. К сожалению, большое количество объектов, находящихся в казне РФ, не имеют пользователя. Собственники ряда памятников не установлены. Мы постоянно работаем над установлением собственников и пользователей, поэтому этот показатель не статичен. В нашей инспекции девять человек, работа у нас по большей части не кабинетная – мы ездим по области и отслеживаем состояние объектов, оцениваем их техническое состояние, делаем фотофиксацию. Например, стоит в деревне дом, уникальный по своим характеристикам, с исключительным декором, а балкон падает. Мы начинаем искать собственника. Оказывается, он живёт на Дальнем Востоке и знать ничего не хочет. Тогда встаёт вопрос: что делать с этим объектом? Закон нам даёт право через суд изымать объект в казну, если собственник нерадивый. Но если мы идём по этому пути, то должны осознавать масштабность финансовых затрат на его содержание.

– И насколько они масштабны?

– На каждый памятник, с учётом стоимости проектирования и реставрации, объёмы затрат могут быть как весьма существенными, если говорить о реставрации «под ключ», так и вполне посильными, если требуется ремонт или противоаварийные работы. Всё индивидуально. Те финансовые ресурсы, которыми мы сегодня располагаем, позволяют проводить ремонтные и противоаварийные работы. И это, на мой взгляд, должен быть общегосударственный подход. Если сегодня не хватает возможностей привести к открыточному виду все памятники, то надо говорить о срочном ремонте и фиксации того что есть, то есть консервации объектов. Пройдёт время, и, возможно, наши дети вдохнут в них новую жизнь. Сегодня в России есть уникальные примеры консервации памятников. Например, у наших соседей в Мурманской области, где над часовней XVII века на благотворительные средства сооружён защитный купол. Силами волонтёров, которые делали всё за свой счёт, не прося у государства ничего, объект сохранён. Это пример той заботы и уважения к памятнику, который вызывает восхищение.

– В Архангельской области волонтёры привлекаются к охране памятников?

– Мы приветствуем волонтёрские проекты. В этом году в Каргополье работала летняя школа реставрации. Подведомственное министерству культуры РФ учреждение, занимающееся реставрационными и проектными работами, организовало конкурс среди студентов-реставраторов и архитекторов со всей России. Самых лучших пригласили в Каргополье для работы с объектами культурного наследия. Под наблюдением профессиональных реставраторов они проводили противоаварийные работы.

Неплохой опыт взаимодействия у нас сложился и с благотворительными фондами. Например, в прошлом году на благотворительные средства была завершена реставрация часовни Георгия Победоносца в деревне Нермуше Онежского района. Реализуется волонтёрский проект «Общее дело», благодаря которому в 2018 году были выполнены работы на Климентовской церкви в селе Тулгасе Виноградовского района, в деревне Медведевской Онежского района на Владимирской деревянной церкви. Сегодня разрабатывается проект ремонтно-реставрационных работ на Введенской церкви в Ворзогорах Онежского района.

– Частные инвесторы проявляют интерес к объектам культурного наследия?

– Любой инвестор заинтересован, чтобы инвестиции окупались. Зачастую достичь этого быстро невозможно – уровень вложений серьёзен. Поэтому многие, проявив интерес к монетизации наследия, потом берут долгий тайм-аут на раздумывание. Но есть и счастливые исключения. Например, предприниматель Владимир Немченя, вложившийся в реставрацию Макаровских бань в Архангельске. Сегодня совместно с ним рассматриваем ещё один проект – реставрацию дома купцов Бажениных в Холмогорском районе. В XVII веке купцы Фёдор и Осип Баженины основали в Вавчуге первую коммерческую судоверфь. Их родовой купеческий дом – уникальный и очень интересный объект, при этом хорошо сохранившийся.

– Бизнес может себе позволить вкладываться в реставрацию памятников. А как быть людям, которые живут в домах, признанных памятниками?

– Федеральным законодательством сохранение памятника, проведение ремонтно-реставрационных, аварийных, консервационных работ возложено на собственника, как, впрочем, и во всём мире. Объект культурного наследия, вне зависимости от того, кому он принадлежит, был передан нам предыдущим поколением. Я бы не хотела уходить в пафос и говорить о сохранении культурного кода, национальной идентичности, гражданской позиции. Но памятник истории культуры – это наше прошлое, настоящее и будущее. Мы не требуем от тех собственников, кому не по силам, проведения каких‑либо масштабных реставрационных работ. Но согласованная с экспертами позиция в подходе даже к замене окон или заделке трещин на стенах быть должна. Это требования федерального законодательства. Особенно в части предмета охраны, то есть тех элементов, которые подлежат безусловному сохранению. Допустим, один собственник поменяет балясины на балконе, другой – конёк, третьему не нужна поветь. И облик памятника кардинально меняется. Таких примеров, к сожалению, в Архангельской области много. У всех на слуху история с часовней Николая Чудотворца XVII века в деревне Осередок Холмогорского района. По инициативе местных жителей её одели в сайдинг, аутентичная кровля часовни была сожжена. К сожалению, жители поступили утилитарно: она им была нужна для богослужений. Но они её обидели тем, что не отнеслись к ней как к памятнику истории и культуры, являющемуся достоянием всех жителей региона.

Есть и противоположный пример: в Каргополье, есть село Ошевенск, где местные жители создали этнографический музей «Ошевенская волость», сохранив подлинную историческую среду северного села.

Мы бесконечно благодарны и уважаем инициативы граждан, но покупка самой лучшей и дорогой финской краски для покраски главок церкви может лишить её более ценного, а именно подлинности. У нашей инспекции нет территориальных подразделений, мы всё время работаем в режиме чрезвычайности. Человеческих сил хватает не на всё, поэтому так важно, чтобы жители нашего региона тоже научились уважать наше наследие, будь то старинная часовня, амбар или северная изба-глаголь.

Нашли ошибку? Выделите текст, нажмите ctrl+enter и отправьте ее нам.
Анастасия ВОЛОДИНА