10.12.2016 12:13

Желание есть. Реабилитации – нет

Илья надеется, что покинет палату хотя бы на коляске

Прокуратура Вилегодского района провела проверку по публикации «Правды Севера».

Напомним, речь в статье шла о ситуации, в которой оказался Илья Ячменёв, подопечный стационарного отделения Вилегодского комплексного центра социального обслуживания.

Восемь из своих двадцати девяти лет Илья прикован к больничной койке. Он не может ни ходить, ни сидеть. Его мир – палата в интернате для престарелых. Илья мечтает вырваться за пределы четырёх стен, добиться лечения и медицинской реабилитации. Но тщетно… В областном минздраве, куда от имени Ильи обратился недавно региональный Союз общественных объединений инвалидов, приняли решение «о нецелесообразности лечения Ильи Ячменёва в условиях отделения медицинской реабилитации в связи с противопоказаниями».

Изучив по документам историю болезни, лежачему инвалиду настоятельно рекомендовали получать реабилитацию «по месту жительства» – то есть там, где из реабилитационных «тренажёров» имеется лишь казённая кровать.

Вот как сам Илья рассказывает о своей реабилитации в интернате: «Иногда заезжает ко мне в палату сосед на коляске. Я прошу его, чтобы ногу мою к стенке привязал. Ну, чтобы выпрямлялась… Вот привяжет сосед мою ногу к спинке кровати, а я её вытягиваю – такая реабилитация».

«Отсутствует специалист, имеющий необходимые познания»

В результате прокурорской проверки было установлено, что «Ячменёв, действительно, нуждается в постоянном медицинском уходе, в проведении курсов медикаментозного лечения». Прокуратура пришла к выводу, что индивидуальная программа реабилитации Ильи составлена формально, так как «по мероприятиям медицинской реабилитации, где указана лишь восстановительная терапия, не зафиксирован прогнозируемый результат, не обозначены никакие мероприятия социальной реабилитации».

Ниже мы приводим некоторые выдержки из ответа прокуратуры:

«…В штате учреждения имеется фельдшер, но нет врачей, нет психолога, нет лиц, которые имели бы квалификацию и могли бы делать массаж пациентам, нет оборудования для проведения физиопроцедур… Установлено, что в стационарном отделении имеется распорядок дня, в котором указана зарядка с лицами, проживающими в учреждении. Но зарядка не проводится, так как отсутствует специалист, имеющий необходимые познания…»

«Между тем у Ячменёва есть твёрдое желание о проведении в отношении него реабилитационных мероприятий, которое он неоднократно высказывал работникам социального учреждения. Также Ячменёв неоднократно просил направить его в любые реабилитационные учреждения, где бы проводились какие‑нибудь лечебные мероприятия…»

И матрац купил сам…

В результате проверки выяснились и другие обстоятельства. Например, то, что в соответствии с программой реабилитации Илье положен противопролежневый полиуретановый матрац. Но ему вместо этого выдали поролоновый.

«Заменить матрац специалисты Вилегодского КЦСО не попытались, обращения в ФСС не направлялось. В результате, инвалид 1 группы Ячменёв, весь доход которого состоит из пенсии по инвалидности, 75 процентов которой удерживается за предоставление социальных услуг, не имеющий возможности самостоятельно передвигаться и даже сесть в кровати, вынужден был самостоятельно изыскивать средства для приобретения необходимого матраца, который облегчил бы его страдания… Это противоречит требованиям законодательства».

Вердикт прокуратуры: «Администрации Вилегодского КЦСО необходимо безотлагательно принять меры к устранению допущенных нарушений законодательства. Провести проверку по указанным фактам и решить вопрос о привлечении виновных должностных лиц к дисциплинарной ответственности… Реализовать комплекс мер по направлению Ильи Ячменёва в иное учреждение социального обслуживания, где бы он мог получить требуемые медицинские и реабилитационные услуги. А до этого – обеспечить его оздоровительными мероприятиями. При отсутствии соответствующих специалистов необходимо рассмотреть вопрос о привлечении их из сторонних организаций…»

По замкнутому кругу

– Безусловно, хорошо, что прокуратура отреагировала на публикацию «Правды Севера», – считает Елена Шинкарева, юрист регионального Союза общественных объединений инвалидов. – Но, на мой взгляд, по-прежнему остаётся неучтённым основной момент – можно наказать сколько угодно виновных, а конкретная ситуация конкретного человека останется неразрешимой. Речь – о качестве жизни Ильи. Ситуация остаётся безысходной, поскольку качество его жизни на очень низком уровне.

Полиуретановый матрац, про который пишет прокурор, – это, конечно, важно, но куда важнее то, что Илья не имеет возможности получить реабилитационные услуги. Этих услуг медицинской реабилитации в данном месте и в данное время для него просто нет. Именно так мы в Союзе общественных объединений инвалидов интерпретируем ответы, полученные от специалистов медицинского профиля. А раз таких услуг нет, то как улучшить качество жизни Ильи?

– Замкнутый круг какой‑то…

– В подобной ситуации, к сожалению, сегодня находятся многие подопечные интернатов. В обществе, на мой взгляд, давно назрела дискуссия: «А для чего и в каком виде нам нужны интернаты?» Если человеку, по каким‑либо причинам, придётся вдруг переезжать в интернат, на какое качество жизни он сможет рассчитывать?

Как отмечает прокурор, у Ильи есть «стойкое желание получить реабилитационные мероприятия». Причём, насколько мне известно, интернат искал возможность помочь Илье, обращался в министерство здравоохранения. Но, я ещё раз повторю, реабилитационных мероприятий для Ильи – их просто нет…

– В представлении прокурора указано, что индивидуальная программа реабилитации Ильи составлена формально.

– Да, именно так. И это уже вопрос к медико-социальной экспертизе: «Зачем нужна программа, которая заведомо не может быть реализована?» На мой взгляд, доля ответственности лежит и на учреждениях МСЭ, которые должны инициировать регулярные пересмотры ИПР, интересоваться тем, как выполняются их рекомендации и внимательнее относиться к инвалидам, живущим в интернатах. А обвинять во всём только Вилегодский КЦСО, неправильно, тем более что интернат как раз и пытался помочь.

Прокурор, например, указывает, что интернат должен был обратиться за помощью в Ильинскую ЦРБ. Так ведь обращений была масса! Я лично звонила в больницу, говорила с руководителями учреждения, но абсолютно безрезультатно…

– Ощущение, что история Ильи – яркий пример сбоя всей системы помощи. Пример отсутствия межведомственного взаимодействия, о котором говорится много, но которого, по сути, нет.

– Абсолютно верно. И в представлении прокурора это чётко отражено. В данном случае должно быть взаимодействие минздрава, минтруда, МСЭ. И министерства образования тоже. Илья ведь так и не смог закончить среднее образование. А образование – это составная часть качества жизни. Поскольку качество жизни – это не только материальные блага, уютная кровать и хороший матрац. Есть и другие важные составляющие: возможность трудиться, чем‑то заниматься, общаться… Это возможность полноценно жить.

Нашли ошибку? Выделите текст, нажмите ctrl+enter и отправьте ее нам.
Наталья ПАРАХНЕВИЧ. Фото из архива Ильи Ячменёва.