Михаил Соснин: «Я с Урала, дошёл до Берлина»
Наш папа Михаил Соснин учился в Оханском сельскохозяйственном техникуме Пермского края. В 1941 году, как всегда, сдал сессию на пятёрки. А 22 июня началась война. В этот же день он с друзьями пришёл в военкомат и попросил, чтобы их отправили на фронт. Михаил прибавил себе полгода (родился он 6 ноября, а сказал, что 18 мая). Уже через день их мечта сбылась, их посадили на баржу, чтобы довести до Перми. Когда баржа начала отходить, с берега закричали, чтобы Соснин вернулся обратно. Его как отличника направили учиться в Читинское военное училище.
После окончания училища Михаил участвовал в боях за Киев, Житомир, Бобруйск, Барановичи, освобождал Польшу. О захвате Кюстринского плацдарма на Одере он вспоминал так: «Немцы дрались отчаянно. Перед началом сражения 9‑ю танковую дивизию пополнили танками и САУ – их насчитывалось до 500. Из боя вышли считанные единицы. Бои шли непрерывно день и ночь. Советские танки с десантом на броне брали дом за домом, город за городом. Наступавшие части сменяли друг друга».
Командные пункты тоже постоянно перемещались. Михаилу Соснину (в это время он был уже не командиром бронетранспортёра, а помощником начальника штаба бригады по спецсвязи в 9‑й танковой дивизии) приходилось зачастую доставлять донесения под артиллерийским или миномётным огнём.
А вот случай, за который его наградили орденом Красной Звезды. Немцы вели прицельный огонь по передовой позиции полка и нарушили связь с командным пунктом. Лейтенанту Соснину было приказано срочно передать донесение в штаб, от этого зависел успех всей операции. Передвигаться пришлось под шквальным огнём, но он благополучно достиг штаба. Боевая операция завершилась победой наших войск.
Михаил Соснин дошёл до Берлина и расписался углём на Рейхстаге: «Я с Урала, дошёл до Берлина – логова врага. Лейтенант Михаил Соснин».
Был награждён орденом Красной Звезды, медалями «За взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За боевые заслуги».
Лейтенант Надежда Лебедева
Наша мама Надежда Лебедева в 1941 году окончила 19‑ю школу в Архангельске и мечтала поступить в медицинский институт. Но эта мечта так и не сбылась.
На Архангельск скидывали тысячи зажигательных бомб. Деревянные дома вспыхивали сразу и порой выгорали целые улицы. Семья мамы жила в многоквартирном доме на улице Розы Люксембург, 8, где обитали 16 семей, и все по очереди дежурили на крыше.
Однажды снаряд разорвался так близко, что показалось, будто дом «подпрыгнул». Мама вспоминала, как её мама, наша бабушка, Евдокия Максимовна легла на пол и говорит: «Ну вот и всё, вот и конец». Но дом устоял и, кстати, существует до сих пор.
Через несколько месяцев Надежда уехала на Карело-Финский фронт, где трудилась в прачечной. Им, молодым девчонкам, приходилось стирать засохшие гнойные, кровавые бинты, обкаканные подштанники (у новобранцев в первом бою нередко случалась «медвежья болезнь»). И ведь не машинами стирали, не порошком, а мылом и руками! Позднее её перевели на другую службу – военным цензором отделения военной цензуры.
Благодаря пайкам, которые она посылала в Архангельск, её маме и младшей сестре Диане удалось выжить, ведь в городе был такой жуткий голод, что даже крапива была вся съедена.
Наша бабушка Евдокия Максимовна Лебедева всю войну проработала на Архангельской швейной фабрике, шила военную форму. Смены продолжались по 12 часов. Однажды у неё в бане украли кусок мыла, это была настоящая трагедия. Идёт домой, плачет горькими слезами, что без мыла они с младшей дочерью наверняка завшивеют. Пришла домой, а там посылка от Надежды, в которой среди других подарков и кусок мыла! Вот радости‑то было!
Часть, в которой служила Надежда, дошла до Берлина. Лейтенант Надежда Лебедева была награждена медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
«Золотой якорь» – к каждому дню свадьбы
Мама из армии демобилизовалась в 1947 году и уехала на свою родину, в Архангельск, а папа продолжал служить в Германии. У нас в семье сохранилось несколько писем, которые он писал своей жене. Сколько же в них любви, нежности, заботы!
