Как в условиях
существования 44-го федерального закона
больницы кормят своих пациентов, и
почему с каждым разом больничные
завтраки, обеды и ужины становятся все
дешевле
Прошлым летом мне
довелось лежать в питерской больнице
скорой помощи. Лежалось, кстати, хорошо,
несмотря на то, что в коридоре (в палатах
все места были заняты): приветливый
персонал, хорошее обслуживание. А еще
– еда.
Словила себя на мысли, что у нас
так не кормят. Потом я лежала в архангельской
«семерке». Там уже было не так вкусно,
а вернее – не вкусно совсем. А еще – в
онкодиспансере, где было очень вкусно,
но пациенты считали, кто сколько кусков
сыра из общей тарелки положил на свой
личный бутерброд...
А ведь мало кто
знает, что с некоторых пор питание в
больницах к самим больницам по сути
вообще никакого отношения не имеет.
Пищеблоки во многих лечебных учреждениях
уже давно прерогатива частников,
занимающихся общественным питанием. А
услуга называется модным сегодня словом
«аутсорсинг».
Заказчики, они же
главврачи, в один голос утверждают –
дело выгодное: снизились затраты на
коммунальные услуги, аутсорсеры своими
силами ремонтируют пищеблоки да и кормят
вкусно, потому что, если будет невкусно,
им найдут замену.
Проблема в той самой
«замене», которая каждый год в виде
участников аукциона пытается, выражаясь
языком игроков этого рынка, зайти на
тот или иной объект. То, чем занимаются
многие фирмы, часто иногородние, называют
еще одним модным сегодня словом –
«демпинг». И в этом случае он вполне
себе узаконенный: по 44-му федеральному
закону «О контрактной системе в сфере
закупок товаров, работ и услуг для
обеспечения государственных и
муниципальных нужд» конкурс выигрывает
тот, кто предложит наименьшую цену.
«Игра на понижение» – так это в своей
среде прозвали тех, кто занимается в
Архангельске и области организацией
общественного питания и кто ежегодно
участвует в конкурсах на право «кормить»
больницы. Уже бывалые участники рынка
говорят: в таких условиях невозможно
инвестировать, закупать новое оборудование,
проводить модернизацию, ведь никто не
скажет с уверенностью, что спустя год
ты все еще будешь тут работать. Да и
работать если не в минус себе, то с
нулевой рентабельностью.
Но, пожалуй,
самым главным вопросом остается – как
накормить пациента, например, на 150
рублей в день вместо двухсот? А впрочем,
пример вполне реальный: именно такая
цена на питание в этом году установлена
в детской областной больнице...
«Неправильно,
если еду выбрасывают»
По мнению
руководителя общества с ограниченной
ответственностью «Архангельский трест
столовых» Юлии Федоровой , оказать
качественную услугу за эти деньги
сложно. Речь ведь не только о еде.
–
Спрашиваешь у заказчика – сколько у
вас выходит койко-день по стоимости?
Отвечает: сто рублей. Уточняешь – а в
сто рублей что вошло? Отвечают: только
продуктовая корзина. А электроэнергия?
А вода? А налоги? А зарплата? Ведь наряду
с тем, что мы выигрываем конкурс по
организации питания, мы также арендуем
площади больничных столовых, а,
соответственно, должны оплачивать
коммунальные услуги, – поясняет она. –
Если раньше мы оказывали частичную
услугу по аутсорсингу, при которой в
наши обязанности входили только
приготовление пищи и транспортировка,
а раздача осуществлялась силами
заказчика, то сегодня, как и многие
другие предприятия, мы перешли на полный
цикл аутсорсинга – от закупки товаров
до раздачи пищи...
«Кормит» Федорова
сегодня львиную долю лечебных учреждений
Архангельска и области. Это областная
больница, областной противотуберкулезный
диспансер, Маймаксанский дом-интернат
для престарелых, Коряжемская городская
больница, Коряжемский центр социального
обслуживания, Виноградовский
психоневрологический диспансер,
Виноградовская центральная районная
больница...
– В областной больнице мы
кормим одновременно порядка 800–900
человек. Девять столов, различные диеты.
Диабетикам – еда без сахара, пациентам
после реанимации – зондовое питание,
роженицам – высокобелковая диета и т.
д. Второй наш серьезный объект – это
противотуберкулезный диспансер, где
тоже все больные с повышенной белковой
диетой. Высокобелковый стол дорогой,
но мы уже год исполняем там госконтракт
по 170 рублей. Это очень маленькая сумма.
А ведь помимо всего прочего мы должны
еще и угождать пациентам. Неправильно,
если пищу будут выкидывать...
– Но в
больницах, как правило, именно так и
происходит.
– У нас есть сотрудники,
которые не только смотрят за температурным
режимом, за качеством пищи, которую мы
выдаем, но также присутствуют в буфетных
комнатах во время приема пищи пациентами
и смотрят, сколько буфетчицы выносят
отходов. Если отходов много, для нас это
сигнал либо того, что пища приготовлена
плохо, либо что она надоела. У нас стоят
пробы в холодильнике, которые хранятся
несколько суток. И если, не дай бог,
вспышка инфекции – мы всегда можем
доказать качество своей продукции...
