Сегодня мы открываем новую рубрику – «В своё время». Первый её гость – Сергей Клочев – издатель, краевед, историк
Небольшой деревянный особнячок на Поморской будто застрял во времени. Кругом новостройки, а он – такой «привет» из недавнего деревянного прошлого знаковой улицы Архангельска. Когда переступаешь его порог, это чувство усиливается – не хватает лишь веника для того, чтобы сбить снег с валенок. Да и валенок тоже…
В этом доме находится издательство «КИРА» и общественная организация «Норд». Руководит ими Сергей Клочев.
– Сергей Юльевич, как вы сумели заполучить такое богатство? Имею в виду этот прекрасный дом?
– В нынешнем январе исполнилось двадцать лет, как мы его приобрели. Изначально дом принадлежал купцу Александру Михайловичу Ширикову, который занимался перевозками, в том числе и морскими. Уже потом при ремонте мы нашли накладные на товар, который он перевозил. В государственном архиве мы обнаружили проект этого дома и документы на его строительство. 27 сентября 1914 года их подписал городской голова Архангельска Яков Лейцингер. Затем одно время это был жилой дом, а до нас его арендовала торговая фирма.
– Такой дом купить сложно и дорого?
– Когда я прочитал в газете о продаже этого дома, я всё ходил вокруг него и обдумывал эту покупку. Он был весь покосившийся, очевидно, что его ждала печальная участь, как многих других. Объявление я увидел осенью 1998 года, а в августе ведь разразился большой кризис. У нас тогда были деньги – мы собирались купить компьютерный класс. А после обвала рубля я смог бы купить на них только один компьютер. И мне стало жалко денег. Мы подали заявку на покупку дома от «КИРЫ». 19 января 1999 года состоялся аукцион – нам денег хватило. В какой‑то степени кризис помог. Но ещё больше надо было вкладываться в его ремонт и содержание…
– Слышала, что этот дом вам приходилось отстаивать, когда на него обратили внимание застройщики. Место ведь очень лакомое…
– Да, когда строили соседний многоэтажный дом, пришёл владелец фирмы и предложил – давай вашу деревяшку снесём, объединим участки и можно будет построить большой дом. С одной стороны и заманчиво – ведь будешь работать в современном здании. Но мне стало жалко этот дом. И я отказался. Предложение нам сделала известная в городе строительная фирма, на поджоги она пойти не могла, так что я ничего не опасался. Мы потом выкупили землю у мэрии. Все успокоились.
– И таким образом вам удалось сохранить пусть крошечный кусочек прежней Поморской…
– Этот дом для меня дорог, наверное, и потому, что я историк…
– Изначально вы же математик…
– Да, я окончил физмат Архангельского пединститута, поехал работать в село Сояны Мезенского района. Директор мне говорит, дескать, до тебя учитель истории преподавала историю и физику, а ты физик – будешь вести физику и историю. Я историей увлекался в студенческие годы, окончил тогда курсы экскурсоводов. А там преподавали такие величины как Евгений Иванович Овсянкин, Анатолий Александрович Куратов, Георгий Георгиевич Фруменков. Потом уже, работая в школе, я поступил на исторический факультет АГПИ и окончил его.
– Бизнес, которым вы занимаетесь, один из самых рискованных в наше время – это книгоиздание. К тому же ваше издательство появилось в начале девяностых. Есть такое современное понятие «стартап». Как он у вас проходил в то время?
– Всё началось с того, что в 1994 году мы купили ризограф. Деньги заработали на уборке улиц Соломбалы.
– Как это? Вы пришли и сказали: «Хотим убирать улицы»?
– Да, мы пришли в округ и сделали такое предложение, а нам говорят – пожалуйста, у нас есть улицы, которые совсем не убираются, надо также чистить пожарные колодцы. Мы занимались уборкой целый год. Заработали сумму, за которую можно было купить двухкомнатную квартиру. Но купили ризограф. С первыми заказами было трудно. Пошёл по друзьями и знакомым. Сначала печатали бланки. Также в то время, чтобы подзаработать, оборудовали площадку для выгула собак на Варавино-Фактории.
– Вот какие, оказывается, были возможности в девяностых для старта малого бизнеса!
– Сейчас возможностей, конечно, больше. Как и для общественных организаций. В девяностых не было никакого законодательства – оно только формировалось. Но главное, на чём мы тогда зарабатывали деньги, это курсы бухгалтеров. Мы договорились с работниками налоговой инспекции, а там были очень образованные люди, чтобы они читали лекции. Тогда изменения в законодательстве шли валом, интернета не было. Лекции у нас проходили каждую неделю, пользовались большим спросом. Также мы готовили школьников к поступлению в вузы, а потом следили за их судьбой. Делали это до того, как ввели ЕГЭ. А ещё сдаём некоторые помещения дома в аренду, чтобы окупить его содержание.
– Непосредственно книгоизданием когда занялись?
– Нам хотелось выпускать какие‑то информационные материалы для «Норда». Мы и ризограф купили для его нужд. Постепенно приобретали оборудование, сначала печатали книги в виде тетрадок, потом – брошюры, а затем – большие книги. Были годы, когда можно было развиваться, а были, когда еле сводили концы с концами.
– Кто ваш основной заказчик?
– Автор, которому нужно небольшое количество экземпляров книги. У нас техника рассчитана на малые тиражи.
– Какой тираж у вас самый большой, а какой минимальный?