Наконец папу перевели в Архангельск. В комнате 17 метров размещалось пять человек. Когда на ночь ставили раскладушку, то было уже не пройти.
Родители много работали и занимались общественными делами. Когда папа служил на Лесной речке, то зимой нужно было перейти пешком по льду Северной Двины, потом доехать в холодном автобусе до места службы и вечером проделать такой же путь обратно. Он летал в командировки на острова Северного Ледовитого океана. И учился, учился…
Во время войны папа окончил два военных училища, но с этими дипломами не принимали в институт, поэтому он пошёл в вечернюю школу. И только потом поступил в АЛТИ. Помню, как ночью на абажур накинут платок, чтобы нам свет не мешал спать, а он чертит. И бытовые условия, как и почти у всех в то время, были не из простых: печки с дровами, бельё полоскали в проруби на реке, до которой ещё нужно его в корзине на саночках довезти, огромные очереди в магазинах…
И всё‑таки, несмотря ни на что, наши родители ещё успевали ходить в театр, Дом офицеров, собираться с друзьями. И, конечно же, заниматься с нами, детьми. Папа учил меня правильно ходить на лыжах, у него был первый разряд, и мы катались с ним по берегу Северной Двины. Это родители привели меня на балет, когда в Архангельске гастролировал какой‑то театр (к сожалению, не помню какой именно). Когда я в 14 лет приехала в Ленинград, то папа первым делом повёл меня в Эрмитаж.
А когда мы с сестрой учились в старших классах, то папа всегда мог объяснить непонятный материал по математике или физике. Он ни разу не повысил на нас голос. Если мы не слушались, то стоило только маме произнести: «Отцу сказать», – как тут же всё оказывалось сделано.
Мы никогда не слышали и не видели, как ссорятся родители. Конечно, и у них случались недоразумения, но они не позволяли себе при детях выяснять отношения.
Когда мама по состоянию здоровья уже не могла выполнять физическую работу, а мы с сестрой уехали из дома, папа мыл полы и стирал. Но готовила всегда мама, причём очень вкусно! А какие мама пекла пирожки и торты!
В 1963 году папу перевели служить в Лугу (Ленинградская область), и мы стали жить в Городке. Папа работал сначала главным инженером, а потом начальником военного леспромхоза. Прослужил в армии почти тридцать лет.
После демобилизации много лет трудился инженером-проектировщиком в Лужском БТИ. По его проектам построено немало зданий в Луге и районе. В одной части нужно было спроектировать большую ёмкость под жидкое топливо, чтобы она полностью скрывалась в земле. Обратились в НИИ. Они назвали большую сумму и сказали, что через год проект будет готов. А дело было срочное. Тогда попросили нашего папу выручить их. Он предоставил чертежи и документы уже через пару недель.
Мама больше тридцати лет проработала в Лужторге на разных должностях. Когда она была освобождённым председателем профкома, то умела всегда находить выход из самых непростых ситуаций. Мамина сослуживица как‑то сказала про неё: «Она была самым добрым, самым справедливым, самым мудрым человеком в большом и сложном коллективе Лужторга».
Наши родители замечательные не только как мама и папа, но и как бабушка и дедушка, прабабушка и прадедушка. Моего сына они с двухлетнего возраста забирали к себе, хотя сами в то время ещё работали, чтобы ребёнок с севера окреп и набрался сил. Потом я приезжала к ним с правнучкой. Прадедушка учил её шахматам, а прабабушка играла в «больницу» и «магазин».
Свою любовь, нежность и верность друг другу наши родители пронесли через все 67 лет совместной жизни. Когда они сидели рядом, папа всегда обнимал маму за плечи или держал её руку в своей руке. В этот день мы всегда накрывали праздничный стол. У папы была традиция – в день свадьбы дарить маме шоколад «Золотой якорь». Мне почему‑то запомнилось, как мы с ним в один из таких дней ходили по магазинам Архангельска в поисках именно этого шоколада, которого нигде не было. И всё‑таки нашли его!
Когда в продаже появились живые цветы, то папа всегда дарил маме розы.
А главным праздником в нашей семье всегда был День Победы!
Папа почил в возрасте 90 лет, а мама – в 91 год. Оба исповедались, причастились и пособоровались. Царство им Небесное!
Людмила СОСНИНА