«Кто-то
в Москве нажимает кнопку...»
А впрочем,
качество продукции во всей этой «игре
на понижение» критерий отнюдь не
главный.
– По закону в аукционе может
поучаствовать любой, и даже просто для
того, чтобы снизить стоимость, при этом
не понимая, как в случае наступления
ответственности он будет исполнять
контракт, – продолжает Федорова. – А
это не просто купить продукты и сварить.
Считали ли они, что нужно будет закупить
посудомоечные машины, моечные средства,
что нужно нанять сорок буфетчиц? Схему,
по которой происходит выбор подрядчика,
за годы работы Юлия Федорова знает уже
наизусть. Сначала заказчик, то есть
больница, обсчитывает стоимость услуги,
потом готовит техзадание и обращается
в контрактное агентство. Если контрактная
служба не видит никаких нарушений
законодательства, заказчик допускается
до конкурса. – Есть конкурс с ограниченным
количеством участников, есть электронный
аукцион, – объясняет она. – Указывается
стоимость услуги и прилагается
документация по ней. По закону эта
информация не менее двадцати дней должна
находиться во всеобщем пользовании. Ее
должны видеть в Москве, в Чите... И все,
кто хотят и соответствуют критериям,
могут подать заявку. Когда подходит
время конкурса, прекращается прием
заявок. И в это время начинают вскрывать
конверты, если это конкурс с ограниченным
участием, а если в электронном виде, то
кто-то там в Москве нажимает кнопку на
понижение, то есть понижает стоимость
услуги...
Преимущества конкурса с
ограниченным участием перед электронным
аукционом налицо, но и тут, как говорит
Федорова, «не без переборов».
– В
конкурсе с ограниченным участием
заказчик имеет право выставить такие
критерии, как опыт работы, наличие
оборудования и исполненных контрактов.
Но опять же – приходят москвичи, которые
просто «рисуют» контракты. В законе
ведь как сказано: должно быть наличие
опыта работы. Но нигде не написано, что
это должно быть государственное
учреждение. А в итоге получается, что
заказчики вроде и хотят выбрать
исполнителя, который хорошо себя
зарекомендовал, но они понимают, что не
могут этого сделать по законодательству.
И они вынуждены на общих основаниях
объявлять аукционы или конкурсы и
уповать на то, что придет нормальный
подрядчик.
«Конкурса ждем с содроганием»
В конкурсах, рассказывает Юлия Федорова,
ее предприятие участвует едва ли не
круглый год. И каждый раз, признается,
ждут их с содроганием – удастся или не
удастся остаться? А ведь мало просто
остаться – нужно работать с прибылью.
А какая прибыль в этой «игре на понижение»?
– Мы, прежде чем участвовать, приезжаем,
смотрим, что нам передадут в аренду, в
каком состоянии, обсчитываем затраты...
Тут же все вслепую делается... Такая
ситуация была, например, по Виноградовской
ЦРБ. Там услуга в прошлом году была
заявлена на 330 рублей, а оказываем мы ее
в конечном итоге за 218. После аукциона
выяснилось, что компания, которая так
сильно нас «понижала», даже ни разу не
была в Березнике...И о чем уж совсем
сложно говорить, то это об улучшении
качества услуги. Чего улучшать, когда
приходишь на год?
– У большинства
заказчиков не все хорошо с пищеблоками,
с буфетными комнатами, они нуждаются в
модернизации и ремонте. Мы готовы нести
затраты, но этот ремонт должен быть
разбит на несколько лет. А у нас что
получается по законодательству? Каждый
год новый конкурс, и все заново
переигрывается. И где гарантия, что,
вложившись сегодня, мы завтра будем
здесь работать?..
«Не каждый дома так
ест, как дети в больнице»
Архангельский
предприниматель Алексей Грибов о
проблеме говорит более сдержанно. Да и
не проблема это вовсе, по его словам.
Есть закон, надо исполнять. А ведь это
именно он вынужден кормить детей в
детской областной больнице на 150 рублей
в день, а вернее – на 149. Цена, получившаяся
в результате электронного аукциона.
Снижал не кто иной, как московская
компания. На вопрос, не ухудшилось ли
от этого качество питания, Алексей
Эрикович отвечает: «Не каждый дома так
ест, как дети в больнице».
–На питании
детей сумма контракта не сказывается.
Это нормальное диетическое пятиразовое
питание, которое предусмотрено всеми
нормативными актами. К детской больнице
с пониманием относятся абсолютно все
– от поставщиков продуктов и банков,
нас обслуживающих, до компании, которая
вывозит мусор. Поставщики все дают
максимально низкие цены. И, кроме того,
мы кормим несколько больниц, у нас
большой объем, что позволяет держать,
не сказать, низкую, но оптимальную
цену.
Что касается самого аутсорсинга
в питании, тут Грибов глубоко убежден:
каждый должен заниматься своим делом.
Для больницы же, считает, это выгодно
не только экономически, но и организационно.