– Самый большой – 300 экземпляров, минимальный – один экземпляр. Люди часто пишут воспоминания для своей семьи или книги стихов. Заказали, к примеру, сто экземпляров, подарили, а кому‑то не хватило. Мы допечатаем, пусть это будет хоть один экземпляр. Сейчас заказывают фотокниги группы туристов, возвратившись из путешествий. И это тоже может быть тираж в один или два экземпляра. Самый большой интерес вызывает краеведение. Выходят книги, где описываются всевозможные нюансы жизни родного села – какие там были прозвища, как провожали в армию в шестидесятые годы. Одну из таких книг мы допечатываем каждый год.
– У вас получился уникальный симбиоз бизнеса и общественной организации, которые позволяют друг другу выживать в любые времена.
– Кстати, общество «Норд» возникло ещё в Советском Союзе, менялись государства, правители, а оно остаётся…
– Насколько я знаю, первая задача «Норда» была связана с возвращением исторического статуса Новодвинской крепости…
– Да, я тогда работал заведующим идеологическим отделом Соломбальского райкома КПСС. В мою компетенцию входила и Новодвинская крепость. Отстаивая это дело, мы и учредили общество «Норд». Нам удалось создать комиссию, которая занималась крепостью. Самое сложное было выселить оттуда колонию. Это случилось через пятнадцать лет. Ещё одно из самых важных дел «Норда» – мы занимались уходом за памятниками и за захоронениями известных людей, восстанавливали мемориальные доски. Это очень важно – сохранить память о людях, которые много сделали для нашего края.
– Как вы стали партийным идеологом?
– Идеологией я стал заниматься ещё в Мезени. Когда работал учителем, в 1982 году меня на эту работу пригласил первый секретарь райкома партии Станислав Яковлевич Половников. Эта работа позволила объехать весь Мезенский район, многое увидеть. Через четыре года меня направили в Высшую партийную школу. Окончив её, женился, а жена работала в пединституте. На практику я попал в Архангельский горком партии, проходил её у секретаря горкома КПСС Александра Альбертовича Вешнякова. А потом меня направили в Соломбальский райком партии инструктором, а затем стал заведующим идеологическим отделом. Всего я проработал в партийных органах десять лет.
– Вам нравилось заниматься идеологической работой?
– Да! Потому что это постоянное общение. Тогда у советского человека была такая особая жизненная ценность – уверенность в завтрашнем дне. Кстати, зарубежные респонденты в опросах тоже отмечали, что им в СССР нравилось именно это – люди не боялись смотреть в своё будущее. Так и было. Ты точно знал, что, окончив вуз или техникум, получишь работу по специальности, знал, сколько будешь получать в зависимости от должности, когда выйдешь на пенсию и какой она будет. И мы, партийные идеологи, поддерживали в людях уверенность в своём будущем. Думаю, что это важно при любом строе. Мы жили тогда в спокойное время.
– Но многих не устраивала именно эта размеренность и распланированность жизни. И её назвали застоем. В партии тогда тоже было много людей, которые понимали, что перемены нужны, пытались их провести, не переворачивая страну вверх тормашками. Но не получилось. Об этом написаны книги, сняты фильмы. И всё же ответа до конца так и нет – почему, имея все рычаги, отлаженную структуру и власть, многомиллионная партия оказалась вдруг настолько бессильной, что была даже запрещена в стране, которой руководила?
– В перестроечные годы в Архангельске, на территории Соломбалы возник клуб секретарей партийных организаций, который подпольно собирался в доме культуры. Партийные лидеры больших рабочих организаций не хотели, чтобы на них давили высокопоставленные партийные функционеры. Ростки нового шли тогда. Но в партии была жёсткая структура, чему‑то новому было пробиться трудно. А во время путча партия оказалась растерянной – даже телефоны в ЦК не отвечали.
– В то время возникла ситуация, когда люди ничего не хотели слышать, если это исходило от власти. Даже здравые мысли. Это был общественный ступор. В какой‑то степени он проявился и сейчас как реакция на введение реформы по переработке бытовых отходов. Люди просто перестают воспринимать информацию…
– Нынешняя протестная ситуация мне напоминает 1986 год, когда общественная организация «Экология Севера» проводила огромные митинги и шествия против строительства атомной станции теплоснабжения. Сейчас говорят, что это была ошибка, в том числе и Юрий Анатольевич Барашков, который на этой волне избрался депутатом СССР. И тогда тоже люди не воспринимали никакую информацию по этому поводу. И они своего добились – станцию не построили. А в других регионах построили, сейчас там совсем другие тарифы и возможности для развития. Поэтому я считаю, что в любой ситуации надо получить как можно больше информации. А власть должна её дать в полном объёме. А потом пусть бы люди решали, какие проекты поддерживать, а против каких протестовать. Потеря взаимного доверия власти и людей очень дорого обходится потом для всех.
– Когда запретили партию, вы ведь тоже остались без работы?
– Да, и тогда стал работать в обществе «Норд», развивать его, а для этого и потребовалось издательство. Так до сих пор они и сосуществуют вместе.
– Сколько сейчас членов в обществе «Норд»?
– Пятьдесят шесть. Многие из них занимаются также издательской деятельностью. Десять лет мы издаём в «Норде» журнал «Известия Русского Севера», его бесплатно печатает издательство «КИРА». Также мы делаем бесплатную рассылку электронного варианта журнала. Посылаем четыреста экземпляров краеведам по всей области, а открывают его больше двух тысяч человек – они его пересылают друзьям, знакомым. Так мы вместе осмысляем всё, что происходило и происходит на нашем родном Севере.
– Как вы считаете, чего сейчас недостаёт современному общественному сознанию?
– Идеологии. В Америке, к примеру, есть своя идеология – это их американская мечта. Я там бывал, жил в семье и понимаю, в чём она заключается. Мне она не подходит. А своей собственной мы пока не обзавелись. Но человек обязательно должен к чему‑то стремиться…
Фото Артёма Келарева
