У каждого её члена есть право на личное пространство. 25 ноября в Архангельской области стартовала международная акция «16 дней активности против насилия». Её цель – привлечь внимание к проблеме семейного насилия и жестокого обращения с детьми.
– Бытовое насилие в России, Архангельская область здесь не является исключением, осложняется тем, что в юридической практике до сих пор не сформирован термин, а что, вообще, включает в себя такое насилие? Ни одной статьи в Уголовном кодексе об этом просто нет, – говорит психолог Архангельского кризисного центра «Надежда» Ольга Бобрецова. – И Министерство внутренних дел РФ из года в год выдаёт одну и ту же цифру – 12 тысяч женщин ежегодно погибают от рук мужей и сожителей. Для сравнения, за десять лет войны в Афганистане мы потеряли 10 тысяч солдат. А тут – ежегодно… Причём не учитываются женщины, которые остались живы, но были покалечены.
– А в Архангельской области ведётся такая статистика?
– Всё упирается в терминологию. Нет юридического термина. А значит, вычленить эти преступления сложно. Я могу привести лишь статистику, которую мы получили в 2010 году в областной судмедэкспертизе: из 650 зафиксированных телесных повреждений 427 были причинены мужем или партнёром. Это ножевые раны, побои, ожоги…
Но семейно-бытовое насилие – это ведь не только применение физической силы. Это и экономическое насилие, когда женщина находится в зависимости от мужчины. И психологическое насилие.
– Вашему центру «Надежда», наверное, чаще всего приходится сталкиваться именно с результатами психологического насилия по отношению к жертве?
– К сожалению, женщина начинает понимать, что её жизнь в опасности, когда дело доходит до побоев. Тогда она и обращается за помощью. И мужчина, кстати, тоже…
– Мужчина?
– Да, сам обидчик. Иногда можно услышать: «Я боюсь, что в следующий раз просто убью её…» И в этом есть доля правды. Насилие имеет тенденцию к эскалации. Если его не остановить, оно принимает всё более изощрённые формы.
– Но тогда как не стать жертвой насилия? На какие «безобидные» признаки стоит обратить внимание?
– Когда мы решаем создать семью, то редко задумываемся: «А склонен ли мой партнёр к насилию?» И даже если и видим что‑то, то стараемся не замечать. Но это, как бутерброд с толстым слоем масла, которое постепенно тает… Первый признак – постоянный контроль: «Где ты? Что делаешь?» Это частые звонки, смс, упрёки: «Ты меня игнорируешь!» Идёт скрытое манипулирование: «Я же за тебя волнуюсь». Всё представляется как забота. Но это не так.
В определённый момент мужчина вдруг начинает говорить: «Зачем ты так часто ездишь к родителям? Зачем ты общаешься с подругами? Ведь теперь я – твоя семья».
– Нарушение личного пространства…
– Да. Семья – это не тюрьма. У всех есть право на личную переписку, личные вещи. А в отношениях, где существует насилие, мужчина, как правило, нарушает эти границы. Надо попытаться их восстановить: «Мне не нравится то, что ты делаешь». Но если партнёр продолжает гнуть свою линию, тогда выбор за вами… Либо вы соглашаетесь на роль жертвы, либо нет.
Семейно-бытовое насилие от конфликта отличается системностью. Происходит слом и обесценивание роли женщины. Она постоянно живёт в ситуации насилия: «Ты ничего не понимаешь… Тебе слово дадут 8 марта». И когда женщина попадает в такую систему подчинения, то высока вероятность, что рано или поздно её ударят.
– А удар по матери – это удар по ребёнку.
– Именно так. Дети, которые становятся очевидцами насилия в семье, испытывают стресс, сопоставимый с тем, что переносят жертвы военных конфликтов.
Ребёнок чувствует зависимость от родителей. Потеря безопасности – это потеря базовой потребности ребёнка. Повышается тревожность, падает самооценка. Итог – утрата доверия к миру. Ребёнок чувствует себя лишним. Отсюда и склонности к суициду…
– Но проблема ещё и в том, что от семейного тирана сложно укрыться. Бежать‑то куда?
– Действительно, зачастую бежать некуда. Неделю назад я была на конференции в Москве, где собирались и разработчики закона о семейно- бытовом насилии. В чём парадокс? С одной стороны – мы теряем тысячи женщин каждый год. С другой стороны, некоторые депутаты Госдумы заявляют, что побои в семье – это норма.
Вопрос защиты женщин будет висеть в воздухе до тех пор, пока семейно-бытовое насилие не признают преступлением. До тех пор не будет решена и проблема отсутствия временного убежища.
– В Архангельске, кстати, такое есть?
– По сути, нет. И женщины, которым помогал наш кризисный центр, им, действительно, приходилось убегать «в никуда». На съёмные квартиры, прятаться у родственников… Между тем 80 процентов убийств совершается, когда женщина заявляет о том, что хочет уйти. Уход надо тщательно продумывать. И помощь жертве насилия, а зачастую бежать приходится вместе с детьми, здесь крайне важна.
– Недавняя трагедия в Псковской области. Подростки открыли стрельбу по полицейским. Один из погибших подростков – уроженец Архангельской области. С точки зрения психолога, такая агрессия – с чем это связано?
– Это несколько другая тема – рисковое поведение, склонность к суициду…
– Но неужели они специально шли на суицид? Или всё‑таки «заигрались»?..
– К сожалению, когда стираются грани между компьютерной игрой и реальностью, то насилие воспринимается как норма. Это заблуждение, что насилие есть лишь в маргинальных семьях. Нет. Это, как вирус гриппа. Не имеет ни чинов, ни сословий, ни расовой принадлежности. Только 1–2 процента насильников имеют патологические отклонения, 98 – абсолютно здоровые люди.
Терпимость к насилию обесценивает человеческие жизни. Ориентиры – любовь, забота, поддержка, дружба – они исчезают. Когда, работая с подростками, задаёшь простой вопрос: «А что такое уважение?» В ответ – тишина. Мы «изолировали» детей от влияния улицы, но что они получают в интернете? Какие книги читают? К сожалению, это провал, который надо заполнять срочно. Иначе подобные трагедии будут лишь повторяться…
Телефон кризисного центра «Надежда» в Архангельске 695‑000.
Всероссийский «телефон доверия» для женщин 8‑800‑7000‑600.