–
Раньше главврачи должны были следить
за всем – и за лечением, и за питанием.
Сейчас эта головная боль в виде содержания
штата, закупки продуктов ушла. Да и в
частной компании проще контролировать
ситуацию. Персонал мы обеспечиваем. И
ремонт тоже мы делали. Вода, свет,
электричество, стулья, столы...
А в
отношении «игры на понижение», в которой
сам поучаствовал, Алексей Грибов так
говорит:
– Без конкуренции рынок не
может жить. Законом предусмотрена защита
от недобросовестных участников. В
частности, речь идет о банковской
гарантии. Это тридцать процентов от
суммы госконтракта, и я не думаю, что
какой-нибудь предприниматель захочет
лишиться такой суммы денег. Что касается
качества питания, то во всех больницах
очень жесткий контроль как со стороны
самой больницы, так и минздрава...
Бизнес,
который никому был не нужен
А вот главный
врач детской областной больницы Олег
Низовцев в высказываниях уже не столь
оптимистичен.
– Если бы проблема
аутсорсинга рассматривалась только
среди производителей Архангельска и
области, то и проблемы бы не было, потому
что наш рынок общественного питания
всем известен и ничего сверхнового
здесь не происходит, – говорит Олег
Юрьевич. – Когда три года назад мы
впервые столкнулись с проблемой
организации питания на внешней услуге,
участников торгов были считанные единицы.
Этот бизнес просто никому не нужен был.
Работали три организации, две из которых
смогли сформировать нам более или менее
удобоваримые предложения и откликнулись
на все наши требования.
Сейчас же, говорит
Низовцев, и предприниматели добросовестные
есть, и требования выполняются, но когда
заходят иногородние команды...
Что
такое аутсорсинг и с чем его едят, причем
в прямом смысле, уже успели познать и в
Первой городской больнице Архангельска.
Как рассказал нам и.о. главного врача
Валерий Колыгин , на аутсорсинг в питании
больница перешла с 1 февраля этого года.
Пока, говорит, нареканий нет. Кормить
хуже не стали. А ведь и здесь прошли
«игру на понижение». Изначально
установленная больницей цена в двести
рублей была «сбита» до 170... И только в
онкодиспансере цену никто не сбивал.
Сейчас пациентов там кормят на двести
рублей в день. Главный врач Андрей
Красильников рассказывает, что на
аутсорсинг в питании диспансер перешел
с апреля 2013 года. Сначала, как и многие,
услугами сторонней организации
пользовались частично, но однажды
перешли, выражаясь профессиональным
языком, на «полный цикл».
– Поначалу
у нас еще оставались буфетные на этажах.
Еда привозилась, а потом на каталках
все это разъезжалось по диспансеру, –
вспоминает Андрей Валентинович. – В
таком режиме мы поработали год. А потом
предприниматель, с которым мы работали
по питанию, сделал нам предложение за
свои средства отремонтировать весь
пищеблок так, чтобы все перегородки
снести и сделать там одну большую
столовую для пациентов. Мы согласились.
Теперь у нас есть большая столовая.
Буфетные со всех этажей мы убрали. Мы
перестали мыть посуду на всех этажах.
У нас экономится вода, электричество.
Ушло двадцать пять человек немедицинского
персонала...
Онкологический диспансер,
равно как и детскую областную больницу,
«кормит» Алексей Грибов. И, как говорит
Красильников, «это даже не аутсорсинг,
а абсолютно нормальное государственно-частное
партнерство».
– Как заказчики мы
заинтересованы в долгосрочном
сотрудничестве и тех людях, которые
вкладывают деньги в модернизацию
лечебного учреждения. Мы бы никогда
своими силами не добрались до этого
пищеблока, а предприниматель его
отремонтировал. И лишь об одном главврач
сожалеет.
– Я не могу с уверенностью
сказать, что через пять лет у нас будет
тот же предприниматель, что и сейчас...
Не
уполномоченные разъяснять
Так, может,
надо уже что-то подправить в этой
канцелярии, если она не устраивает ни
заказчиков услуги, ни ее исполнителей?
Чтобы ни те, ни другие не ждали с
содроганием этих конкурсов... И не
случится ли так, что однажды кто-то в
Москве так нажмет кнопку, что питание
в больницах станет никому не интересным
и все вернется на печальные круги своя?
Мы попросили прокомментировать ситуацию
в областном министерстве здравоохранения.
В ответе за подписью министра Ларисы
Меньшиковой говорится, что сотрудники
контрактных служб государственных
медицинских организаций Архангельской
области постоянно повышают свою
квалификацию в сфере закупок с целью
осуществления эффективности в составлении
описания объекта закупки и ведения
претензионной работы с недобросовестными
поставщиками.
Сказано также, что в
настоящее время семнадцать медицинских
учреждений перевели организацию питания
на аутсорсинг, а средняя стоимость
питания одного больного в день составляет
200,56 рубля. Но далее: «Министерство
здравоохранения не уполномочено давать
разъяснения действующего законодательства
в сфере закупок».
